Айя еле удержалась, чтобы не заржать:

— Сказать, на что похоже?

Ана сверкнула глазами и метнулась к единственному шкафу для одежды в квартире.

На пол полетели пара плащей (один мужской), допотопные брюки взрослого мужика, ещё что-то, настолько же непотребное.

— С*ка, да что ж такое. Ничего даже мало-мальски подходящего. Что-то же его мать должна была носить. Бл*, да что за склад дерьма.

— Смотри туда! — Мартинес забросила в рот последний кусок пиццы со своей тарелки и указала на домофон. — Щас самое интересное будет. Что-то беседа не задалась.

Лично она собиралась подстраховать нового товарища на том этапе, когда их помощь ему действительно будет необходима. К сожалению, лучшая подруга логикой сейчас не оперировала.

Рыжий вовсю орудовал на экране своим орудием труда (тавтология), а по лицу одного из его собеседников текла кровь.

Эрнандес, не прекращая материться, завернулась в ближайший к ней мужской плащ и рванула на улицу, в чём была.

Айя, активировав нужные расширения, перехватила её у двери и завозилась, не пуская на улицу:

— Не лезь сейчас ему под руку! Он мне тоже уже не чужой, но я же сижу! Будет проигрывать или надо будет отмазать — тогда полезем! Второй этаж, пять сек ходу!

Ана потеряла мгновение, раздумывая — ударить или нет.

Мартинес использовала эту заминку и подняла брыкающуюся Эрнандес в воздух, чтобы затем отнести в комнату:

— Ты сейчас хочешь помешать мужику быть мужиком! Выйдем через полминуты, вместе! — она забивала слова, словно сваи. — Только сиськи прикрой чем-нибудь, дура!

В отличие от Аны, Айя была не единственным ребёнком в семье и от братьев знала: когда приходится разбираться в присутствии дамы, это всегда тяжелее, чем наедине.

Мужская часть семьи Мартинес, в отличие от подруги, по старинке полагала: мордобои — не женское дело. А нынешние концентраторы и импланты нужно использовать не для уравнивания полов физически, a в более традиционных целях.

Сама Мартинес, впрочем, семейному правилу женственности следовала не всегда; но Рыжему нужно очень быстро учиться и выигрывать, и проигрывать, и один на один, и один против толпы. Особенно с учётом того, что перспектива шахтёрской планеты становится всё сильнее — с его-то текущим анамнезом!

На улице даже с моим не шикарным зрением становится понятно, кто именно звонил ко мне в дверь.

— Чего хотели? — подхожу к трём латиносам, бурно общающимся возле красной спортивной машины.

На какое-то мгновение они подвисают, оборачиваясь на меня.

— Вы мне в дверь только что звонили. Я спустился. Чего надо?

Один из них порывается что-то сказать, но его удерживает второй:

— У тебя сейчас кое-кто из наших. Ждём здесь через минуту. Бегом.

Интересно, кто из них — бывший Эрнандес?

— Мне нужна Ана. Что она у тебя делала? — прорезается первый.

Значит, всё-таки он.

— Это всё? — в этом месте развалиться повальяжнее, опираясь на швабру. — Машину не помыть? Ботинки не почистить?

— Быстро сделал так, чтоб Ана через секунду была здесь, — шипит покинутый бойфренд. — Если хочешь ещё немного пожить.

— Действуй, — свысока подтверждает кивком второй.

— Бегом. Если не дурак, — продолжает третий. — Хотя и с тобой тоже потом разбираться будем, кретин.

— Даже не знаю, что бы вам такое остроумное ответить. Обезьяны, вы ничего не попутали? Вам здесь кто-то успел задолжать?

— Слышь, салфетка. Жить правда надоело? — брошенный Аной заводится с половины оборота. — Ты реально не понимаешь, во что ввязался? И с кем? Так я могу передумать и изменить принципам! Одна нога здесь, другая там! БЕГОМ!

— В этом месте ожидается, я должен спросить, что за принципы? — чем дольше говорим, тем больше свидетелей среди соседей.

В идеале бы — они должны первые броситься. Но тут как пойдёт.

