– Дай-ка посмотреть, – произнес Тигхи. Он отвел руку Равилре в сторону и осмотрел липкую рану. – Большая часть уха на месте, – сообщил он товарищу.

– Сильно болит, – мрачно произнес Равилре. – Просто жуть, как больно, и я хочу жрать.

– А где Ати?

– Не знаю.

Тигхи встал и позвал:

– Ати!

– Тсс, – зашипел Равилре. – Ты накликаешь на нас Отре.

– Думаю, мы уже далеко от уступа, – сказал Тигхи, – а они наверняка пойдут дальше и не будут спускаться сюда.

– Они подстрелили меня, – с надрывом произнес Равилре. Он весь дрожал от возбуждения. – Они попали мне в ухо. Пелис убита. Мы с Пелис были вместе. О, мое ухо! Как больно! Оно все горит!

– Успокойся, – сказал ему Тигхи. – Мы забинтуем твое ухо тряпкой. Оторви кусок от своей рубашки.

– Рви свою рубашку.

– Но ведь ухо-то твое. Мои уши целы. Ати! – крикнул Тигхи. – Ати!

– Я здесь, – послышался ответ из зарослей.

– Иди к нам, – позвал Тигхи.

Наклонившись, он взялся за подол рубахи Равилре, намереваясь оторвать от него полоску ткани. Равилре недовольно проворчал, что теперь его живот будет мерзнуть ночью. Не обращая внимания на брюзжание, Тигхи надорвал рубаху по шву и затем оторвал длинную полоску, которой перевязал кровоточащее ухо, обмотав заодно лоб и затылок, как лентой.

Снизу высунулась голова Ати. У него был серьезный, озабоченный вид.

– Что случилось? – спросил он. – Что случилось с Пелис?

Равилре скорчил гримасу:

– Я до смерти хочу жрать.

Тигхи незаметно от Равилре мотнул головой, давая Ати понять, что лучше не задевать эту тему. Ати уселся на землю и подтянул колени к груди.

– А Мулваине, – спросил он. – Что с Мулваине?

– Равилре ранен в ухо, но я уже перевязал рану.

– Моей же рубашкой, – пробурчал Равилре, – и мне сейчас так хочется жрать, что я слопал бы кого угодно, даже человека.

В зарослях что-то зашуршало. Это было похоже на капли росы, падающие с листьев на землю ранним утром. Трое юношей замолчали и принялись испуганно озираться.

– Солдаты Отре? – прошептал Ати.

– Или еще хуже, – сказал Равилре, – катерпилы с когтями?

Тигхи огляделся.

– Ладно. Пора двигаться. Пошли, раз уж мы побежали на запад, значит, туда нам и дорога.

Они двинулись на запад. Путь был нелегким, и все трое юношей одинаково страдали от голода. Через час с небольшим им посчастливилось встретить жирного серого червяка. Под монотонные причитания Равилре насчет его неминуемой смерти от голода они начали преследовать эту тварь, однако она ускользнула от них и упала с обрыва. Однако, падая, извивавшийся всем телом червь зацепился за сук и, раскачиваясь, висел на нем. Юношам пришлось лезть вниз, цепляясь за ветки и сучья, потому что от червя их отделяло порядочное расстояние. Наконец Равилре и Ати поймали его за хвост, стащили с сука и растянули между собой, как веревку. Затем все трое стали зубами отрывать от червя куски мяса, а он, еще живой, дрожал и извивался.

– Нужно найти родник, – произнес Равилре не совсем внятно, потому что его рот был все еще набит мясом. Тогда он с досадой выплюнул наполовину прожеванные куски червя и добавил: – Я хочу промыть свою рану – ухо.

Тигхи внимательно посмотрел на него, стараясь понять, то ли Равилре нарочно заставил себя забыть о Пелис, то ли страх и голод принудили его разум функционировать в обход этой темы. Точно так же вел себя Равилре и в случае с Бел: он почти ни словом не обмолвился о ней после ее смерти. Его глаза смотрели тупо и безучастно. В них сквозила какая-то отрешенная пустота.

– Правильно, промой свою рану, – сказал Тигхи. – Нужно обязательно сделать это.

– Сначала мы должны найти родник, – монотонно проговорил Равилре и, подавшись вперед, откусил от червяка очередную порцию мяса.

Хвост жирного червяка вдруг выскользнул из рук Ати и начал хлестать по листьям. Тигхи поймал его и подтянул к себе, однако шуршание в листве продолжалось. Вскоре из кустов показалось рыло катерпила с когтями. Ати взвизгнул, а Равилре отшатнулся назад, отпустив голову червяка.

Тем временем катерпил вышел полностью и, нагнув голову, ринулся на Равилре.

– Твоя кровь! – воскликнул Тигхи. – Он учуял твою кровь!

Однако все уже карабкались вверх, перебирая руками по сучьям.

Из-за искалеченной ноги Тигхи опять отстал от товарищей. Он то и дело непроизвольно опускал глаза вниз, и требовалось усилие, чтобы перевести взгляд вверх и высматривать сучья, за которые можно было ухватиться и подтянуться. А затем мысль о катерпиле в очередной раз вынуждала его смотреть вниз.

– Он почуял кровь Равилре, – пробормотал он себе под нос. – Он почуял его кровь.

Сверху раздался дикий вопль, и Тигхи проворнее заработал руками и ногами, однако через пару-другую секунд сверху, ломая с треском сучья и ветки, свалилось чье-то тело. На своем пути оно зацепило Тигхи и покатилось дальше. Толчок оказался неожиданным и слишком сильным. Юноша едва не выпустил из рук сук, за который держался.

Сверху долетел пронзительный крик Равилре, в котором звучал животный страх.

– Они везде! Здесь их сотни! Сотни!

Исцарапанный, весь в синяках и ссадинах, Тигхи висел на руках и не двигался ни вверх, ни вниз. Круто изменившаяся ситуация застала его врасплох. Однако вскоре он пришел в себя. В поле его зрения попал Ати, который запутался в кустах и не мог из них выбраться. Тигхи с трудом заставил себя спуститься. Ведь где-то там по-прежнему находился катерпил.

– Ати? – окликнул он друга, спускаясь к нему. – Ати? Как ты?

– Мое плечо, – ответил Ати глухим голосом. – У меня онемела рука и сильно болит плечо. И когда я дышу, мне тоже больно.

Тигхи осмотрел его плечо, но не обнаружил никакой внешней раны – плечо как плечо. Однако когда он дотронулся до него, Ати заохал от боли.

Сверху доносился жуткий треск веток, словно кто-то огромный ломился сквозь чащу.

– Ати, – произнес Тигхи, – мы должны вскарабкаться туда, наверх. Слышишь? Пошли!

Он обхватил Ати за талию и помог ему встать.

– Нам нельзя подниматься туда, – сказал Ати сдавленным голосом. – Там наверху великое множество этих тварей – катерпилов. Они там повсюду – огромные. Их сотни.