— Джейн, я не сделаю вам ничего плохого.

Значит, он заметил, что она боится. Заметил… Тем временем Дэвид закутал ее в полотенце.

— Я только вытру вас, — мягко сказал он. — Вот и все, моя Джейн. Если только вы сами не захотите чего-либо другого.

«Чего-либо другого»… Что он имеет в виду? Неужели думает, что она желает его?

Дэвид Кроуз мог вскружить голову любой женщине. Но только не ей, не Джейн Сандер. Ей вообще не нужен ни один мужчина.

Он осторожно вытер ее неподвижное, словно окаменевшее тело. Затем, взяв свежее полотенце, Дэвид принялся за ее спутанные волосы.

Нет, она не должна ничего чувствовать… Ха-ха! Как же она могла не чувствовать, когда, казалось, каждое нервное окончание бурно реагировало на эти нежные прикосновения.

— А теперь…

Накинув купальный халат, размеров на пять больше, чем надо, на плечи Джейн, Дэвид помог ей вдеть руки в слишком длинные рукава. Халат принадлежал самому Дэвиду, от него шел его запах.

Подняв беспомощный взгляд, она увидела на его лице улыбку взрослого человека, пытающегося успокоить встревоженного ребенка.

— Кто это с вами сделал, Джейн? — осторожно спросил он.

Она вздрогнула.

— Не понимаю… не понимаю, что вы имеете в виду.

— А мне кажется, прекрасно понимаете. Кто-то когда-то причинил вам сильную боль… Однако с этим можно и подождать. Всему свое время. За сорок дней и сорок ночей я могу узнать многое. — Улыбнувшись своей завораживающей улыбкой, он вновь подхватил ее на руки.

Халат распахнулся, и Джейн отчаянным жестом вцепилась в полы. При виде выражения, появившегося на ее лице, Дэвид громко рассмеялся.

К удивлению Джейн, Дэвид Кроуз знал толк в кулинарии. С перевязанным пальцем, приняв аспирин, чтобы хоть немного успокоить боль, она сидела в большом кресле у кухонного очага и наблюдала за тем, как он готовит им обоим омлет.

Яйца были свежими, прямо из-под курицы. Дэвид взбивал их с такой ловкостью, как будто занимался этим всю свою жизнь, и Джейн смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами.

— А вы, вероятно, ожидали каких-нибудь консервов? — улыбнулся Дэвид, ставя перед ней тарелку с золотистым омлетом и наливая в сверкающий бокал рислинг. Салат был тоже хорош — из свежей, только что с грядки, зелени. — Давайте признавайтесь, — потребовал он. — Я оказался не таким уж беспомощным, как вам казалось?

— Беспомощнее не бывает. — Джейн притворно вздохнула.

— Понятно. — Опершись руками о стол, Дэвид наклонился, так что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от нее. Он улыбался и выглядел сейчас гораздо моложе, чем был на самом деле. — Тогда выкладывайте, леди адвокат. Выскажите мне, каково мнение окружающего мира о Дэвиде Кроузе и каков он в глазах Джейн Сандер.

— Даже не знаю, с чего начать…

Джейн принялась за омлет, и ей показалось, что она никогда не пробовала ничего вкуснее. Окинув ее долгим взглядом, Дэвид тоже приступил к еде.

— Начните хотя бы с того, что я бабник, — предложил он, проглотив кусок.

— А это правда? — лукаво спросила она. Дэвид оторвался от своей тарелки. Лицо его слегка посуровело.

— Если верить средствам массовой информации. Ведь именно такой ярлык мне навесили.

— Но не без причины, — возразила Джейн. — Взять хотя бы Сару Хаттон.

— Что верно, то верно… — Глаза Дэвида перестали смеяться, он погрузился в глубокую задумчивость. Затем продолжил, словно говоря самому себе: — Сара… Это действительно оказалось моей ошибкой.

— Из-за Уилли?

— Из-за Уилли. — Он поднял свой бокал и заглянул в него. — И из-за всего остального.

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что мне не нравится, когда меня принуждают к чему-либо.

— Сара поступала именно так? — Ее брови удивленно поднялись. — Вынудила вас сделать ей ребенка? Однако, по-моему, для этого необходимы двое.

