– Вряд ли, Мануэль, благодарю вас. Но я бы не отказалась побывать на ярмарке. Никогда в жизни там не была.

– Никогда?

– Никогда.

– Тогда идемте.

Если бы не плотная толпа, они пустились бы бегом, как и счастливчики до них. Они покинули Рыночную площадь в половине первого и только в половине второго нашли, где поесть, и то довольствовались стоячими местами в тесном углу.

Когда они расправились с блюдом горячего гороха и фасоли, Мануэль оставил ее одну, строго наказав:

– Встаньте обеими ногами на мешок и никому его на отдавайте, разве что с собой в придачу. – Он от души расхохотался и поставил ее на мешок, после чего добавил: – Только не вздумайте на него сесть, иначе вас затопчут.

Стоило ему скрыться из виду, как двое молодых людей, обнаруживших одинокую девушку, протиснулись к ней.

– Привет, крошка!

Она не отозвалась на приветствие. Один приятель подтолкнул локтем другого и сказал:

– Она, видать, немая. Такая милашка – и немая! Вот незадача! Может, она и щекотки не почувствует, как ты считаешь, Сэм?

– Вот ты и попробуй ее пощекотать, Робби.

– Стоит ли, Сэм?

– Еще как стоит, Робби! Давай, не тяни.

Тот, что повыше, подошел к ней вплотную и попробовал приобнять, но был остановлен ударом по голове.

Аннабелла и сама не могла поверить, что, воспользовавшись своим гигантским ростом – недаром она стояла на мешке, – узелком ударила человека. Впрочем, она была так напугана, что вполне могла бы пырнуть его ножом, будь она вооружена ножом, а не своим жалким узелком.

– Один ноль в ее пользу! – крикнул второй приставала. Все посетители трактира с улыбками посмотрели в их сторону.

Куда подевался Мануэль? Ее сердце громко стучало от страха и возмущения.

– Значит, мы познакомились с королевой замка. На штурм, Робби! – Подстрекаемый хором голосов, парень снова потянулся к ней. Она хотела было опять огреть его узелком по башке, но он вовремя вытянул руки, отнял у нее узелок и перебросил его приятелю. За это он схлопотал от обиженной такую оглушительную пощечину, что с трудом удержался на ногах. Улыбка сошла с его физиономии. Сжав зубы и злобно прищурившись, он крикнул: – Ты, кажется, напрашиваешься? Что ж, получай!

Но прежде чем он сумел претворить в жизнь свою угрозу, чья-то сильная рука оторвала его от пола и, немного подержав, швырнула обидчика прямиком в его приятеля Сэма, так что у обоих искры посыпались из глаз.

Поставив потом забияк на ноги, Мануэль продолжал держать их за шиворот. Посетители притихли. Прекратилось даже мерное жевание. От угла к самой двери очистился почтительный проход. Подобрав узелок Аннабеллы и взвалив себе на спину мешок, он вытолкал ее на улицу.

Сначала они шли молча, потом она пробормотала:

– Это я виновата.

– С чего вы взяли?

Увидев его радостную улыбку, она облегченно расправила плечи.

– Вы отвесили ему хорошую оплеуху, как и подобает настоящей леди.

Она в замешательстве уронила голову, потом встрепенулась и повысила голос:

– Вы все видели? Вы были рядом?

– Только под конец. С того момента, как вы огрели его узелком.

– Я впервые в жизни подняла руку на другого человека, – виновато призналась она. – Никогда не подумала бы, что я на это способна.

– Необходимость защищаться превращает в воинов даже отпетых слабаков, – рассудительно сказал он.

Перед гостиницей «Феникс» стояло немало народу, главным образом мужчины. Заняв позицию на почтительном расстоянии от дверей, Мануэль и Аннабелла приготовились терпеливо ждать. В одной группе по соседству горячо обсуждалась скандальная цена на ирландский скот: девять фунтов десять шиллингов за голову. Скандальнее не бывает! В другой группе комментировались железнодорожные тарифы на участке Хексэм – Блейдон, что перед Ньюкаслом, а именно – слишком большая разница между первым и вторым классом: два шиллинга за место в первом классе и всего шиллинг за второй. Необходимо либо снизить цену первого класса, либо поднять цену второго. Оратор изъявлял готовность без устали сражаться за стирание различия между двумя классами, что, к счастью, было не в его власти. Один из его слушателей громко запротестовал:

– Осторожно, Кренбрук, осторожно! Вы предлагаете, чтобы высший класс спустился вниз, рабочий класс поднялся вверх и они встретились на полдороге? Боже сохрани, так и до революции недалеко! Глядите в оба, не то и глазом моргнуть не успеете, как потомство Хетти Блэк станет колотить в двери Академии юных леди миссис Шарлотты Бендл, требуя, чтобы и их приняли на обучение.