— Ты уже почти доигрался. Не делай себе же больнее. — Роняет третий. — Принцип простой: пока сучка не захочет, кобель не вскочит. У тебя есть пара секунд, потом мы войдём сами. Скажи спасибо, что изначально тебя персонально трогать не собирались. Совсем добра не понимаешь?

— Через пару секунд вы войдёте на ***. — В принципе, уже можно не церемониться — по лицам вижу.

А в следующий момент начинается движение.

Не дожидаясь, пока они подойдут вплотную, пускаю в ход швабру. Не знаю, какие у них расширения, но длинная палка из металла — это серьёзное преимущество. Был опыт плюс отец рассказывал, у них в армии ещё интереснее вышло.

Увидев, на что оно всё похоже в реале, подруга снова ненадолго подвисла несмотря на убогий экран домофона.

Рыжий коротко ткнул своей железкой в челюсть Анхеле, тому самому бывшему. Высокий брюнет не удержался, схватился за лицо и отступил на два шага назад.

Предсказуемо. Свои, в отличие от того же Рашида, были по другому профилю — не размен ударами.

А одноклассник, в отличие от соотечественников, в последние дни демонстрировал именно что звериную волю к победе.

Латиносы потеряли целые полторы секунды, пытаясь реализовать воображаемое преимущество одного интересного контрафакта над Рыжим: инфрой перекрыть сигнал импланта и концентратора, чтобы потом взять голыми руками. Ну они и в размерах изрядно побольше Седькова, чего уж.

Хотя б сканер врубили для начала, что ли. Натурал же перед ними. Что они ему глушить собрались? Имплант, которого нет? Или концентратор, которым он не пользуется иначе как калькулятором?

— А вот теперь наш с тобой выход, — скомандовала не теряющая головы Мартинес в верный момент. — Надевай вчерашний топ. БЫСТРО!

На улице раздался сигнал полицейской сирены: явно расстарались соседи.

Анхеле, вопреки широкому общественному мнению, был действительно скорее мажором, чем бойцом. Это мало кто понимал, особенно Эрнандес — та год смотрела сквозь розовые очки и даже до сих пор себе кое в чём не призналась — но Айя по секрету от братьев хорошо знала эту компанию.

В подобных конфликтах друзья бывшего подруги слишком сильно полагались на технику: забить чужой сигнал помехой, переходящей в болевые ощущения — потом царить на поле боя.

Проигрывали они мало (совсем не проигрывали), границы знали, деньги имели — самое оно, чтобы прослыть непобедимыми и отморожеными. Впрочем, последнее — не шутка. Что есть, то есть.

Только Рыжему это всё побоку — импланта нет, а комарам львы не страшны, если сейчас. А "потом" для него должно ещё наступить: на лунах Анхеле и братва ему тоже не шибко опасны (руки коротки, там свои правила).

То-то соотечественники удивились и потеряли время, когда не увидели на лице одноклассника ни малейшего эффекта по своему привычному сценарию.

Натуралу инфра неприятна, да — но не более, чем тот же вибромассажёр.

Рыжий хотя и не сообразил, что именно происходит (о подобных примочках и своим-то не говорят, а уж эмигранту из этого района и вовсе знать неоткуда), но он явно по-пацански понял, что делать.

Буквально за четверть минуты трое латиносов лежали на асфальте, подвывая и хватаясь разные части тела.

Седьков мелким бесом скакал между ними, пинал ногами и тыкал шваброй, что-то приговаривая.

Когда Мартинес и Эрнандес выскочили из подъезда, громкоговоритель полицейской машины как раз прокашлялся и объявил на всю улицу:

— Белый подросток с трубой! Замер на месте! Отойди на пять шагов и брось трубу на землю!

— А вот теперь нам с тобой самое время вмешаться. — Сварливо не удержалась от короткой нотации Айя, подталкивая подругу в спину. — Иди первой. Тебе, как водится, больше поверят.

Эрнандес не заставила просить себя дважды. В течение секунды преодолев полтора десятка метров, она буквально нависла над выбирающимися из машины полицейскими своими буферами:

— Со шваброй — хозяин квартиры, живёт здесь. Эти за мной приходили, звонили в нашу дверь. Запись наверняка можно снять на местном домофоне, вы же можете? Пожалуйста, свяжитесь с моими родителями, сейчас же: я несовершеннолетняя и одна из сторон конфликта и свидетель…