Во втором случае[241] Маркс рассматривает «экономические и промышленные отношения» как экономический базис, определяющий политическую надстройку.
Таковы наиболее существенные прорывы вперед, в направлении будущей целостной концепции материалистического понимания истории, осуществленные Марксом осенью (сентябрь – ноябрь) 1844 г. в «Святом семействе».
В целом независимо от Маркса в том же направлении развивались в этот период и воззрения Энгельса.
Сам он описывает свой переход к материализму следующим образом: «Живя в Манчестере, я, что называется, носом натолкнулся на то, что экономические факты, которые до сих пор в исторических сочинениях не играют никакой роли или играют жалкую роль, представляют, по крайней мере для современного мира, решающую историческую силу; что они образуют основу, на которой возникают современные классовые противоположности; что эти классовые противоположности во всех странах, где они благодаря крупной промышленности достигли полного развития, следовательно, особенно в Англии, в свою очередь составляют основу для формирования политических партий, для партийной борьбы и тем самым для всей политической истории»[242]. В Манчестере Энгельс жил с ноября 1842 г. по август 1844 г. Следовательно, свой переход к материалистическому воззрению на историю он датирует именно этим периодом. Однако сопоставление приведенного свидетельства с работами Энгельса указанного периода выявляет определенное «ретроспективное смещение» в оценке степени зрелости его взглядов этого времени.
Сообщив далее о том более обобщенном, чем у него самого, результате, к которому пришел Маркс в «Deutsch-Französische Jahrbücher» (это место мы уже цитировали выше), Энгельс продолжает: «Когда я летом 1844 г. посетил Маркса в Париже, выяснилось наше полное согласие во всех теоретических областях, и с того времени началась наша совместная работа»[243]. Историческая встреча, положившая начало дружбе и сотрудничеству Маркса и Энгельса, произошла в конце августа 1844 г., т.е. сразу после написания «Экономическо-философских рукописей». К этому времени, очевидно, сказалось и взаимное влияние их друг на друга через их работы, опубликованные в «Deutsch-Französische Jahrbücher». У Энгельса обе основные статьи Маркса, видимо, укрепили и углубили самостоятельно возникшие начатки материалистического понимания истории. На Маркса существенное влияние прежде всего оказала напечатанная в том же ежегоднике работа Энгельса «Наброски к критике политической экономии». Эта работа, которую 15 лет спустя Маркс охарактеризует как гениальную, явилась одним из главных стимулов, побудивших Маркса заняться изучением политической экономии.
Существенным шагом вперед в выработке материалистического понимания истории – не только с точки зрения индивидуального развития Энгельса, но и с точки зрения развития самой этой марксистской концепции – явилась книга Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Маркс, правда (видимо, сознательно), переоценивает степень зрелости данной концепции в книге Энгельса, когда в предисловии к «К критике политической экономии», изложив сущность материалистического понимания истории в его уже классически развитом виде, он непосредственно вслед за этим продолжает: «Фридрих Энгельс, с которым я со времени появления его гениальных набросков к критике экономических категорий (в „Deutsch-Französische Jahrbücher“) поддерживал постоянный письменный обмен мнениями, пришел другим путем к тому же результату, что и я (ср. его „Положение рабочего класса в Англии“)…»[244] Сравнение этого утверждения с содержанием книги Энгельса ясно показывает, что в ней не было еще развитой целостной концепции материалистического понимания истории даже приблизительно в том виде, в каком ее только что перед этим изложил Маркс. Но все-таки тогда, в конце 1844 – начале 1845 г., когда она писалась, в ней было и нечто существенно новое в понимании исторического процесса – на примере истории Англии. В самом начале введения к своей книге Энгельс формулирует важное отправное положение, исходя из которого и развивая которое, он затем анализирует огромный фактический материал из экономической истории Англии. Этот исходный и руководящий тезис Энгельса гласит: промышленная революция произвела полный переворот в гражданском обществе[245]. Это положение относится, правда, только к новейшей истории Англии. Но в этих пределах Энгельс более резко осознает и формулирует связь между развитием производства и развитием общества и в такой общей форме начинает нащупывать связь между производительными силами и производственными отношениями. Так намечается один из подходов к центральной проблеме всей концепции. Но начало решающих событий в этой области относится уже к весне 1845 г.
Вернемся теперь снова на наш главный наблюдательный пункт – к предисловию к «К критике политической экономии» – и проследим следующую, на этот раз решающую, стадию становления материалистического понимания истории. В изложении Маркса мы дошли до момента, когда он начал систематическое изучение политической экономии: «Начатое мною в Париже изучение этой последней я продолжал в Брюсселе, куда я переселился вследствие приказа г-на Гизо о моей высылке из Парижа». Затем Маркс продолжает: «Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом». И далее следует классическая формулировка сущности материалистического понимания истории. Это известнейшее место мы – не без умысла – опускаем. Изложив суть своей концепции, Маркс сообщает – это место мы уже приводили, – что Энгельс «пришел другим путем к тому же результату», после чего Маркс продолжает свой рассказ следующим образом: «…И когда весной 1845 г. он (Энгельс. – Г.Б.) также поселился в Брюсселе, мы решили сообща разработать наши взгляды в противоположность идеологическим взглядам немецкой философии, в сущности свести счеты с нашей прежней философской совестью. Это намерение было осуществлено в форме критики послегегелевской философии. Рукопись – в объеме двух толстых томов в восьмую долю листа – давно уже прибыла на место издания в Вестфалию, когда нас известили, что изменившиеся обстоятельства делают ее напечатание невозможным. Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель – уяснение дела самим себе – была достигнута»[246].
Рукопись, в которой Маркс и Энгельс уяснили дело самим себе, – это «Немецкая идеология».
Сопоставляя то, что Маркс сообщает до и после изложения сущности самой его концепции, – чтобы облегчить такое сопоставление, мы и опустили это известное место, – сопоставляя сказанное Марксом до и после этого места, можно сделать определенный вывод относительно того, когда и где пришел Маркс к общему результату своего исследования закона развития человеческого общества. К этому результату Маркс пришел в Брюсселе в 1845 г. и «уяснил» его себе в «Немецкой идеологии».
Мы уже видели, что в работах Маркса до брюссельского периода еще не сложилась в полном виде концепция, классическую формулировку которой Маркс дал в рассматриваемом предисловии 1859 г. С другой стороны, именно в первой главе «Немецкой идеологии» мы впервые находим не только все элементы содержания этой концепции, но и обобщенную формулировку ее сущности, которая даже по форме напоминает классическое резюме 1859 г.[247]
Но, прежде чем конкретизировать это общее представление о значении 1845 г. в истории материалистической концепции Маркса, необходимо учесть еще два важных свидетельства Энгельса.
