Они пошли к воротам.
Парни на лужайке посторонились. Уступили дорогу. Нормально.
– Куда ты пропал? Последняя увольнительная… я тебя даже и не повидал.
– В такой жопе увяз, что на дамском стульчаке не уместится.
– Лихо! – хохотнул Хамон.
Они уже открыли калитку. Весеннее солнце старалось изо всех сил. Светло-зеленые молодые листья похожи на листочки марихуаны. Правда, намного крупнее. Сандра сказала – каштаны.
– Черт, надо бы выложить эти листья в инсту. С комментом: глазел на это дерево целый год. Ноги моей больше здесь не будет.
– Инсту? У тебя? У тебя есть инстаграм?
Никола не успел ответить.
– Можешь подойти на минутку? – голос за спиной.
Сандра. Она стояла у калитки и широко улыбалась. Странно: он только что заметил, что она, в общем, хорошенькая.
– А что?
– Мне надо поговорить с тобой… последнее, так сказать, напутствие.
– Но я же… меня же выписали! Лично Андерс меня выписал, пятнадцать минут назад. Я сам себе начальник.
– Знаю, знаю… все так. Но это важно.
Никола посмотрел на Хамона.
– Как она мне надоела…
– Что она от тебя хочет?
– Хрен ее знает.
– Сука?
– Да нет… нельзя сказать. Нормальная. Как и все они… знаешь, эта песня: мы хотим тебе самого лучшего.
– Понял… что ж, окажи ей респект. Дай понять: я, мол, свободный человек, но тебе – респект. Иди, узнай, что у нее чешется, – и вперед.
Сандра пошла к главному зданию. Никола, то и дело оглядываясь на Хамона, двинулся за ней.
Как только они вошли в холл, он сразу почувствовал: что-то не так. Облом. А что именно, сообразить не мог. Шестое чувство. Как у Человека-паука – spiderman feeling.
Но не бежать же! У них на него ничего нет.
Они зашли в кураторскую.
Здесь было чище и спокойнее, чем в комнатах интернов. На стене объявление: «Как вести себя в Сети. Записывайтесь на трехдневные курсы интернета!»
– Что думаешь делать? Продолжать практику? У тебя же, по-моему, телекоммуникации? Или электротехника?
– Ну.
– Скоро лето, неплохо, правда?
– Ну.
– И как?
– Что – как?
Что это еще за чириканье? Я ей что – приятель, чтобы болтать о погоде?
Нечего мне здесь делать.
Он взялся за ручку и тут же понял.
Открылась боковая дверь, и появился Симон-сука-Мюррей.
Не случайно, конечно. Сандра для того и позвала. Симон Мюррей – снют. В гражданском, но снют – вечно вынюхивал что-то, пас Николу и его приятелей. Играет в своего парня, отморозок. Останавливает их машины, заходит к родителям.
То появится около дома Хамона, то в игорном клубе, то вынырнет в «О’Лири» как черт из табакерки. Все знают, кто он такой, а ему – хоть бы хны.
Задействован в проекте «Гиппогриф – безопасный юг Стокгольма». Кто-то там сидит и придумывает названия. Придумал название для очередной компании – иди, получай бабки.
Симон поднял руку и покрутил в воздухе.
– И как дела у Николы?
Никола собезьянничал – тоже покрутил рукой. У Николы дела так, мол, как-то…
Сандра проводила их в отдельную комнату. Там на столе уже стояли кофейные кружки.
Симон прикрыл за собой дверь и уселся в кресло. Никола остался стоять. В любой момент можно повернуться и уйти. Симон не имеет права удерживать его здесь. И тем более допрашивать. О чем с ним говорить, с этим снютом?
Коротко стриженные светлые волосы, черные бутсы. Пульсометр на запястье. В меру прилегающие синие джинсы и свитерок «Джи-Стар». Прикид нормальный, но выглядит он так, как и всегда: снют. Снют до мозга костей. Что-то в его ДНК, должно быть. Никола не мог взять в толк, как ему дали эту работу. Ходил бы в форме, и нормалек. И то были бы сомнения – снют или нет. А так – за версту видно.
– Еще несколько вопросов, Никола, если не возражаешь.
– Возражаю. Я сегодня освободился.
– Слышал от Сандры. Ждешь поздравлений?
– Говори, что хочешь.
– Не переживай, Нико, ничего особенного. Пять минут. Можешь меня выслушать?
– Все вы змеи…
– Так ненавидишь полицию?
– Пока хороших не встречал.
– Очень жаль… ты меня огорчаешь. Я, во всяком случае, зла тебе не желаю. Честно.
– Хватит ля-ля. Ты что, задержать меня собрался?
