Наконец, фургон остановился. Она услышала собачий лай, радостные голоса и бас Фэрбейрна:

– Вот и приехали! Вылезайте.

Мануэль опустил ее на землю и вовремя поддержал, не дав упасть.

– Я отсидела ногу.

– Разомнитесь.

Его внимание было приковано сейчас не к ней, а к освещенной двери хозяйского дома. Восстановив кровообращение в ногах, она тоже посмотрела в ту сторону и увидела бегущую к фургону гурьбу, сопровождаемую собаками. Добежав до Фэрбейрнов, они наперебой закричали:

– Здравствуй, мама! Как дела, папа? Привезли? Не стойте здесь, еще застудитесь. Выше фонарь!

– Эй, Сеп! – крикнул Фэрбейрн. – Позаботься о лошадях, им за сегодня здорово досталось. Только сначала помоги достать все, что сложено в фургоне. Успокойся, Дьюк, не так уж долго нас не было… А вы, двое, – теперь он обращался к новичкам, – ступайте в дом! После такого переезда неплохо и подкрепиться.

Аннабелла прошла мимо незнакомых лиц к каменному крыльцу, поднялась по ступенькам и оказалась в просторном помещении, теплом и полном упоительного аромата пищи.

Она остановилась у дверей. Рядом стоял Мануэль, снявший шапку. Мимо них в дом вбежали два молодых человека, точные копии папаши, и высокая молодая особа, очень похожая на братьев. Все они сгрудились вокруг матери, отбирая у нее накидку, шляпу и перчатки и наперебой засыпая ее вопросами:

– Что ты купила?

– Ты привезла мне отрез на платье и тесьму?

– Надеюсь, ты не забыла про мой табак?

– Оставь ты свой табак, Майкл!

– Ты привезла то, что я просил тебя купить для Сары, мама?

– Ну-ка, все умолкните, дайте отдышаться! Ничего не трогать! Все равно ничего не получите, пока я не перекушу, то есть пока мы все не перекусим. Поди сюда, девочка, – позвала она Аннабеллу. – И ты, – сказала она Мануэлю.

Когда все собрались в свете лампы, стоящей посреди комнаты на длинном столе, заставленном блюдами, она сказала Аннабелле:

– Вот теперь сними свой плащ и позволь нам как следует тебя разглядеть.

Аннабелла непослушными пальцами расстегнула крючок капюшона и пуговицы на плаще. Мануэль принял у нее плащ и перекинул его себе через руку. Глядя на нее, он испытывал некоторый страх. Впрочем, бояться оказалось нечего: она не выдавала своих чувств. Он перевел взгляд на двух юных крепышей, уставившихся на Аннабеллу с таким же интересом, как и их мать. Зато их сестра смотрела не на Аннабеллу, а на него. У нее был открытый взгляд, как у отца. Он не стал таращиться на нее так же откровенно, как она на него, однако успел отметить про себя ее миловидность. Потом его вниманием завладела хозяйка, сказавшая:

– Ну и худа же ты, милочка! Придется тебя подкормить, иначе какая из тебя работница! Садитесь-ка оба. – Она указала на скамью, приставленную к камину. – Сперва согреем внутренности бульоном, а потом поговорим. Вот это мой старший сын, Вилли. – Она указала на юношу повыше ростом, который, кивнув Аннабелле, ничего не ответил. – А это Майкл, младший. – Майкл тоже кивнул Аннабелле, глядя на нее немигающим взглядом. – Еще есть Сеп, младший. Он сейчас придет. А это моя дочь, Агнес. Вы очутились здесь благодаря тому, что она скоро выйдет замуж и покинет нас. Остальные объяснения потом. Неси бульон, Агнес.

– Все готово, мама.

Агнес подбежала к другому очагу, с двумя печами для выпечки хлеба и с большой кастрюлей над огнем. Ловко подхватив кастрюлю, она поднесла ее к столу, опустила на деревянную подставку и разлила наваристый бульон по мискам, которые с улыбкой подала проголодавшимся путешественникам.

Аннабелла еще никогда не пробовала такого супа. Дома готовили разные супы: гессенский, с зайчатиной, с куропатками, с фазанами, «по-королевски», но всем им было далеко до этого бульона.

– Хотите добавки? – осведомилась Агнес, наклонившись к ней.

– Если позволите. Очень вкусно! Фермерская дочь уставилась на новую служанку, с трудом удерживаясь от смеха: она решила, что Аннабелла корчит из себя леди, вроде той, что живет в поместье Фалкон, за болотом.

– Хватит с нее, – вмешалась миссис Фэрбейрн, – иначе в нее не поместится ужин. Кстати, девочка, где ты научилась так говорить?

