— Я же говорил… хорошая пара.

— Я буду рядом, Браксиан, — она стиснула его руку. — Я тебе, выходит, уже дважды должна.

Бракс улыбнулся:

— У тебя бывает… дежавю, Иллиана?

Она продолжала крепко держать мужа за руку, когда они оказались в лазарете.

Зерглинги добрались до Ирмшера в бою при Лондейл-12 — в мелкой стычке времен Войны Стай, о которой никогда не напишут историки.

Ирмшер был зеленым юнцом, только-только после средней школы — восторженный новобранец из тех, кто в морской пехоте Доминиона долго не выживает. В восемнадцать лет без особых перспектив он ходил по домам и продавал «левые» коммуникаторы, чтобы водить девчонок на свидания и платить за жилье. В один прекрасный день он постучался в дверь сержанта Роберта Мори, вербовщика морпехов Доминиона, которого заинтересовал отнюдь не товар Ирма. Через три дня Ирм уже подлетал к тренировочному лагерю на Тураксисе II на борту десантной шлюпки, а голова его была забита байками о героических сражениях, щедрых отпускных и легендарных кутежах на роскошных курортах, вселенской славе и сияющих орденах. Но война с зергами оказалась совсем не такой радужной, как ему расписывали. Когда людей (чаще всего совсем мальчишек) на твоих глазах разрывают в клочья свирепые чудовища и кровь фонтаном хлещет изо рта, забрызгивая шлем изнутри, словно коктейль в кошмарном блендере, в этом нет ровным счетом ничего героического.

По ночам, когда бойцы роты Ро сбивались в кучу в наспех построенных промозглых казармах, он открывал фотографию на одном из своих «левых» коммов и показывал ребятам «девчонку, к которой я вернусь, когда война кончится». Это была симпатичная блондинка с вьющимися волосами, совсем как у красоток Марлоу. Звали ее Мэри Лу, и Ирм познакомился с ней всего за несколько дней до встречи с сержантом Мори.

— Нет уж… тебе такая не по зубам, парень. Она — высший класс, — подшучивал над ним Берч, морпех постарше. — Ей больше подойдет парень опытный, вроде меня.

Они с Мэри познакомились в одном из подпольных стимбаров, которые считались нелегальными — по крайней мере, для тех, у кого нет денег или нужных связей. Память Ирма сохранила лишь яркие обрывки той жаркой ночи: танцы, смех, виски «Скотти Болгер». Он рассказывал, что они целовались. Во всяком случае, он так думал. Надеялся. Потом они обменялись адресами и с тех пор перекидывались безумно дорогими межпланетными сообщениями. Шли недели, он все больше времени проводил на передовой, на волосок от смерти, и Мэри постепенно превратилась из обычной девушки в мечту. Мечту о жизни, где не придется целыми днями носить тяжелую броню и делить жалкий кров с кучей парней постарше — те дразнили его, как младшего брата, за каждое слово, выдававшее в нем новичка. Ирм молился, чтобы скорее пришел день, когда его перестанут называть «мелким». Снимок Мэри напоминал о тех временах, когда он еще не знал звука, с которым мчится в атаку рой зерглингов, не ощущал уверенности в том, что сейчас будут кровь и смерть. Такое знание меняет людей.

— Вот увидите, — приговаривал он с мечтательной отрешенной улыбкой, глядя на фото Мэри и растворяясь в том, что оно символизировало. — Да-да… вы еще увидите!..

День, когда зерглинги добрались до Ирмшера, не слишком отличался от прочих дней той бесконечной войны. Большую их часть занимало ожидание. Люди сидели и часами слушали завывания ветра, которые сменялись давящей тишиной, предрекавшей недоброе.

Рота Ро получила приказ удержать и защитить Лондейл-12, небольшой спутниковый ретранслятор на южном полуострове Ансельма. Они должны были обеспечить получение данных и ретрансляцию их флотилиям, разбросанным по сектору. За неделю до того они вырыли вокруг глубокие траншеи, выстроили по периметру бункеры и поставили два осадных танка. Возвели и казармы, но бойцы роты Ро в них даже не заглядывали. Несколько потерянных секунд во время неожиданной атаки врага могли означать смерть, так что домом для них стали грязные траншеи.