Никола лихорадочно припоминал – что за ним? Переправил краденые компьютеры… но это еще до посадки. А здесь… ну этот, который чуть не описался, покорно заплатил десять кусков… хотел стать старшим по коридору. Но он вряд ли настучал. Потом… тогда в лесу, когда у Хамона крыша поехала. Он застрелил парня. Но какого черта – это было больше года назад. Не может быть, чтобы вдруг всплыло.
– Я не собираюсь тебя задерживать. Хочу задать вопрос.
Никола хотел было повернуться и уйти, но вспомнил наставления Юсуфа: иногда полезно послушать вопросы снютов. Можно догадаться, куда они клонят и что им известно.
– Насчет этого суда… Тебя пригласили?
У него похолодело в животе. Откуда он знает? Откуда Симон Мюррей знает про дело? Ничто не должно было просочиться. Приоритетное дело. Уровень Исака и все такое.
– О чем ты? Что мне делать в суде?
– Нет-нет… я думал, ты в курсе. Ты же по-прежнему контачишь и с Хамоном, и с Юсуфом. Метим Тасдемир и семья Бар-Сауме что-то там не поделили. Это-то ты знаешь?
– Понятия не имею, о чем ты жужжишь.
– Вот как… значит, ничего не знаешь?
– Я же сказал – понятия не имею. У тебя со слухом проблемы?
– Успокойся, Нико… хамить не обязательно. Я же сказал – ты свободен. Для задержания повода нет. Только вот что… я бы мог сказать Хамону, только того еще труднее заставить слушать…
Симон встал и подошел вплотную к Николе – лицом к лицу. Маленькие, стального цвета глаза.
– Вам, ни тому, ни другому, нечего там делать. Вы еще сопляки, а такие разборки сплошь и рядом кончаются плохо. Мне неизвестно, где ваши паханы собираются, даже не знаю точно, кто именно… но держитесь подальше, Никола. Очень тебя прошу – не ходите.
Никола взялся за ручку. Сколько можно слушать это занудство?
– И еще одно… знаю, что вечером вы будете отмечать твою свободу… Не делайте глупостей. Ты же не хочешь сюда возвращаться?
Гнусавый голос Кендрика Ламара. Хамон повернул регулятор громкости до отказа и постукивал пальцами по баранке. Никола сидел рядом, втайне восхищаясь интерьером «Ауди». А какая кожа!
– Что так долго?
– Бред. Bullshit[9].
– Проблемы?
– Никаких проблем.
Хамон улыбнулся.
– У меня на тебя планы на сегодняшний вечер. Человек на свободе… надо отметить. Со спецэффектами, если можно так сказать.
– Звучит круто.
– Увидишь, брат, увидишь. Все уже на мази.
Полицейское управление Стокгольма
Беседа с информатором «Мариной», 11 декабря 2010 года
Вел беседу Йоаким Сунден
Место: Эльвшё-центр
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 2 (Часть 1)
Запись беседы
ЙС: Вам лучше?
М: Еще бы… Спасибо, что отпустили. Эти сутки… наверное, у меня в жизни ничего хуже не было. Столько воспоминаний…
ЙС: Кто-нибудь спрашивал, где вы пропадали?
М: Нет.
ЙС: А Себбе?
М: Мы не разговаривали. Думаю, он ушел на дно.
ЙС: Я понимаю. Я обещал вам иммунитет, а вы в обмен обещали ничего не скрывать. Поэтому имейте в виду: мне нужны детали, даже мельчайшие. И ваши впечатления, рассуждения и размышления. Это вам понятно?
М: Да. Я подумал, что вам сказать.
ЙС: Вот и хорошо. И давайте сделаем вот как: для начала вы подробно расскажете о себе. Подробно, с деталями – обзор вашей жизни.
М: Хорошо. Я так и знал, что вы об этом спросите. Дело в том, что я всегда любил игры. Еще в гимназии. Началось все с нард. Мы с приятелями после школы заходили в кафе и играли, больше для баловства. Кидали кости и старались понять, как оптимально распорядиться выпавшим числом. Ребята мы были ушлые, все с математическим уклоном. Я шел по естественнонаучной линии – теория вероятности, дифференциальные уравнения и все такое, так что мне было сравнительно нетрудно углубиться в механизм игры. Потом стали приезжать иранцы, турки, люди с Ближнего Востока. Нарды у них – национальная забава, «шеш-беш», как они их там называют. Они были уверены, что легко справятся с самоуверенными стокгольмскими мальчишками. Ну, мы им и показали.
ЙС: Когда это было?