Аннабелла старалась не смотреть на Мануэля, хотя знала, что он испепеляет ее взглядом.

– Я воспитывалась в монастыре, – пролепетала она.

– Вот оно что! – сказала хозяйка.

– В монастыре? – переспросила Агнес. У нее возник тот же вопрос, что и у всех, но она, в отличие от остальных, решила не держать недоумение при себе: – Если ты воспитывалась в монастыре, то как случилось, что ты?..

На помощь Аннабелле пришел Мануэль. Он отвечал весьма убедительно:

– Ее родители умерли, близкой родни у нее не осталось, поэтому она подалась в мою семью. Мы – ее дальние родственники, у нас все не так, как она привыкла, но все-таки какой-никакой дом.

Глядя на него, оба брата степенно кивали, словно говоря: «Вы хорошо поступили, что пригрели ее».

– Какая жалость! – молвила миссис Фэрбейрн. – Что ж, такова жизнь. Подавай ужин, Агнес. А вот и остальные! – Она обернулась к двери и обратилась к вошедшим мужу и младшему сыну: – Быстрее ешьте бульон, сейчас подадут ужин. У нее хорошая речь. Она объяснила нам, в чем тут дело. – Хозяйка кивнула в сторону Аннабеллы и почти слово в слово пересказала легенду Мануэля. Фэрбейрн и Сеп, глядя на Аннабеллу, понимающе кивали. – Давайте усаживаться. Начнем с тебя, Ма-ну-эль. Ничего себе имечко! Никогда такого не слышала. Одним словом, твое место будет здесь. А твое, девочка, – она ткнула в место напротив, – вот это. Отныне вы станете есть с нами. Все мы – одна семья. Если вы проживете с нами так же долго, как Джек и Рут, ваши предшественники, то это значит – целых одиннадцать лет! Они бы не расстались с нами, если бы он не получил в наследство кусочек земли на юге. Естественно, что они поехали туда. Место рядом с тобой, – сказала она Аннабелле, – принадлежит Бетти. Бетти уехала хоронить мать. Сегодня утром мы посадили ее в поезд до Блейдона. Ее не будет дней пять-шесть. Но, сколько бы ни продлилось ее отсутствие, место остается за ней. Бетти – славная девушка, она помогает мне по кухне и в хлеву. Твоей заботой будет дом. С утра Агнес расскажет тебе, что к чему. Ко времени ее свадьбы ты все освоишь.

– Да, мэм, – тихо отозвалась Аннабелла. Ответ миссис Фэрбейрн был, наоборот, громким:

– Я же говорила: никаких «мадам» и «мэм», просто «хозяйка». Я хозяйка, ею и останусь до смертного часа.

Тем временем Агнес Фэрбейрн уставляла стол большими накрытыми блюдами. Кульминацией стала огромная сковорода с зажаренной свиной ногой, обложенной исходящими соком печеными яблоками.

В середине трапезы Аннабелле вдруг почудилось, что все происходящее ей только снится; и как раз в тот момент, когда она почувствовала, что не сможет больше проглотить ни одного кусочка, Агнес подала огромный фруктовый рулет и кувшин горячего сиропа.

Она посмотрела на Мануэля. Он словно ждал, чтобы она обратила на него внимание, и радостно улыбнулся ей. «Он счастлив, – подумалось ей. – Я тоже буду здесь счастлива. Только все это так прекрасно, что просто не может быть правдой».

Когда трапеза наконец завершилась, мужчины пересели на скамью.

– Хочешь трубочку? – предложил Фэрбейрн Мануэлю, не оборачиваясь.

– Не откажусь, сэр.

– Тогда подходи.

Мануэль отодвинул свой табурет и, переглянувшись с Аннабеллой, словно говоря: «Я же сказал, что нам повезло», – присоединился к мужчинам, усевшимся у огня.

Аннабелла тоже была бы не прочь погреть ноги у огня, но она быстро усваивала все уроки. Вскочив, она принялась составлять посуду на край стола, чем добилась похвалы хозяйки:

– Молодец! Чем быстрее ты с этим справишься, тем быстрее сядешь отдыхать. Агнес поможет тебе, а так как ей не терпится узнать, что это за свертки, – она кивнула на свои покупки, – то ставлю десять против одного, что бедная посуда и опомниться не успеет, как окажется на полках.

Агнес засмеялась и стала освобождать свою часть стола с такой прытью, что Аннабелла не поверила своим глазам. «Значит, здесь ценят скорость. Буду этому учиться», – сказала она себе. Ей очень хотелось здесь прижиться, ради этого она была готова трудиться не покладая рук.