Ужинать сели без Джека, поскольку по заведённой отцом военной традиции — еда опоздавших не ждёт. Майкл, как обычно, шутил, рассказывал о забавных случаях, которые произошли за день. Но Эми замечала, что в его глазах нет-нет да промелькнёт нечто тщательно скрываемое, а каждая улыбка сопровождается характерной складкой на лбу, что возникает у приёмного отца в периоды глубокой задумчивости.

Что-то случилось? Почему он так обеспокоен? Эми заволновалась, но сохранила безмятежный вид. Не спеши. Смотри и слушай. Наверняка ты всё выяснишь ещё до конца дня.

Она помогла маме убрать остатки ужина и загрузила тарелки в посудомоечную машину. Когда родители ушли в гостиную, Эми устроилась на опустевшей кухне и разложила на столе альбом.

Пальцы легонько постукивали карандашом по изображению священника, а взгляд скользил по стенам, перескакивал с предмета на предмет, пока не остановился на потускневшей фотографии, которая висела в рамке над холодильником.

Её первое воспоминание. Она и Джек. Весёлый светлокожий мальчуган и настороженная смуглая девочка с серебристыми волосами.

Эми закрыла глаза и откинулась на стуле, покачиваясь на задних ножках. Странно, когда твоя жизнь начинается с четырёх лет, но она действительно не помнила ничего из того, что было до переезда в Америку.

Всё как в тумане. Но вот открывается дверь, и она видит мальчика, своего ровесника. Он играет на красном пушистом ковре. Паренёк встаёт, узнает отца, который вернулся с очередной войны. Он хочет броситься к нему, но замечает её и останавливается. Мальчик поражён, что-то спрашивает. Эми не понимает. Откуда-то сверху, из-за её спины звучит ответ. Голос спокойный, добрый. Мальчик наклоняет голову на плечо и слегка прикусывает губу, а затем улыбается и подходит ближе. Он берёт её за руку и ведёт в дом, показывать свои игрушки.

Наворачиваются слёзы, и Эми отгоняет воспоминания.

Не будь такой сентиментальной! Она вытирает уголки глаз. И вовремя. С порога доносятся знакомые шаги, а через минуту в кухню влетает Джек, требуя остывший ужин и всё её внимание. Как всегда!

— Это было нечто! — эмоции распирали брата, словно кола с «Ментосом». — Пит и Дженни просто обалдели, когда я задёрнул шторы в гостиной, выключил свет и скинул на проектор фотки из той церкви!

— Подозреваю, что Дженни «обалдела» куда больше, чем Питер, — подколола Эми.

— Не без этого, — подмигнул Джек и многозначительно добавил: — А уж когда я рассказал о встрече с призраком...

Эми мысленно вздрогнула, но сумела не показать этого. Мальчишки... Шутить такими вещами, шутить с тем, чего не понимаешь... Она краем глаза следила, как Джек разогревает бутерброды и активно жестикулирует, пересказывая сегодняшнее приключение в том варианте, как презентовал его друзьям.

Внезапно он остановился и уставился на неё:

— Что?!

— Что? — откликнулась она.

— Ну, ты так смотришь...

Гляди-ка, заметил. Впрочем — не удивительно. Обычно, Эми не составляло труда скрывать от окружающих свои мысли, но с Джеком это удавалось не часто.

— Просто мне не нравится, когда ты так хвастаешь. Я понимаю: ты хочешь показать свою крутость Питеру и произвести впечатление на Дженни, но...

— Хвастаю? – перебил он. – Сестрёнка, я сам не люблю пустозвонов! Но разве не мы забрались в проклятую церковь, куда местные и носа не кажут? Мы! Разве не ты сотворила замечательный набросок из истории более чем вековой давности? Ты! Разве не я облазил там всё, включая разрушенную крипту, рискуя сломать ногу ради удачного кадра? Я! И наконец, разве не мы увидели нечто странное, что и объяснить не можем? Мы.

Брат на мгновение замолчал. Он перевёл дыхание и закончил:

— По-моему, нет ничего постыдного в том, чтобы гордиться реальными поступками. Особенно, если твои друзья на подобное даже не решаются.