М: В середине восьмидесятых. Я учился в гимназии. Прошел военную службу в Берге, а потом несколько лет помогал отцу – у него была небольшая типография. В двадцать три поступил в Стокгольмский университет и тогда же, в 1990-м, встретил Сесилию, мою будущую жену. Через три года родился первый ребенок, мне тогда было двадцать семь. Закончил университет. Все эти годы я сторонился серьезной игры, хотя изредка все же встречался со старыми приятелями.
Потом начал работать в аудиторской фирме KPMG… думаю, в девяносто пятом. Там познакомился с парнем. Он увлекался не только нардами, но и покером. Пригласил меня в клуб на Санкт-Эриксплане. Интересное заведение – игра там шла круглосуточно. Я начал туда заходить. Уложу ребенка – и в клуб. Иногда по выходным. Покер… динамичная, креативная среда, если бы, конечно, не зависимость. Я имею в виду то, что мы называем «подсел». Одержимость игрой.
ЙС: А что по этому поводу говорила Сесилия?
М: Я и не скрывал, что захожу в этот клуб. Может быть, не каждый раз, но в основном не скрывал. Она особенно не возражала – мало ли какое хобби бывает у мужчин. Но со мной не ходила.
Были и другие клубы. «Карлос Покер» в Сундбюберге, «Пот Райзер» на Фолькунгагатан. Иногда удавалось прилично выиграть, хотя я избегал крупных ставок. Один раз пришел домой с десятью тысячами, даже больше. Аккуратно сложил в стопку и оставил в кухне, на видном месте. Думаю – проснется утром жена, первое, что увидит, – деньги.
ЙС: А ей не показалось странным?
М: В первый раз – возможно. Но в основном она считала это забавным. И потом, такие суммы – редкость. Так что поначалу не было никаких проблем. Но потом… потом все изменилось.
В начале 2002 года я сыграл первую партию в покер в интернете. Это было откровение. Теперь я играл, как хотел. Постепенно ширина полосы увеличивалась, я купил компьютер помощнее, так что мог вполне устраивать, так сказать, сеанс одновременной игры – сразу на нескольких сайтах. Пять или шесть столов. И не только дома – на работе тоже был компьютер. Сесилия была довольна – я, по крайней мере, перестал ходить в эти «гнезда разврата», как она в шутку называла игорные клубы. Но она даже не представляла, что я делаю на служебном компе! Виртуальный покер отличается от реального. Быстрее и агрессивнее, к тому же психология вроде бы отменяется. Чистая математика. Все определяет качество твоей игры. Никаких этих идиотских покерфейсов и тому подобной чуши. Все определяется качеством игры и расчетом. Для меня это большое преимущество. Я многому научился. Потом, в клубах, мне эти навыки очень пригодились. Еще как…
Следующий год… я его так и называл – «золотая эпоха». Появилось много игроков, но хороших – по пальцам сосчитать. Сетевой покер рос как на дрожжах. В стокгольмских клубах можно было неплохо порезвиться. «Техас Голд», «Пот Лимит Омаха»… как-то за одну ночь я срубил пятнадцать тысяч евро. Но надо понимать, что на том уровне, на котором играл я, требовался приличный счет в банке. В клубах у меня, конечно, был кредит, но и они начинали коситься, когда я проигрывал несколько тысяч евро. Бывало и такое. А в сетевом покере никаких кредитов – играй на то, что у тебя есть. Кончились бабки – кончилась игра. Сплошные нервы, к тому же не хотелось портить отношения с клубами. И я начал искать спонсора. Финансиста. Наконец мне посоветовали обратиться к одному парню.
ЙС: К кому? Что за парень?
М: Себбе. Мне посоветовали обратиться к Себбе.
ЙС: Этот, из Старого города?
М: Да. Себбе предложил быть моим стайкером. Финансировать, короче, игру. Договор вот какой: он оплачивает все мои взносы, участие в турнирах, предоставляет кредит два миллиона крон. За это он получает шестьдесят процентов моих выигрышей. Клубы сразу повысили мою кредитоспособность до миллиона, а когда этого не хватало, я шел к одному из помощников Себбе, Максиму, и получал кэш. Они мне верили. Я отчитывался скрупулезнейшим образом.
ЙС: И что вы делали с выигранными деньгами?
М: Выплачивал займ на квартиру… и все такое. Но уже в 2005 году все покатилось под откос. Игра, как говорят, не пошла. Не знаю почему, но догадываюсь. Появились ребятки, которые учились покеру на компьютере. С самого начала, с программного кода.
Посыпались проигрыши. Чтобы как-то компенсировать потери, я был вынужден проводить в клубах ночи напролет или оставаться на работе и сидеть на игровых сайтах. Сесилия, само собой, начала беспокоиться. Я по утрам глаза не мог продрать, все легло на нее – и детей в садик отвезти, и завтрак приготовить, и все такое.
Помню, как-то утром она, пока дети завтракали, подошла, потрясла за плечо и села на край постели.