Никто не думал, что зерги и в самом деле нападут на Лондейл. Его стратегическая ценность в масштабах войны была ничтожной. Поэтому когда сигнал тревоги взорвал тишину и сержант Вирджил Кейн начал отдавать приказы, морпехи вскочили и приготовились к худшему. Но все оказалось не так страшно. Для зерглингов атака была самоубийством. В этом не было смысла — противники превосходили их и числом, и боевой мощью. Но туповатые, с виду безмозглые твари продолжали наседать.

Их было слышно задолго до того, как становилось видно; мерзкое чириканье назойливо звенело в ушах.

— Чего они прутся? Что они тут забыли?

Ирмшер уже различал их: два десятка слюнявых зерглингов мчались вперед на сильных ногах, ощерив зубы и выставив когти; с их челюстей текла отвратительная пена. Они напоминали бешеных псов-мутантов, которых спустил с цепи жестокий хозяин. Ирмшеру никто не ответил. Завыли гиперзвуковые иглы, и времени на раздумья не осталось. Пора было действовать.

Зерглинги уступали числом, но это было неважно; казалось, для них смерть любого террана ценнее десятка их жизней. Бойцы Ро быстро поняли, что траншеи оказались серьезной ошибкой командования. Тяжелая броня морпехов стесняла движения в узком пространстве; едва несколько зерглингов сумели пробраться в траншеи, бойцы Ро оказались в ловушке вместе с ними, под бьющими по земляным стенам снарядами своей же артиллерии.

Зерглинги добрались до Ирмшера, и он закричал. Завыл, когда бритвенно-острый коготь проткнул щиток шлема и вонзился глубоко в ключицу, а за ним второй разорвал броню, точно консервную банку.

Он был еще жив, когда сдохла последняя из тварей. Он все еще недоумевал, почему они напали, не имея ни единого шанса выжить. Почему они пришли ради убийства нескольких врагов и его в том числе. Теряя сознание и чувствуя, как в вены льются стимуляторы, замедляя биение сердца, пока защитные системы брони пытались пережать разорванные артерии, а Берч бережно прижимал его к себе под пристальным взглядом сержанта Кейна, Ирмшер прошептал: «Мэри Лу».

Вирджил Кейн закричал в темноте. Ночью он вспотел и сбросил с себя одеяло, а теперь, обнаженный, совсем замерз.

— Вирджил! — Руфи схватила его за руку и потянула обратно, к мягким подушкам и нежным губам. — Ты здесь, милый. Ты со мной.

Она потерлась носом о сильное плечо; ее мягкие светлые волосы шелковой волной скользнули по его твердокаменным мышцам. Вирджил не хватало воздуха. Его грудь тяжело вздымалось, а сердце бешено колотилось.

— Черт. Я… Прости, Ру… Я…

— Ш-ш. Тише, милый. Я знаю. Знаю.

За год она привыкла к его ночным кошмарам… и воспоминаниям. Согласившись на помолвку, она также согласилась жить и с ними тоже, привыкла будить его, стирать слезы с лица и с нежностью смотреть на нелепую картину — огромный сильный мужик плачет во сне. Она лишь сильнее любила его за это.

— Просто… Они вернулись, малыш. Не могу поверить, что они вернулись. Я всегда знал, но… люди ведь не перестают надеяться, знаешь?

«Знаю», — подумала она.

— Мы же решили: ты не откликнешься на мобилизацию. Тебе не придется возвращаться. Я же говорила, папа обо всем позаботится. Мы начнем все заново. Никто не узнает, кто ты. Никому не надо говорить, где ты был. Завтра вечером все уже останется позади.

Вирджил помедлил, прежде чем ответить. Он представил себе, как он перестанет быть тем, кто сражался с зергами во время Войны Стай, кто столько долгих месяцев держался, отбивая одну за другой бесконечные атаки зерглингов, — и выжил. Кем он станет, лишившись этой части своего прошлого? Перспектива выяснить это пугала невероятно.

— Я знаю, Ру. Знаю. Но какая-то часть меня… Я никогда ни от чего не бегал.

— А это не бегство. Черт возьми, Менгск у тебя и так все отнял. У него есть новые морпехи — пусть они и разбираются. Что он для тебя вообще сделал? Что он сделал для нас?! За твои операции платил папа, а не Доминион. Ты свой долг давно отдал, и сам это знаешь. Сколько раз ты чуть не погиб, Вирджил? Сколько друзей потерял?