Эми не ответила. На самом деле Джек прав, вот только он не чувствует той смутной тревоги, что так беспокоит её по возвращению домой. Словно ты привлёк чьё-то внимание и не можешь понять ни кто это, ни нравится ли тебе это. И не приведут ли подобные разговоры к тому, что этот Некто переведёт тебя из разряда случайных встречных в объект для более пристального изучения?

Джек остался ужинать, а она поднялась в свою комнату. Эми приняла душ и натянула линялые джинсы с просторной футболкой. Попробовала читать, немного рисовала. Всё не то. Хотелось почувствовать кого-то рядом. Того, кто прогонит её тревогу…

Она спустилась в гостиную. Родители смотрели телевизор, переключая каналы во время рекламных блоков.

Эми залезла с ногами на диван, словно кошка пристроилась рядом с отцом, а когда его рука обняла плечо — окончательно успокоилась и выкинула из головы все странности прошедшего дня. Под конец нового сериала о коварных адвокатах Эми задремала.

Что-то изменилось, и она проснулась. Эмоциональный фон в гостиной из мягкого и успокаивающего стал тревожным и колючим, совсем как шерстяной свитер, надетый на голое тело. В нём хоть и тепло, но совсем не уютно.

Прислушалась, не шевелясь и не открывая глаз. Сверху пробивается глухое буханье — снова Джек врубил тяжёлый евро-рок. Со стороны телевизора доносится закадровый смех и бодрый голос Бобби Коэна из одноимённого шоу.

И тут Эми уловила обрывок фразы. Мама говорила едва слышно, стараясь не разбудить спящую дочь:

—... так думаешь?

— Официально, по базе не было новых приказов, — отец говорил тихо. — Но что-то происходит, и меня это беспокоит. Всю неделю увольняют гражданский персонал из «местных». Из тех, кто работает в «открытой» части Форт-Грайвич. Повара, уборщики, слесари... десятки, если не сотни человек. Вместо них прибывают новые люди.

— Но разве местные не справляются?

— Я задавал себе тот же вопрос. А сегодня заметил нового уборщика, который драил пол в столовой. Я минут пять не мог понять, что именно с ним не так, а потом словно прозрел. Клянусь, он двигался как человек прошедший хорошую военную подготовку. Явно не уровня обычного резервиста. Я сам военный инструктор. В подобных вещах не ошибаюсь.

— Коммандос под прикрытием?

Эми уловила в словах матери нотки сарказма и почувствовала, как отец пожал в ответ плечами.

— Это ещё что! Ребята рассказывают, что в последние ночи за внутренний периметр прибывают десятки грузовиков и тонированных микроавтобусов. Назад, судя по осадке, идут пустыми. Некоторые подозревают, что командование распечатало «Подземный город» и постепенно заселяет его.

— Ты про бункеры?

— Да, под базой целая система глубинных убежищ.

Эми услышала, как мама всхлипнула, и сразу же раздался успокаивающий, но при этом серьёзный голос отца:

— Милая, восемь из десяти — идут нестандартные учения. Я рассказываю об этом не для того чтобы напугать, но если выпадут оставшиеся два шанса — тебе придётся действовать очень быстро.

— Как именно?!

— Пока у меня слишком мало информации, но я не «последний» человек в Форт-Грайвич. В отличие от многих, у нас будет достаточный запас времени, так что если я позвоню — тебе придётся собрать детей и действовать: не задавая лишних вопросов, не споря и не раздумывая. А пока — пусть всё идёт, как идёт. И... ни слова никому.

Эми боялась шевельнуться. Видимо поэтому отец что-то почувствовал.

— Эми, — папа осторожно погладил её по голове, — ты спишь?

Она потянулась, изображая пробуждение, и добавила в голос сонные нотки:

— А... Что? Наверное задремала.

Полутёмная гостиная освещалась только экраном телевизора.

Папа сжал её, поцеловал в лоб, словно маленькую девочку, но она не возражала. Эми обняла маму, пожелала родителям спокойной ночи и поднялась в свою комнату.

Она думала, что после услышанного проворочается до утра, но стоило голове коснуться подушки, как провалилась в глубокий сон без сновидений.

* * *

Солнечные лучи свободно проникают сквозь пастельные шторы и достают в любой части кровати. Попробуй тут выспаться! Думать о чем-либо плохом совершенно не хочется!