– Глупости, дружище! Я говорю о том, чтобы вверх-вниз двинулись цены, а не люди.

Ответом ему был смех и громкий голос:

– За ценами подтягиваются и люди. Начните менять цены – и вы измените людей.

Мануэль не сводил глаз с двери гостиницы, дожидаясь их благодетеля, а Аннабелла тем временем прислушивалась к разговорам. Раньше она и представить себе не могла, что простые фермеры способны вести такие неглупые беседы; с другой стороны, ее кругозор до сих пор ограничивался Скилленами. Возможно, голоса их были грубоваты, а смех чересчур громок, однако суждения выдавали напряженную мысль. Раньше она не считала простых людей способными как следует мыслить. Только сейчас ей пришло в голову, что ей есть не только за что благодарить, но и за что осуждать Розину. Она воспитала в Ней непоколебимую уверенность в том, что в мире существуют только два класса людей: с образованием и без. С людьми без образования следует обращаться великодушно, но приучать их знать свое место, как домашних животных.

– Вот и он! – Подхватив свой мешок, Мануэль двинулся к дверям; она последовала за ним.

– Выходит, не передумали! – радостно пробасил мистер Фэрбейрн. – Гляди, хозяйка! – Он обернулся к своей спутнице, не достававшей ему и до плеча и похожей – одеждой и фигурой – на задрапированный бочонок. – Вот эта парочка. Как тебе мой выбор?

Миссис Фэрбейрн первым делом осмотрела Мануэля. Начав с головы, она оценила всю его фигуру, сдержавшись на мускулатуре, после чего кивнула и с улыбкой молвила:

– С виду годится. – Ее внимание переключилось на Аннабеллу. – Приподними-ка капюшон, девочка.

Аннабелла откинула капюшон, снова мысленно сравнивая происходящее с невольничьим рынком. Впрочем, новая хозяйка приветствовала ее вполне радушным кивком. Ей показалось странным, что женщина, совершенно не похожая на супруга внешностью, обладает одинаковой с ним манерой – резкой, но ласковой.

– Сразу видно, что ты хороша собой. Но с лица воду не пить, так что я подожду с окончательным мнением, пока не увижу тебя за работой. Ты не возражаешь?

– Нет, мэм.

Маленькая женщина вскинула брови. Столь почтительное обращение польстило ей, однако справедливости ради она сказала:

– Называй меня «хозяйка», а не «мэм». Тебя везут на ферму, а не в имение.

– Простите.

– Какие тут извинения! Что ж, в путь, мистер Фэрбейрн.

Она пошла вперед, он кивнул новым своим работникам, приглашая их следовать за ней.

Ехать предстояло в фургоне, запряженном двумя лошадьми. Фургон мог служить для самых разных целей: сиденье возницы было защищено от дождя козырьком, сам фургон был обтянут парусиной, закрепленной на деревянном каркасе; он оказался наполовину заполнен ящиками и пакетами, что свидетельствовало о том, что хозяйка не тратила времени даром и хорошенько пробежалась по лавкам.

– Полезайте! – скомандовал Фэрбейрн. Мануэль подсадил Аннабеллу, потом запрыгнул в фургон и уселся сзади, свесив ноги.

Когда фургон затрясся по булыжной мостовой, он обернулся и ободряюще улыбнулся Аннабелле. Она ответила ему неуверенной улыбкой, и он, потянувшись к ней, шепнул:

– Кажется, в этот раз нам повезло.

Поездка выдалась долгой и тяжелой. Им неоднократно приходилось по пояс в грязи толкать увязший фургон то с одной, то с другой стороны. В сумерках Фэрбейрн остановил лошадей, зажег фонари и крикнул:

– Теперь уже недолго, не больше часа! Аннабелле этот час показался всеми десятью. Она измучилась от тряски, продрогла и проголодалась, как еще ни разу в жизни.