Евреи, конечно, услышали ленинский призыв. Ha XI конференции Бунда в марте 1919 года в Москве видный деятель этой партии Эстер заявила: «Красная армия – наша армия»[45]. Под этим лозунгом, поставленным, так сказать, самой жизнью, началась повальная милитаризация еврейских политических организаций. В мае 1919 года Бунд и Поалей Цион начали мобилизацию своих членов в Красную Армию, а также организовали военную подготовку для остальных членов и сочувствующих. 15 мая 1919 года Поалей Цион объявила партию на военном положении. Инструкция о переходе на военное положение снабжалась лозунгом: «Помните, что борьба за советскую власть – борьба за наше существование»[46].

Первоначально еврейские организации стремились создавать отдельные еврейские формирования. Они агитировали за это столь пламенно и убедительно, что 26 апреля 1919 года Политбюро ЦК РКП (б) разрешило формировать еврейские батальоны, и это было подтверждено приказом Председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого от 10 мая 1919 года. Однако, пожалуй, единственный батальон, который был целенаправленно сформирован как еврейский, был 1-й Минский караульный батальон, на 70 % состоявший из членов Поалей Цион. Он недолго был на охранной службе, в июле 1919 года его отправили на фронт, где он принял участие в боях с поляками, в которых понес тяжелые потери.

В остальном еврейские части получались случайно, в ходе мобилизации, например, таких было несколько полков, сформированных в Минске, и, по крайней мере, один полк, сформированный в Одессе. Этот одесский полк вызывал крайне серьезные проблемы. Во-первых, он был набран из совершенно не обученных военному делу людей, вплоть до того, что некоторые бойцы во время боя просили зарядить им винтовку. Во-вторых, он был очень плохо одет и обут. Боевая ценность полка была крайне низкой. В-третьих, брошенный против петлюровцев, он вызвал у них настоящий приступ антисемитизма, который не только передался местным крестьянам, но и сильно деморализовал соседние красноармейские части. Появились случаи убийств евреев-красноармейцев своими же[47]. В общем, и этот полк, и других евреев-доброволыдев пришлось отозвать в Одессу.

Центральное бюро Евсекций более реалистично оценивало ситуацию и решительно выступало против создания отдельных еврейских батальонов и рот, на фронт засылались агитаторы, которые выступали против «национального сепаратизма» в военном строительстве. В это время стал формироваться особый, советский метод борьбы сантисемитизмом, который потом не раз показывал свою эффективность. Нужно было не выделять евреев в отдельные формирования, а наоборот, включать в состав разных рот и батальонов. Участие евреев-красноармейцев в боях наравне с красноармейцами других национальностей быстро убеждало последних в беспочвенности антисемитизма. В начале 1920 года Поалей Цион признала, что ошибалась и что создание особых еврейских частей было явной ошибкой.

С этой эпопеей объединения с большевиками и еврейской мобилизацией в Красную Армию была связана история решительного наступления на сионистов. Это была организация, которая осталась в стороне от поддержки большевиков на «еврейской улице», имела связи с представителями стран Антанты и потому подверглась репрессиям как враждебная организация. Среди евреев тоже шла своя, внутренняя гражданская война.

28 июля 1919 года в ВЧК был создан «еврейский стол» для сбора данных по сионистам и их деятельности в России под руководством М. Бреннера. Собрав данные, ВЧК 1 сентября 1919 года провела арест руководства Сионистской организации, конфисковала архив и кассу. Впрочем, в ноябре 1919 года арестованных освободили.

В это же время Евсекция нанесла тяжелый удар по сионистам в языковом вопросе. Сионизм выступал не только за колонизацию Палестины, но и за радикальное изменение еврейского общества. Хаим Вейцман заявил в 1935 году: «Мы приехали в Эрец-Исраэль не для того, чтобы копировать жизнь Варшавы, Пинска и Лондона. Сущность сионизма – изменение всех ценностей, которые евреи усвоили под давлением чужих культур». Важнейшим инструментом в этом деле был язык, и сионисты ставили на возрожденный иврит.

