Важным дополнением к публикациям дипломатических документов являются издания официальной переписки королей [176]. Они позволяют проследить процесс подготовки того или иного международного соглашения или нарастания конфликтной ситуации, выявить направления поиска международной поддержки, прочесть то, что подчас оставалось за строками официальных договоров и соглашений. Кроме того, в переписке проступает личность короля, индивидуальные особенности которой налагали заметный отпечаток на развитие международных отношений.
Исследование существа отношений между государствами невозможно без пристального внимания к их внутреннему развитию. Автором книги широко использовались акты и распоряжения королей – французских, английских, шотландских, кастильских (последние представлены в приложениях к монографии Ж. Доме) [177]. Эта группа документов позволяет проследить неразрывное единство внутренней и внешней политики государства, непосредственную связь централизаторских или универсалистских устремлений монархии с ее действиями на международной арене. Содержание королевских распоряжений дает представление о состоянии и эволюции государства, необходимое при изучении значительного исторического периода. Особое место в источниковой базе книги занимает издание приговоров Парижского парламента середины XIII – начала XIV в. [178]Поскольку издание включает все приговоры, вынесенные примерно за полстолетия, оно позволяет увидеть место англо-французского конфликта из-за английских континентальных владений в развитии противоречий между двумя монархиями. Содержание решений королевского суда (для английского короля он был в тот период сеньориальным судом) ярко отражает глубину противоречий между двумя странами в период, предшествовавший Столетней войне.
При исследовании одной из крупных проблем истории международных отношений интересно не только воссоздать объективную картину прошедших событий, но и представить ее отражение в сознании современников. Это не только любопытно, но и существенно важно для понимания истинного характера и масштаба изучаемых исторических явлений. Отчетливо осознавая неизбежность искажений объективной картины в субъективном восприятии очевидцев, автор стремился использовать сами эти искажения как важное свидетельство эпохи, как источник для более адекватной реконструкции событий прошлого. Такого рода материал содержат хроники, которые в той или иной мере всегда отражают личность хрониста и состояние общественного мнения. Кроме того, были использованы некоторые памятники художественной литературы, в которых нашло отзвук англо-французское соперничество: романы, стихи, баллады о крупнейших сражениях, подвигах рыцарей, победах Бертрана Дюгеклена и т. п. [179]Литературные произведения – это особый тип исторического источника, их использование требует большой осторожности и корректировки с помощью других документов. Вместе с тем они способны дать то, чего нет в документальных памятниках. В частности, при изучении данной темы литературные произведения позволяют понять степень значимости тех или иных событий, их влияние на внутреннюю жизнь стран, действовавших на международной арене.
Например, анонимная поэма «Жалобная песнь о битве при Пуатье» демонстрирует глубокое потрясение жителей Франции от поражения 1356 г. и первые симптомы зарождения народной войны. Широко распространенные в 20-х гг. XV в. насмешливые стихи и песенки об англичанах свидетельствуют о выросшей неприязни к завоевателям, которая стала питательной средой для развития народно-освободительного движения. Особенно чутко художественная литература отразила такой важный для истории международных отношений процесс, как зарождение национального самосознания.
Как у всякого заметного сюжета в истории прошлого, у темы Столетней войны есть своя историографическая судьба. Вполне естественно, что этот сюжет занимал и занимает преимущественно английских и французских историков. Ведь это – одна из ярких страниц истории Англии и Франции в эпоху, когда их судьбы были связаны гораздо более тесно, чем в наше время.
В отечественной исторической науке Столетняя война еще не была предметом специального исследования. Ей посвящены разделы в обобщающих исторических трудах и ряд статей по отдельным аспектам англо-французского конфликта.
Глубокая связь причин Столетней войны с экспансией складывающейся централизованной монархии была показана А. Д. Люблинской в соответствующем разделе трехтомной «Истории Франции». Автор подчеркнул, что столкновение англо-французских интересов во Фландрии было обусловлено экспансионистскими устремлениями Франции: «Это была экспансия: погоня за фьефами и деньгами – для сеньоров, овладение областью – для короля» [180]. В этой работе также была указана огромная значимость гасконской проблемы. Следует особо отметить книгу В. И. Райцеса о Жанне д’Арк [181]. В небольшой по объему работе автору удалось ярко и убедительно доказать связь между появлением Жанны д’Арк и общей атмосферой назревающего народно-освободительного движения во Франции, зарождением элементов национального самосознания. Исследователь первым в отечественной историографии сумел на основе источников провести интересный анализ общественного сознания в один из переломных моментов средневековой истории Франции.
Начиная с конца 60-х гг. мною был опубликован ряд статей, посвященных гасконской проблеме и ее роли во взаимоотношениях Англии и Франции перед Столетней войной, а также истории англофранцузского конфликта. В них были вскрыты глубокие экономические интересы английской короны в Гаскони, была также рассмотрена сложная политика Англии в континентальных владениях, направленная на расширение социальной опоры ее власти. Исследования показали, что к началу XIV в. англичанам удалось упрочить свои позиции в герцогстве Аквитанском, создав серьезное препятствие на пути централизации Франции. Это явилось одной из важных причин вооруженного конфликта. Кроме того, было выдвинуто положение о том, что Гасконь являлась для английской монархии одним из объектов феодально-экспансионистской политики.
В 80—90-х гг. вышли в свет написанные мною работы, в которых был отражен более широкий взгляд на Столетнюю войну как на завершающий этап длительного противостояния Английского и Французского королевств на международной арене. Работы, посвященные франко-шотландскому союзу, роли стран Пиренейского полуострова, взаимоотношениям с Германской империей и правителями Нидерландов, были направлены на то, чтобы показать осевую роль англо-французского противостояния, на полюсах которой концентрировались западноевропейские государства, продвигавшиеся к формированию национальных монархий [182]. Особое внимание мною было уделено антропологическим аспектам Столетней войны, практически отсутствовавшим в отечественной медиевистике, так, например, было предложено новое прочтение роли личности короля и его взаимоотношений с народом в условиях острого военно-политического конфликта. [183]
Постановка подобных вопросов стала естественной в контексте перемен, которые переживала постсоветская историческая наука. Свидетельством этих перемен в сюжетах, близких к теме англо-французского противостояния был, например, выход в свет русского перевода книги Р. Перну и М.-В. Клэн «Жанна д’Арк» с моими предисловием и комментариями [184]. В этой монографии Жанна д’Арк предстала не в виде традиционной для советской историографии народной героини (эта грань ее биографии давно признана и очевидна).