— Может быть… может быть…

— Поверьте, в этом нет никаких сомнений, — иронично-вежливо заметила Джейн. — Будучи девочкой, я боялась, что могу забеременеть, купаясь в бассейне, но моя мать вполне определенно сказала мне, что такое просто невозможно. И каждая прочитанная впоследствии книга по вопросам пола подтвердила это.

Ничего не ответив, Дэвид неторопливо доел свой омлет, но на лице его, внезапно постаревшем, появилось пасмурное выражение. Наконец он отодвинул кресло от стола.

— Хотите кофе?

— Нет, спасибо, — отозвалась Джейн. — Мне кажется, стоит лечь пораньше. Все равно Уилли нас разбудит.

— Нас?..

Джейн заглянула в его потухшие глаза и приняла решение.

— Если хотите, я сама покормлю его ночью. Но только на этот раз. Вы слишком устали.

— А ваша нога…

— Он будет лежать рядом со мной, и мне не придется вставать — разве только для того, чтобы согреть бутылочку.

— Джейн…

Перегнувшись через стол, Дэвид попытался коснуться ее руки, но она резко отпрянула.

— Не надо…

— Мне нельзя прикоснуться к вам?

— Нет, — непреклонно ответила она. — Я не хочу этого.

— По причине моей репутации?

Джейн покачала головой.

— По причине… По многим причинам.

— Джейн… — Дэвид помедлил, как бы не совсем уверенный в том, стоит ли откровенничать с ней, потом, видимо, решился. Лицо его при этом стало еще более сумрачным. — Сара и я…

— Я не желаю ничего знать.

— А я хочу вам рассказать. — Он потряс головой, как будто избавляясь от кошмара. — Да, я выводил ее в свет. Целых два раза — на премьеру фильма и на благотворительный обед. Оба мероприятия привлекли большое внимание прессы, и Сара сделала все возможное, чтобы выставить себя в наиболее выгодном свете. Я не возражал. Она делала карьеру фотомодели, а подобные демонстрации — непременное сему условие. Мне же нужна была женщина рядом, и Сара вполне меня устраивала. На первых порах…

— А потом? — Не стоило задавать этот вопрос. Джейн прикусила язык, но, как говорится, слово не воробей.

Ей не было нужды узнавать что-либо о Саре Хаттон. Занимаясь ее иском, Джейн провела кропотливую подготовительную работу и раскопала такие подробности жизни Сары, о которых — и она была в этом совершенно уверена — Кроуз даже не подозревал.

Дэвид пожал плечами.

— Не знаю, знакомы ли вы с обстоятельствами моей жизни, — медленно произнес он. — С самого детства моя частная жизнь была достоянием публики, так что, возможно, и знакомы. Достаточно будет сказать, что я постоянно конфликтовал с родителями. И у нас никогда… никогда не было возможности поговорить друг с другом откровенно.

Джейн представила себе охотящихся за молодым Дэвидом Кроузом репортеров и сочувственно кивнула. В том, что у родителей Дэвида никогда не хватало на него времени, сомневаться не приходилось. Скорее, их отношение к сыну можно было назвать откровенным пренебрежением.

— Год назад, за час до того благотворительного обеда, мне позвонили из Нью-Йорка и сообщили о смерти матери. — Дэвид вновь пожал плечами. — Мы не встречались с ней уже несколько лет. Ей вовсе не улыбалось иметь сына, которому уже за тридцать, когда она сама прилагала отчаянные усилия выглядеть на двадцать восемь. Я всегда старался уверить себя в том, что мать мне безразлична, но, услышав о ее смерти, я вдруг осознал, что печальное известие задело меня в большей степени, чем можно было предположить.

— Но вы все-таки пошли на обед?

— Сара так ожидала его, — с горечью ответил Дэвид. — К тому же мне не очень хотелось предаваться грустным мыслям. Остаться дома и скорбеть — это не в моем характере. Поэтому я пошел, выпил гораздо больше, чем обычно, и закончил вечер в номере отеля, который занимала Сара. Банально и глупо. Помню, как Сара уверяла, что никаких проблем не возникнет, и смеялась при этом, но я был слишком пьян, чтобы мыслить здраво. Я вообще не понимаю, как, учитывая мое состояние, мне удалось…

Он не окончил фразу, но не надо было иметь богатого воображения, чтобы завершить ее за него. Поморщившись, Дэвид уставился в пустой бокал.