– Матс, что происходит? Расскажи.
Я что-то пробормотал. Голова чугунная – спал часа четыре, не больше.
– Нет, так не пойдет. Расскажи, я должна знать.
Я повернулся, постарался проснуться.
– Я же тебе говорил: на работе дел – выше головы. Прости, дорогая. В ближайшие дни постараюсь сбавить обороты.
Она погладила меня по щеке. А я, полусонный, с затуманенной головой, дал себе обещание как-то разрулить ситуацию. И ведь мог бы, мог бы, если бы в тот момент завязал. Конечно, карточные долги остались бы… с этим можно жить. Но я перегнул палку.
ЙС: В каком смысле?
М: Занесся. Полез отыгрываться. Результат? Долги, которые вообще нечем покрывать. Теоретически – банкротство.
И тут… я знал, что Себбе улетел в Макао. Это было в начале апреля. И я пошел к Максиму и взял у него лимон. Вы поняли?
ЙС: Не совсем. Объясните.
М: Что тут понимать? У меня уже не было кредита у Себбе. Но я сказал Максиму, что договорился с Себбе, все нормально. Сунул миллион в сумку и пошел в клуб. Максим мне поверил… Короче, я кинул Себбе. И, конечно, по закону подлости… в ту же ночь лимон улетел. Какой же я идиот! Тогда все и началось.
ЙС: Рассказывайте.
М: Но… так много всего… вам нужны подробности?
ЙС: А вы их помните?
М: Память у меня, слава богу… беспамятным в покере делать нечего. Могу воспроизвести любой разговор, каждое слово.
ЙС: Вот и отлично. Мне нужны все подробности. Все, что вы можете вспомнить.
М: Ну, хорошо. Через две недели позвонил Себбе. Он вернулся. Сказал, надо встретиться. Я прибирался после ужина, но он через пять минут позвонил опять. Оказывается, он ждет у подъезда в машине.
– Спускайся немедленно.
«Порше-911», «Каррера». Я думал, он посадит меня рядом, но там развалился Максим. Помню, Себбе опустил стекло и говорит: полезай назад, там хватит места, если ноги подобрать. Проехали туннель под Сёдермальмом. Я что-то там вякал, что-то насчет предстоящих турниров, но они молчали, как в рот воды набрали. Свернули на Гулльмаршплан, а оттуда на стройку в южной гавани Хаммарбю. Подъемные краны, цементные блоки для нулевого цикла – тогда только начиналась эта стройка, теперь там новый шикарный район… ну, вы знаете. Себбе остановил машину за пирамидой строительных бендежек и выключил мотор. Автоматически зажглись лампы в салоне. Я посмотрел на него и сразу понял – дело плохо.
– Сучонок, – прошипел он.
Я не знал, что сказать. В то время я жил совершенно обычной жизнью, сотни тысяч крон в клубах и на сайтах как бы проходили мимо сознания, не особенно меня волновали. Я ощущал себя всесильным. Мог проигрывать огромные суммы и приходил домой как ни в чем не бывало. Представьте, только в этот момент я сообразил, что зашел слишком далеко. Почувствовал себя насекомым. Мухой под мухобойкой.
Себбе ухватил меня за шею и почти прижал мое лицо к своему.
– Смотри мне в глаза, поганец.
Я успел только заметить блик света на металле. Это был нож, вы понимаете? Нож! Он поднес его к моему глазу. Я зажмурился. Странно, но в тот момент я подумал: а как же футбольный турнир моего сына в выходные? Я же должен отвезти его на стадион в субботу утром… первый матч.
– Ты кем себя вообразил?
Острие коснулось моего века… чувство такое, будто это не веко, а мозг.
– Я могу объяснить, – пролепетал я. – Мне очень жаль…
– У меня за спиной? Ты думал, мы с Максимом не общаемся? Или что ты думал, таракан?
Он чувствительно кольнул ножом веко и повернулся к Максиму.
– Отсюда прямо на рекондицию. Придется отмывать тачку.
Боль в глазу становилась нестерпимой, в голове точно бомба взорвалась.
Себбе пригнулся еще ближе, чуть не коснулся носом. Я знал этот запах: сигареты L&M и свирепый одеколон «Арамис».
– Ладно, так и быть, дам тебе еще один шанс. Скажи спасибо, сердце у меня доброе. Две недели, чтобы вернуть мне бабки. Мне насрать, где ты их надыбаешь. Выиграй в покер, ограбь банк, гони жену на панель. Но деньги должны быть у меня. Три лимона.
– Но это же невозможно…
– Только не начинай. Две недели, Матс…
Информатор разрыдался. Остальная часть памятной записки представлена в отдельном документе.
