Для опровержения этого довода обычно приводят безжалостные действия омоновцев, частей Внутренних войск и даже ВДВ в событиях октября 93 года, смешивая всех в кучу и не разбираясь, кто же на самом деле творил кровавые насилия и безчинства, в том числе уже после прекращения сопротивления Белого Дома. Во-первых, захватить штурмом один, пусть даже и очень большой дом – это задача для батальона, а с учетом изоляции района спецоперации – задача полка. Для пыток и расстрела безоружных людей – достаточно было собрать и напоить водкой отморозков со всех ОМОНов Центральной России, а из сотен танковых экипажей двух дивизий сформировать 4 танка-убийцы. В то же время, как было изложено выше, задача подавления национально-освободительного восстания потребует привлечения к ее исполнению не каких-то нескольких тысяч специально отобранных карателей, а служебно-боевого применения большинства оперативных частей и соединений Внутренних войск, не менее 12–15 мотострелковых бригад и 1–2 воздушно-десантных (десантно-штурмовых) дивизий, а также соответствующих частей боевого, технического и тылового обеспечения. По сути, для подавления национально-освободительного восстания нынешней власти необходимо будет заставить воевать против него всю основную массу личного состава Внутренних войск МВД и Вооруженных Сил. Поэтому сравнение тактической задачи по захвату здания Верховного Совета в Москве с несколькими сотнями его фактически безоружных защитников с задачей подавления национально-освободительного восстания в Центральной или иной части России и действиями войск оперативного или даже оперативно-стратегического масштаба является некорректным, т. е. неправильным. В революционных событиях решающая роль принадлежит не ситуативным обстоятельствам, определяющим обычно поступки и поведение тех или иных личностей, а глубинным мощным силам, заложенным в народном мироощущении. А отношение русского народа к власти, установившейся в 1993 году, сейчас совершенно иное, чем тогда.

Во-вторых, при оценке тех событий необходимо учесть влияние некоторых малоизвестных фактов и факторов. Так, чтобы подтолкнуть личный состав парашютно-десантного полка ВДВ к более решительному применению оружия против защитников Верховного Совета, при выдвижении полка против него была проведена спецоперация по провокационному обстрелу колонны «неизвестными снайперами». Все тайное и неизвестное в тех событиях рано или поздно станет явным и известным. Тогда мы узнаем и установим: кто организовал срочное прибытие в Москву из И-сраела под видом бадминтонной команды группы снайперов из «Моссада»; где были взяты и кто передал им отечественные снайперские винтовки СВД, пули которых извлекали потом из тел десантников; по чьей команде и как снайпера оказались на крыше и в помещениях американского посольства; кто заметал следы прибытия и убытия снайперов на постах пограничного контроля и на таможне и ряд других вопросов. Главное, что в результате обстрела, в котором тут же обвинили защитников Белого Дома (установлено, что у них вообще не было ни одной снайперской винтовки), погибло и было ранено несколько десятков солдат и офицеров. Именно поэтому, по словам бывшего тогда командующего ВДВ генерал-лейтенанта В. Сорокина, полк подошел к Белому Дому совсем с другим настроением и отношением к Верховному Совету России, чем с которым входил в Москву после получения приказа.

Но и в вопросе о провокационных обстрелах и других подстрекательских действиях, направленных на принуждение Внутренних Войск и армии к применению оружия против восставших в будущих революционных событиях (которые, безусловно, возможны), следует понимать, что подобные провокации всегда ограничены по месту и времени. Они почти безотказно могут работать как ложный предлог, но, несмотря на информационную мистификацию, не смогут заменить собой реальное содержание необходимого власти масштабного военного противодействия революционным событиям.

Открывая 9 мая 2012 года парад военной техники на Красной площади прохождением группы бронеавтомобилей «Тигр», предназначенных для противоповстанческих и противопартизанских действий, а также для вооруженного подавления массовых безпорядков, власть демонстративно показала, к чему она, прежде всего, готовит армию. Немецкие нацисты в свое время думали, что танковые «тигры» помогут им выиграть у нас битву на Курской дуге. Наши противники сейчас тоже рассчитывают на «тигров». Однако за штурвалами и прицелами в боевых машинах будут не немцы[7]. В них будут наши русские ребята, сверстники моих земляков – уссурийских партизан, отдавших свои жизни за честь, свободу и наше национальное освобождение. Так что на параде шли родные уссурийские «тигры», и рвать они будут не своих, а врагов русского и других коренных народов России.

