Мэгги перекатила во рту жвачку и присела на корточки над застреленным ею человеком. Он что-то булькал перед смертью.

На красивом личике отразилась безмерная, скучающая досада.

— Во я даю. Пристрелила собственного мужа. Сам виноват, придурок!

Они услышали выстрел, потому что в этот момент отдыхали. Нелл запыхалась из-за тяжелых винтовок, а Тому вообще достался не толстый, но довольно длинный Джои, на котором к тому же было напялено полно всякой одежды.

Выстрел — как и любые звуки в буше — донесся не то с севера, не то с востока, не то с юга, не то с запада. В любом случае, он донесся, и это само по себе внушало тревогу. С другой стороны, выстрел был только один, перестрелку это не напоминало, и Том с Нелл решили не думать о плохом. Они посидели еще с четверть часа, напряженно вслушиваясь в тишину, а потом продолжили свой путь.

Нелл тащилась позади Тома, хлюпая сапогами, полными воды, старалась не думать о пиявках и с тоской понимала, что все ее подвиги в роли руководителя научной экспедиции оказались ерундой. Ничего она на самом деле не умеет и не знает. Стоило выбыть из строя Джои — и вот Нелл Куинс уже понятия не имеет, где они находятся и куда идут. Счастье еще, что Том так здорово ориентируется в буше.

Том нес Джои, спотыкаясь на каждом шагу, и старался не думать о том, как тяжело сейчас Нелл. Он бы с удовольствием понес на руках ее, а не Джои, но парнишка сейчас слаб, как новорожденный котенок… и тяжел, как новорожденный теленок! Вернее, неудобен. Эти длинные ноги, цепляющиеся за кусты. Эти руки — палочки, болтающиеся, как у покойника. Том все время прислушивался, дышит ли этот паршивец, прокусивший ему руку неделю назад. Всего неделю назад. Да что там, еще вчера утром они с Нелл были счастливы, светило солнце, и жизнь впервые за десять лет начала налаживаться.

Том очень надеялся, что идет хотя бы в относительно правильном направлении. Джои объяснял на своем варварском английском, где его племя обычно укрывается от невзгод, и тогда Тому показалось, что он все понял, но теперь… Ладно, будем надеяться, что рано или поздно упремся в Большой Водораздельный хребет, и тогда станет ясно, что от побережья мы ушли далеко, думал Том, старательно выискивая положительные стороны в их нынешнем положении.

На самом деле его очень беспокоили бандиты, оставшиеся в лагере. Разумеется, чисто теоретически они должны идти дальше побережьем, но на практике это в данный момент невозможно — после шторма там все разбито и затоплено. Да и не пойдут они по открытой песчаной косе, которую представляет из себя береговая линия восточного берега Австралии! Значит, пойдут через буш. То есть тем же путем, что и Том с Нелл и Джои. Других дорог тут нет.

Счастье еще, что Мел и Сэм на пути в Маккай. Теперь они вряд ли подвергаются опасности, если не считать естественных опасностей буша, но по сравнению с озверевшими людьми любой хищник — ангел.

И еще хорошо, что джип не достался уголовникам.

Мел находилась в странном состоянии тупого безразличия ко всему на свете. Видимо, это и был настоящий шок, о котором она читала в своих многочисленных учебниках.

Она бежала позади бандитов, бодро шагающих по тропинке. Руки ее были выкручены в запястьях и связаны капроновым шнуром, больно врезавшимся в кожу. Дождевик с нее содрала рыжая стерва, убившая Сэма, а потом пять мужиков долго забавлялись, пиная Мел от одного к другому. Они щипали и лапали ее за грудь и ягодицы, а Мел не реагировала. То есть она вскрикивала от боли, но на самом деле ничего не чувствовала. Ни страха, ни стыда, ни отвращения.

Перед глазами у нее стояла одна и та же картинка: Сэма бросает на открытую дверцу джипа, и изо рта у него хлещет сначала алая, а потом почти черная волна крови. Все. Конец.

Мел была бактериологом, но в годы ординатуры работала и практикующим врачом, кроме того выезжала со “скорой” во время студенческой практики, много работала в морге — одним словом, мертвых тел видела достаточно. Видела и неудачные операции, заканчивающиеся смертью пациента прямо на операционном столе.

