Альдора не отвечала, вспоминая, как испугалась при виде разбойника с мушкетом.

Путешествие по незнакомой местности до Беркхэмптон-Хауса займет не менее трех дней. Перспектива провести эти дни в одиночестве пугала ее.

Герцог первым нарушил молчание:

— Я не смогу послать с вами кого-либо из команды.

Несмотря на самые строгие указания, неосторожно брошенная фраза может навести на мысль, что это мой человек, а там уж связать все факты воедино не составит труда.

Как раз этого мы и должны избежать.

— Да… конечно, — тихо проговорила Альдора.

— Есть еще один вариант, — продолжал размышлять герцог. — Полагаю, в Плимуте или Фалмуте нам удастся найти корабль, направляющийся в Саутгемптон. Рыболовецкие суда часто совершают этот путь.

Герцог нахмурился, продолжая, видимо, обдумывать что-то про себя.

— Но, боюсь, компания, в которую вы можете попасть, окажется не из приятных. Как бы вам не пришлось услышать какие-нибудь грубые высказывания, которые оскорбят вас.

При этих словах Альдора вздрогнула, снова вспомнив грубое и злое лицо грабителя.

Понимая, что герцог ждет от нее ответа, она неуверенно спросила:

— Обязательно… принимать решение… прямо сейчас?

Я бы предпочла подождать, пока вы окончательно поправитесь.

Герцог улыбнулся:

— Я бы тоже этого хотел. Мне нравится, когда вы рядом. Нравится беседовать с вами, Альдора. Но я не могу не думать о том, что, удерживая вас здесь, я подвергаю опасности вашу репутацию. Вы спасли меня от пули разбойника, я должен спасти вас от злых языков и беспардонных слухов, которые так легко распространяются в высшем свете.

Альдора улыбнулась:

— Это правда! Каждый раз, когда я слышу, как подруги моей матери, не останавливаясь, болтают о том, кто и что сделал или сказал, я не могу не поражаться, как бездарно они привыкли тратить время!

— Да, верно, — согласился герцог. — Но мне кажется, все женщины любят поболтать, так же как все мужчины любят испытывать свое мужество: воевать, взбираться на горные вершины, искать сокровища, спрятанные сотни лет назад!

Альдора внимательно слушала.

— Но вы, Альдора, совершенно не похожи на других женщин. Вас интересуют тайные знания, эзотерические послания, написанные тысячи лет назад и подвластные только избранным.

— Вы когда-нибудь встречали таких людей?

Герцог почувствовал в ее вопросе нескрываемое любопытство.

— Я знал людей, которые, несомненно, владели тайными знаниями.

— А когда и где это было?

— Когда я был в Индии.

— Вы не говорили мне, что уже бывали в Индии!

— Вы же не спрашивали! Несколько лет назад я служил адъютантом у губернатора Мадраса. Это было интереснейшее время, которое я никогда не забуду. Я бы остался на службе и дольше, но, к несчастью, умер мой отец, и мне пришлось вернуться домой.

— И с тех пор вы там больше не бывали?

— Не представлялось возможности. До сегодняшнего дня по крайней мере.

Оба замолчали. Герцог видел, что Альдора напряженно обдумывает его слова.

Затем, все таким же индифферентным тоном, он сказал:

— Пожалуй, нам стоит вернуться к тому, как устроить ваше безопасное возвращение домой.

Альдора поднялась.

— Не беспокойтесь обо мне. Вам надо отдохнуть. Хотите, я вам почитаю? Или просто закройте глаза и немного полежите спокойно.

— Вы так же строги, как моя няня. Она всегда отрывала меня от любого важного дела, потому что боялась за мое здоровье.

— А для вас важно устраивать мои дела?

— Разумеется. Разве вы не заметили: я люблю наводить порядок там, где царит хаос, и предпочитаю добиваться совершенства во всем, что мне дорого.

— Это вы о Самсоне? — улыбнулась Альдора.

— Вот именно! О Самсоне, о других моих лошадях, о моих поместьях.

Он помедлил и добавил:

— Мне бы хотелось, чтобы вы побывали у меня в поместье в Бекингемшире. Уверен, вы не найдете в моем доме ни одного изъяна, как бы ни старались.

