Марджи старательно и, пожалуй, излишне усердно культивировала в себе подобное чувство и давно знала за собой этот грех. Да и куда деться – ведь этот парень был любовником ее родной сестры, а она всегда очень ревностно и заботливо относилась к Карле, и та платила ей взаимностью. Если бы ситуация вдруг повернулась на сто восемьдесят градусов, то Карла вела бы себя по отношению к ней точно так же, а потому стоит ли расстраиваться?

Марджи очень хотелось узнать, как бы отреагировала Карла, если бы узнала, что Джим целый день то и дело заигрывал с ней, по любому поводу и без всякого повода прикасался, улыбался и вообще оказывал ей всевозможные знаки внимания. Возможно, реакция Карлы оказалась бы вполне спокойной, тогда как про себя Марджи так сказать никак не могла. Ей бы это отнюдь не понравилось. Ну, если бы на ее месте оказалась бы та же Лаура, это еще куда ни шло, хотя сама она не пыталась даже попробовать заставить себя понравиться Джиму Харни.

И все же в глубине души она не могла не признать, что ей было бы гораздо удобнее и приятнее, если бы у Карлы завязался роман с таким мужчиной как, скажем, Ник. Печально, конечно, что у них так все разладилось, хотя хорошо уже то, что им все же удалось остаться добрыми друзьями. Интересно, думала Марджи, как же это они смогли? Она вообще довольно часто задавалась вопросами насчет их взаимоотношений, хотя напрямую спрашивать все же не решалась. В последнее время в Карле вообще чувствовалось какое-то странное самодовольство, которое иногда даже пугало Марджи, отдаляло ее от сестры. Могло показаться, что Карла не хотела, чтобы ее кто-либо беспокоил; она словно была слишком занята делами, чтобы отвлекаться на что-то личное. Зато если бы они смогли, как раньше, поговорить об этом по душам, Марджи и самой было бы легче разобраться в своих весьма неуверенных отношениях с Дэном, и она, скорее всего, смогла бы воспользоваться сестринской помощью.

Марджи скользнула взглядом в его сторону, увидела низкие, густые брови, высокий лоб, широкие плечи и четкие черты лица, по которым легко угадывался человек, который давно привык к самостоятельной жизни. Что и говорить, симпатичный мужчина и к тому же очень милый. Более того, временами у нее возникало такое чувство, словно она и сама хотела опереться о его плечо, заиметь с ним намного более серьезные отношения, возможно, даже скрепленные определенными обязательствами. Сейчас же ей было очень трудно и так хотелось кому-то излить свою душу. Как бы Здорово было, если бы ее сестра не вела себя так замкнуто, черство, что ли, хотя и у нее, скорее всего, были на то свои собственные причины.

Если проблема Карлы заключалась в слишком большой уверенности в собственных силах, то ее, Марджи, трудности состояли как раз в отсутствии таковой. Ей явно недоставало веры в себя, умения взяться за серьезную и трудную работу, чувства уравновешенности и стабильности, чтобы увлечься каким-то человеком, причем только им и никем больше. В результате получалось так, что она словно плыла по волнам жизни и те нашептывали ей, что единственный достойный способ времяпрепровождения – это легкая работа и отсутствие прочных связей с кем-либо. За каждым шагом вперед в ее отношениях с Дэном следовали два шага назад, причем сам он, казалось, всячески этому способствовал.

Вот и сейчас она сидела-сидела, и вдруг задалась вопросом: «Ну кто я такая-то, и какого черта вдруг принялась разбирать по косточкам всех этих людей?»

Так она и сидела рядом с Дэном, откинувшись на спинку сиденья, и задумчиво смотрела на раскручивавшуюся перед глазами ленту асфальтированного шоссе.

– Кто-нибудь поесть хочет? – чуть позже спросил Дэн.

– Я, – отозвался Джим. – Время уже третий час, а мы после завтрака ни разу даже не остановились. Ради Бога, отыщи какое-нибудь местечко, чтобы перекусить!

– У меня в сумке есть фрукты, – сказала Марджи.

– Фрукты-ягодки есть повсюду, – промолвила Лаура, переворачивая страницу журнала.

– "Забит до смерти убийцей-садистом", да? – хмыкнул Ник.

– Именно, – кивнула Лаура.

