– Мы понесем его, – твердо произнес Тигхи.

– У него только одна нога, – прогнусавил Ати.

– Значит, он весит меньше и нам будет легче его нести! – Голос Тигхи прозвучал резко. – Ладно, пойдем. Ати, сначала его понесем мы с тобой. Когда устанем, вы, Равилре и Пелис, смените нас.

Путь наверх был медленным и тяжелым.

Мулваине, который находился в бессознательном состоянии все время, пока катерпил пожирал его плоть, начал стонать и дергаться, едва его подняли на руки. Он то и дело пытался перевернуться и что-то бормотал. Тигхи осмотрел рану на его бедре. Она была затянута какой-то липкой, похожей на слюну пленкой, которая и остановила кровотечение. Наверное, эти твари наслаждаются вкусом крови, подумал Тигхи, и их слюна не дает жертвам истечь кровью заживо и лишить их удовольствия.

Затем Тигхи вынул отъеденную часть ноги Мулваине из штанины. Ему стоило огромного труда побороть в себе позывы тошноты. Он держал ее обеими руками, обнаженную человеческую ногу, один конец которой был окровавлен. От ноги пахло чем-то странным, не просто кровью. Рана источала какой-то едкий, острый запах. Кожа у краев раны позеленела и начала разлагаться, хотя внешне нога выглядела так, будто еще являлась частью человеческого тела, вплоть до больших ногтей на пальцах и коротких волос на икре. И это удручало еще больше. Тигхи взял ногу за лодыжку и постарался зашвырнуть ее как можно дальше. Шум сбитых листьев, долетевший издали, возвестил о ее падении.

Они отнесли Мулваине к роднику, из которого все напились. На переход к роднику ушло почти все утро, и каждый шорох в листве вызывал у беглецов панический страх.

Когда добрались до родника, Тигхи в голову пришла идея положить Мулваине в воду лицом вверх. Проточная вода омоет и охладит его распухшие щеки и рот. Поместив раненого в воду, Тигхи раздвинул пальцами его губы. Он хотел удостовериться, что вода попадает в рот Мулваине. Раненый дернулся и закашлял. Его тут же вытащили из ручья. Он задрожал и стал метаться.

Товарищи усадили Мулваине, прислонив спиной к стене. Он пробурчал что-то, но слова затерялись в обезображенных губах, которые слиплись и распухли, потеряв свой первоначальный вид. Затем раненый снова погрузился в сон, и его никак не могли разбудить.

– Давайте промоем его рану, – предложила Пелис. – В роднике.

– Думаю, что слюна катерпила надежно закупорила рану и потеря крови сейчас ему не грозит, но если вода размоет пленку, мы не сможем остановить кровотечение, – задумчиво произнес Тигхи. – Лучше сейчас не тревожить рану.

– Это чудовище, монстр, – сказал Равилре голосом, в котором сквозило отвращение. – Его слюна – яд. Нам следует смыть ее.

– Если это яд, – терпеливо втолковывал своим товарищам Тигхи, – то он уже у Мулваине в крови и промывка не поможет. Если это не яд, а полезная вещь, мы должны оставить ее на месте. Мы понесем его вверх.

– Он умирает, – сказал Ати. – Лучше оставить его и убираться отсюда побыстрее.

– Он не умирает, – стоял на своем Тигхи. – Мы понесем его.

– У него только одна нога.

– Он не умирает. Мы понесем его.

Ати заворчал, да и Пелис с Равилре злобно взглянули на Тигхи, но никто не стал перечить. У родника они провели целый час. Это время они потратили на поиски насекомых, которых можно было бы употребить в пищу. На сей раз добычу составили довольно мелкие экземпляры. После не слишком сытного обеда Равилре и Пелис подняли Мулваине и понесли, сменив Тигхи и Ати.

Они продвигались очень медленно. Часто приходилось перебираться с дерева на сук или наоборот, и требовалась немалая сила и ловкость, чтобы удержать раненого. Порой казалось, что Мулваине вот-вот выскользнет из их рук и покатится вниз, к краю уступа. В одном месте они наткнулись на большую расщелину в мировой стене, которая была усеяна большими валунами. Эта расщелина поднималась наискосок вверх. Заросли очень мешали дальнейшему продвижению, и потому первыми по расщелине стали подниматься Ати и Тигхи, которые расчищали путь, насколько это было возможно. По проложенной ими тропинке Равилре и Пелис понесли Мулваине.

Ночлег решили устроить на этом уступе и посвятили остаток светового дня сбору насекомых. Тигхи сидел рядом с Мулваине и ждал, надеясь, что тот проснется в полном сознании, однако Мулваине по-прежнему пребывал в забытьи. Он часто дергался во сне и стонал.

Утром им повезло. Они наткнулись на жирного серого червяка, который полз по мху в низком кустарнике. Завтрак получился сытным. Набив желудки, бывшие флатары немного повеселели.

– Нужно как-то покормить Мулваине, – сказал Тигхи.

– По-моему, он стал для тебя просто наваждением, – кисло произнес Ати.

Однако все принялись помогать ему. Равилре и Ати раздвинули челюсти Мулваине, а Тигхи стал запихивать ему в рот маленькие кусочки мяса, которые ему подавала Пелис.

– Он не глотает, – заметил Равилре.

– Может быть, мясо развалится или растает у него во рту, – предположил Тигхи, – и тогда оно пройдет ему в горло, как вода. Ну! – требовательно повысил голос юноша, видя, что Пелис опустила руки и перестала отрывать крошки мяса от оставшегося куска хвоста.

– Хватит нукать! Меня уже тошнит от твоего нуканья, – прорычал Равилре. – Мы тебе не малыши. Ты всего-навсего варвар, в конце концов, и вместо мозгов у тебя дерьмо, а я родился в Имперском Городе.

Тигхи устремил на него пристальный взгляд.

– Значит, ты не думаешь, что нам пора двигаться дальше? – спросил он. – Или мы должны оставаться тут весь день?

Некоторое время Равилре молчал, с явной неприязнью глядя на Тигхи.

– Наверное, нам и в самом деле нужно отправляться в путь, – нехотя буркнул он, отведя глаза в сторону.

– Если Равилре говорит, что пора идти, – громко объявил Тигхи, – значит, нечего рассиживаться. Вперед!

Флатары протащили Мулваине по пологой расщелине и опять углубились в лес. Вскоре они вышли на довольно широкий уступ, совершенно открытый сверху. Трава на нем была изрядно утоптана, но путь этот не вел ни на восток, ни на запад.

– Я не помню, чтобы мы проходили по этому уступу, – удивилась Пелис.