— Уж я бы постаралась что-нибудь отыскать! Вы так самоуверенны! Это было бы для вас хорошей проверкой, хотя и очень легкой.

— Можете предложить что-нибудь более сложное?

Они смотрели друг на друга. Оба понимали, о чем шла речь. Более сложного и ответственного испытания, чем пост вице-короля Индии, нельзя было и придумать. Тут от человека требовались все душевные, нравственные и физические силы.

На мгновение Альдоре показалось, что взгляд герцога гипнотизирует ее. Она не могла ни пошевелиться, ни отвести глаза.

Однако она пересилила себя и сказала:

— Не вижу другого способа заставить вас отдыхать, как почитать вам что-нибудь самое занудное! Видимо, это единственная возможность усыпить вас!

— Только попробуйте, и я запущу в вас подушкой! — улыбнулся герцог. — А как вам известно, моей руке нельзя делать никаких резких движений!

— Ну ладно, — сдалась Альдора, — почитаю вам что-нибудь лирическое.

— На нижней полке шкафа, который стоит в углу, вы найдете подходящую книгу.

Альдора повернулась к книжному шкафу, встроенному в стену. Ей не хотелось спорить с герцогом, она боялась вновь испытать на себе его магнетический взгляд.

Нижняя полка была уставлена книгами о лошадях. Но там же были три издания, которые, как была уверена Альдора, имел в виду герцог.

Одна книга рассказывала о буддизме, другая называлась «Индия вчера и сегодня», третья — «Тайны древней Индии».

Альдора почти машинально протянула руку к последней книге и сняла ее с полки.

Вернувшись к постели герцога, девушка увидела, что он лежит, закрыв глаза. На его губах была удовлетворенная улыбка, которая явно говорила о том, что он добился своей цели.

Альдора пребывала в состоянии приятного полузабытья. Ее мысли плавно перетекали из сна в явь.

Она лежала, размышляя о том, что произошло за последний день.

Это было так восхитительно — беседовать с герцогом наедине, не опасаясь ничьих любопытных взглядов. Посторонний наблюдатель, пожалуй, удивился бы, что его светлость считает для себя приемлемым тратить время на беседу со столь юной девушкой да еще находить в этом удовольствие.

Альдора представляла, как посмеялись бы великосветские красавицы, услышав их с герцогом увлеченные споры на тысячи разных тем.

Она разрешила герцогу подняться на палубу и, сидя в кресле, немного погреться на солнце. Его светлость потерял так много крови, что, сейчас, даже в столь жаркий день, ой дрожал от холода.

Герцог впервые покинул свою каюту. Хобсон помог хозяину одеться и усадил его в кресло, укрыв теплым пледом. Через некоторое время он принес бокал шампанского, который герцог тут же поднял, чтобы произнести тост:

— Мне хочется это отпраздновать!

— То, что вы опять на ногах?

— Нет, то, что я остался жив. И этим я обязан вам.

Альдора поежилась.

— Мне не хочется об этом думать!

— Конечно! — согласился герцог. — Но, когда вы состаритесь и приметесь за мемуары, вы могли бы написать и об этом. Но я уверен, что к тому времени у вас накопится масса воспоминаний о приключениях более жизнерадостных, чем это.

— Надеюсь, — согласилась Альдора и тут же заговорила о чем-то другом, опасаясь, что герцог может вновь вернуться к Индии, где, несомненно, ее ждало бы немало событий и приключений, достойных мемуаров. Она прекрасно понимала и это, и то, что, если она останется дома, ее жизнь превратится в тривиальную череду балов и приемов. Ничего более банального нельзя было и придумать.

Теперь, вспоминая их разговоры, Альдора с удивлением отметила, что за весь день они ни разу не заговорили об Индии.

Она подумала, что герцог сознательно решил больше не возвращаться к этой теме, как и к проигранным Гудвудским скачкам.

«Но как я могу связать свою жизнь с человеком, которого так ненавижу?»— спросила себя Альдора.

И тут же с удивлением отметила, что это уже в прошлом. У нее не осталось к герцогу ни капли неприязни.