Дэн щелчком выбросил за окно сигаретный окурок и сказал:

– Мне бы хотелось чего-нибудь посущественнее. Может, пока еще не очень поздно, действительно остановимся у какой-нибудь харчевни?

– Я обеими руками «за», – заявил Ник, про себя думая, что и в самом деле было бы неплохо основательно подкрепиться. Тем более сейчас, когда они уже в Мэне и, следовательно, всегда могут рассчитывать на дешевого омара. Ему очень не хотелось бы в целях экономии времени останавливаться в какой-то дешевой забегаловке. В конце концов, проехали они уже немало, а потому вполне могли рассчитывать на настоящий, нормальный ленч. Да и Карла не назначила им какой-то конкретный час приезда. – Может, полакомимся дарами моря? – предложил он.

– Отличная идея, – тут же отозвался Дэн.

Ник миновал одну развилку, затем другую, и наконец выхватил взглядом дорожный знак с нарисованными на нем скрещенными вилкой и ножом. У указателя на Кеннебанк он съехал с шоссе и стал молить Бога, чтобы только это не оказалось заурядным «Макдональдсом». На его счастье, этого не произошло: с обеих сторон от дороги один за другим тянулись нескончаемые морские ресторанчики. Чуть притормаживая, он медленно повел машину вдоль обочины.

– Ну, выбирайте.

– Кажется, «Капитанский стол» выглядит очень заманчиво.

– А как насчет «Золотого якоря»?

– Черт! Да по мне хоть ржавого, только бы поскорее, – взмолился Дэн.

Ник указал куда-то вправо.

– А как вам вон тот нравится? «Древний скандинав» называется.

– Официанты в звериных шкурах и с рогами на головах, – проговорила Лаура. – А пить будем из кубков и шлемов.

Марджи рассмеялась.

– Ну нет, этого ты здесь не встретишь.

– Это уж точно, – кивнул Дэн. – Подобное дерьмо чаще всего попадается в Нью-Йорке.

– Ну да, я совсем забыла, – произнесла Лаура, – мы же уже в деревне. А все равно это место кажется чертовски цивилизованным.

Ник выкатил машину на обочину и заглушил мотор.

– Ну, как она? – спросил Питерс.

Ему пришлось почти перейти на крик: в участке, как и обычно, было шумно, как на псарне. Сидя на вращающемся кресле, он слегка колыхнулся всем телом, потом глянул на Сэма Ширинга и буркнул:

– Закрой дверь.

– В больнице сказали, что ей все еще колют успокоительное, – сказал Ширинг. Переступив порог кабинета шефа, он достал носовой платок и громко высморкался.

– Ты что это, рассопливился? – спросил Питерс.

– Есть немного, – пожал плечами Сэм.

– А что еще они говорят?

– Говорят, что, судя по всему, выкарабкается, – ответил тот.

– Лично мне кажется, что это у нее в основном от переохлаждения. Ну и крабы, разумеется, тоже основательно покусали.

Питерс поморщился – при одном лишь упоминании крабов его даже слегка замутило. Судя по всему, к тому моменту, когда женщину заметили с рыбацкой лодки, крабы прилично поработали над ее телом. А крепкая оказалась дамочка, – подумал он. – В бреду, почти без сознания, можно сказать, еле живая, а гляди-ка – как уцепилась за камни, так и не отпускала.

– Есть какие-нибудь предположения насчет ран на лице и спине?

– Похоже на то, что ей пришлось довольно долго бежать по лесу, – ответил Ширинг. – В ранах обнаружили кусочки древесной коры. Березовой.

– Да, долго же ей пришлось бежать, – снова буркнул Питерс. – Как я понял, половина ран в глубину не меньше полдюйма.

– Врачи говорят, даже глубже. Некоторые – аж под дюйм.

– И все же у меня никак это в голове не укладывается, – заметил Питерс. – Ну как можно с такими-то ранами так долго бежать по лесу? За ней что, медведь гнался?

– А может и медведь?

– Ну да. И сама она развернулась лицом к нему и бежала спиной вперед, так получается? Вот и раны на спине, правильно?

– Да, что-то не очень стыкуется...

– Не очень. А мне лично это видится так, что она бежала, а за ней кто-то гнался и при этом охаживал сзади прутьями. Мне эти раны с самого начала показались похожими на следы от порки.