То были совсем другие смерти. Чистые, стерильные, освещенные ярким безжизненным светом хирургических ламп, пахнущие карболкой и спиртом. Прикрытые белыми простынями, тихие, приличные смерти с номерками на большом пальце ноги. Нестрашные медицинские смерти.

Впервые в жизни Мел была свидетелем того, как убивают человека. К тому же человеком этим был Сэм. Чудной, молчаливый, невозмутимый парень с малоподвижным лицом, хороший ученый и приятный товарищ. Фанатик, разговаривавший с акулами и медузами и знавший все о певчих птицах Австралии, ярый поклонник Даррелла и противник цивилизации. Сэм Джоунз.

Она пыталась понять, как такое может быть — был и сразу нет. Не получалось.

Мел даже не знала, какую службу сослужил для нее шок. Сейчас за бандитами неровной трусцой бежала не дерзкая белозубая и синеглазая красавица Мелани, а серая от ужаса, остро пахнущая потом и страхом сорокалетняя баба с опухшими от слез глазами, грязная и мокрая.

Она не понимала, куда они все идут, что ее ждет, не понимала и не хотела знать. В какой-то момент она остро и сильно захотела в туалет, и кто-то из бандитов рявкнул, что отпускать в кустики никого не собирается. И тогда Мел равнодушно устроилась прямо у тропинки, чем смутила даже бандитов, во всяком случае они отвернулись.

У нее не осталось эмоций, все вышли с диким криком там, на поляне у лагеря, где убили Сэма Джоунза.

Мэгги шла и злилась. Настроение было отвратное, придурки уже заколебали. Почему они решили оставить джип? Так классно было бы сейчас ехать, а не месить это жидкое дерьмо ногами! И черномазую можно было бы привязать к бамперу, а потом и пристрелить, когда упадет. Зачем Дью заложница? Неужели этому придурку непонятно, что всем им и без заложницы, и с заложницей крышка? Легавые не будут брать их живыми.

Глупо и то, что эти придурки собираются прочесать через все побережье до пролива. Да, там много судов, а рядом Гвинея с людоедами, но туда же хрен доберешься!

Впрочем, Мэгги наплевать на придурков. У нее отвратное настроение, и ей опять становится скучно. К тому же ее порошок у Дью, а он, придурок, не разрешает нюхать до привала. Какой привал, она сейчас даст дуба прямо здесь.

Том затормозил так резко, что Нелл уткнулась ему в спину носом и немедленно испугалась.

— Что, Том, что?

— Да ничего. Пока.

— Джои хуже?

— Хуже, чем сейчас — это вообще никак. Пока он дышит, но в себя не приходит. Погоди, Нелли, я думаю.

Он опустил Джои на мокрый мох, и Нелл без сил повалилась рядом. Дождь припустил сильнее, и она вяло отметила, что сегодня к ночи опять будет гроза с сильным ветром, а значит, надо доставить Джои домой как можно скорее.

Том присел рядом с ней на корточки, и Нелл с надеждой посмотрела в это красивое и мужественное лицо. Мужчина, который защитит, возьмет на себя… примет решение.

— Нелл, ты мне не нравишься.

— А ты мне — очень. Ты мне всегда нравился.

— Подруга, если и у тебя начнется лихорадка, то я повешусь. Вас обоих мне не дотащить. Знаешь что?

— Что?

— Я сейчас уйду, а вы с Джои поспите.

— Ты опять хочешь меня бросить, Том Хэккет?

— Нет. На этот раз у меня на тебя совсем другие планы. Я хочу разведать дорогу по-человечески, а с Джои на руках это невозможно. Поэтому вот тебе моя куртка…

— А ты?

— А мне без нее легче. Вот тут мы положим пленку.

— Том, откуда это?

— Машинально взял из лагеря. Садись под дерево, вот так. Теперь кладем рядом этого паршивца. Держи ружье. Сзади и с боков вас не будет видно, а того, кто подойдет по этой тропке, ты увидишь издалека. Сразу стреляй, я прибегу и спасу.

— Том…

— Нелл, ты только не волнуйся. Я хорошо ориентируюсь в буше, правда. Просто, когда вы с Джои… я отвлекаюсь, думаю не о тропе, а о тебе. Так что отдыхай и ничего не бойся.