Возрождение иврита в качестве разговорного и обиходного языка началось в 1880-х годах и связано с именем Элиэзера Бен-Иехуды (Л. И. Перельман), который в 1881 году иммигрировал в Палестину, занялся там распространением иврита и в 1890 году основал «Комитет языка иврит». 29 ноября 1922 года иврит был провозглашен одним из официальных языков на территории британского мандата в Палестине. Сионисты пользовались тем, что иврит так или иначе знали почти все евреи как язык молитв и Торы, заручались определенной поддержкой ортодоксальных еврейских общин. За счет этого языкового рычага сионисты склоняли симпатии «еврейской улицы» на свою сторону.

Еврейские социалисты противопоставляли ивриту идиш – самобытный еврейский язык Восточной Европы, который был бытовым языком многочисленных местечек в России, разговорным языком трудящихся еврейских масс. Воспользовавшись острой ситуацией мая 1919 года, Евсекции развязали «языковую войну». 11 июля 1919 года Центральное бюро Евсекций выпустило циркуляр, в котором иврит объявлялся иностранным языком, и в еврейских школах должны были обучать только на идише. В августе 1919 года Наркомат просвещения, по требованию Евсекций, запретил преподавание иврита в Советской России[48].

В Гражданской войне результат для евреев был следующим. Во-первых, Красная Армия сама в значительной степени избавилась от антисемитизма, во многом благодаря настойчивой пропаганде, и ликвидировала погромную волну на Украине и частично в Белоруссии (где погромы устраивались ив 1921 году бандами, переходившими с территории Польши). Во-вторых, на «еврейской улице» доминирование перешло от сионистов к коммунистам, которые уже в 1920 году поглотили и Бунд, и Поалей Цион. Главным руководителем еврейской жизни стали Евсекции, которые были подчинены Отделу агитации ЦК РКП (б), но которые, в свою очередь, стали курировать Еврейский комиссариат при Наркомнаце. Сионисты были разгромлены, загнаны в подполье, и после ареста их подпольного съезда в апреле 1920 года в Москве, в здании Политехнического музея, практически прекратили деятельность. Сразу после этого Евсекции повели наступление на религиозную часть еврейской общины, воспользовавшись последовавшей в 1921–1922 годах кампанией по конфискации церковных ценностей, которая затрагивала и синагоги. Одновременно с этим были запрещены религиозные еврейские школы – хедеры.

Таким образом, в этой гражданской войне, которая шла как вне, так и внутри «еврейской улицы», безусловными победителями оказались еврейские коммунисты, отстоявшие как свое существование, так и свое политическое доминирование.

Однако праздновать победу еврейским коммунистам было явно рановато. Им досталось очень тяжелое наследство. Местечки Украины и Белоруссии и до революции были нищими, тогда как Гражданская война опустошила их еще больше. Помимо погромов и боевых действий, огромный ущерб местечкам нанес развал торговли, транспорта, хозяйства в целом. Нищета и безысходность населения местечек только усугубились, а в 1921 году они подверглись действию голода.

Конечно, евреи предпринимали все усилия, чтобы вырваться из нищего местечка, «пытали счастья» везде, где только возможно. Во время Гражданской войны и сразу после нее наблюдался значительный переток еврейского населения из местечек бывшей черты оседлости в крупные города Украины и РСФСР. В 1923 году, во время частичной переписи населения, стали понятны масштабы этого движения. На Украине, где проживало 1,4 млн евреев из 2,4 млн еврейского населения, учтенного в только что учрежденном СССР, из местечек ушло более чем 470тысяч человек. В Могилевском, Бердическом и Херсонском округах еврейское население в целом снизилось на 28–29 %. Куда же евреи пошли? Пошли они в крупные промышленные города: Киев, Мариуполь, Запорожье, Кривой Рог, Артемовск. Там еврейское население выросло на 94-280 %[49].