Вспоминает академик Иван Майский: «10 июня меня пригласил к себе постоянный товарищ министра иностранных дел Кадоган. Когда я вошел в его кабинет, он сказал: „По поручению правительства Его Величества я должен сделать Вам важное сообщение. Прошу Вас, возьмите бумагу и записывайте то, что я Вам скажу“.

Я исполнил его просьбу, и Кадоган начал диктовать, глядя в какие-то лежавшие перед ним документы. Такого-то числа две германские моторизованные дивизии прошли через такой-то пункт по направлению к вашей границе… Такого-то числа шесть германских дивизий были сконцентрированы в таком-то пункте поблизости от вашей границы… В течение всего мая через такой-то пункт проходило по направлению к вашей границе по 25—30 воинских поездов в день…

Кадоган говорил монотонным голосом, называя все новые пункты и все новые воинские части. Я почти механически записывал за ним.

В моем воображении вставали нацистские войска, огромные массы нацистских войск — пехоты, артиллерии, танков, бронемашин, авиации, которые неудержимо стремились на Восток, все дальше на Восток… И вся эта дышащая огнем и смертью лавина должна вот-вот обрушиться на нашу страну!

Наконец, я кончил писать. Кадоган привстал в знак того, что он выполнил возложенную на него задачу, и затем прибавил: «Премьер-министр просил Вас срочно сообщить все эти данные советскому правительству».

Возвратившись в посольство, Майский немедленно отправил в Москву шифровку-молнию.

«Самочинный приказ»

Больше всего приближение войны чувствуется в приграничных военных округах — на границе. Кроме явных «признаков угрожаемого периода» — непрерывно увеличивающейся концентрации германских войск и огромного количества техники — артиллерии, танков, самолетов и средств для форсирования водных преград — в последнее время войска НКВД почти ежедневно задерживают немецких солдат-перебежчиков.

Так был задержан солдат 196 германского пехотного полка Бруно Россдойчер, солдат 211 пехотного полка Франц Паниц, солдат 337 отдельного караульного батальона Отто Квентмайер, солдат 215 полка морской зенитной артиллерии Эрих Габерт. Все перебежчики подробно описывали подготовку к нападению, передавали содержание бесед, проводимых офицерами вермахта с солдатами, рассказывали о настроениях немецких солдат. По словам перебежчиков, большинство солдат выказывает желание, чтобы эта война началась как можно скорее, так как после ее окончания они надеются отправиться по домам.

В связи с очевидной угрозой нападения, сегодня, 10 июня 1941 г., командующий Киевским Особым военным округом генерал-полковник Михаил Кирпонос созвал военный совет, на котором присутствовал и начальник оперативного отдела штаба округа полковник Иван Баграмян. Тот самый Баграмян, который когда-то, в декабре 1940 г., помог Жукову подготовить его знаменитый доклад на совещании высшего командного состава Красной армии.

Как вспоминал после войны маршал Баграмян, в тот день, 10 июня 1941 г., на военном совете обзор опасной ситуации сделал начальник разведки округа, полковник Бондарев: «Мы имеем проверенные сведения, — докладывал Бондарев, — что из приграничной зоны на территории оккупированной Польши немцы выселили всех мирных жителей. Немцы заняли на территории Польши все гражданские лечебные учреждения под военные госпитали, прислали туда свой медицинский персонал. На территории Генерал-губернаторства, как гитлеровцы именуют оккупированную Польшу, введено военное положение…»

Генерал Птухин, воевавший в Испании вместе с генералом Павловым и получивший кличку «Генерал Хосе», был настроен действовать решительно: «Сбивать их надо!» — он рубанул рукой после доклада Бондарева воздух. — Я хорошо помню фашистов по боям в Испании. Это такие наглецы, что будут плевать в физиономию, пока не схватишь их за горло». И это желание дать отпор наглым гитлеровцам стоила ему жизни. По приказу Сталина, вскоре после «внезапного» нападения, 27 июня 1941 г., Евгений Птухин будет расстрелян.

Но в тот еще относительно «мирный» день на военном совете командующий Кирпонос, по всем свидетельствам, вполне согласный с Птухиным, вынужден был дать отважному летчику совсем другой ответ:

«К сожалению, мы еще не имеем разрешения хватать их за горло, — спокойно и сухо сказал Кирпонос. — Найдите способ без стрельбы помешать им вести разведку над нашей территорией…

Ясно одно: обстановка очень тревожная. Фашисты готовят что-то очень серьезное против нас. В любом случае обстановка требует от нас решительных действий. Я отдал командующим армиями приказ занять небольшими подразделениями войск полевые позиции, подготовленные в предполье».

Нарушая приказ о введении в действие «ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ» только после получения шифровки из Москвы, Кирпонос «самовольно» приказал войскам округа занять боевые позиции передовой полосы укрепленных районов — занять предполье!!!

В тот же день «самочинные» действия войск Киевского округа стали известны в Москве. И в округ полетела директива Жукова:

б/н, 10 июня 1941

Совершенно секретно

Начальник погранвойск НКВД Украины донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье. Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье.

Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков

Директива Жукова была основана на личном указании Сталина, главной заботой которого в эти дни было не дать возможности Гитлеру нанести удар, который можно было бы представить как «превентивный».

Вспоминает маршал Жуков: «Я говорил уже о том, какие меры принимались, чтобы не дать повода Германии к развязыванию военного конфликта. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск.

Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по ПЛАНУ ПРИКРЫТИЯ без личного разрешения Сталина.

Больше того, командиры погранчастей НКВД получили спецуказания от Берия сообщать ему обо всех нарушениях порядка выдвижения частей оперативного прикрытия. Как сейчас помню, в первых числах июня меня вызвал Тимошенко: «Только что звонил товарищ Сталин, — сказал он, — и приказал расследовать и доложить ему, кто дал приказ начальнику укрепленных районов занять предполье на границах Украины. Такое распоряжение, если оно есть, немедленно отменить, а виновных в самочинных действиях наказать».

Генерал-полковник Михаил Кирпонос не привык прятаться за спины своих подчиненных, и Жукову было доложено, что занять предполье приказал сам командующий округом.