При анализе возможного внутреннего противодействия ходу русской революции, конечно, нельзя упустить позицию ФСБ. Хотя применительно к революции задача ФСБ есть не подавить революцию, а насколько возможно не допустить ее (что она пока и делает). Однако с началом революции силовая составляющая этой спецслужбы в военном плане крайне незначительна. Центр специального назначения (ЦСпН) – ударная сила ФСБ – может быть чрезвычайно опасен в первые часы и сутки первоначального революционного восстания, пока в освобожденных районах не будет организован соответствующий режим охраны и обороны революционных пунктов и органов управления, особенно руководителей восстания. Но и здесь все не так мрачно, как некоторым может показаться. Основу ЦСпН составляют не просто офицеры, а боевые офицеры. Их в авантюру просто так не бросить: не пойдут, что они уже не раз доказывали на деле. Спецназ ФСБ вместе с СБП (Служба безопасности президента) скорее Кремль сковырнет, чем против русской России пойдет. А остальной чиновничий состав ФСБ – это такие же бюрократы, как и все другие служащие.

Вывод: внутри русского и других коренных народов России нет социальных, экономических или иных общественных классов, страт или групп, которые могли бы противиться русскому национальному освобождению и подняться на вооруженное противодействие революции. Существующие государственные инструменты насилия – армия, Внутренние войска МВД, ФСБ, полиция и другие силовые структуры, несмотря на деформацию их целевого предназначения, остаются частью исторического русского народа, традиционной российской нации и общества и не могут быть превращены в послушные орудия вооруженного подавления национально-освободительной революции. Таким образом, в России нет общественно-политических и национальных оснований внутринационального и внутригосударственного противодействия победному ходу Русской национально-освободительной революции.

Одним из хитрых приемов пресечения в русском народе мыслей о революционном восстании является повсеместное распространение мнения, что в случае какой-либо серьезной угрозы нынешней либеральной власти в Россию войдут войска НАТО и мы вдобавок ко всем бедам попадем еще и в военную оккупацию, так как армии, необходимой для защиты, у нас уже нет. Рассмотрим этот вопрос подробнее. Великий государственный деятель Европы Отто фон Бисмарк, объединивший Германскую нацию и ставший первым рейхсканцлером империи в конце XIX века классически сформулировал исходную позицию для военно-политической и военно-стратегической оценки любых вероятных противников и союзников Германии, которая до сих пор считается аксиомой: «Меня не интересуют намерения соседей, меня интересуют их возможности». Эта методология верна и в данном случае.

США и НАТО не представляют собой угрозы с точки зрения возможности военной оккупации, не потому что Запад не намерен вооруженным путем захватить российские земли с их богатствами – это многовековое желание никуда не делось, оно только разгорается или тлеет в зависимости от соотношения боевых и других возможностей Запада к России, – а потому что у США и НАТО сейчас нет и уже не предвидится никаких военных возможностей для осуществления оккупации России, даже в варианте «оккупации по приглашению». Победив Советский Союз в холодной войне и убедившись в полном разгроме Горбачевым и Ельциным советских дивизий, выведенных из Центральной и Восточной Европы на территорию России (и окончательно теперь добитых последней путино-сердюковской реформой), Запад тоже стал сворачивать сухопутные группировки войск США и НАТО в Европе. Но если европейские страны просто сокращали число своих мотопехотных и танковых дивизий (частью переформировав их в аэромобильные дивизии и дивизии спецопераций), то США, оставив для обозначения своего европейского военного присутствия небольшой контингент (было два армейских корпуса – 5 и 7 АК), перенацелили свои сухопутные войска из Европы в другие регионы, прежде всего, в Ирак[8] и Афганистан, а часть сил вернули на свою территорию. Другой «Army» (сухопутных войск) у США нет: все боеготовое, что есть, уже развернуто и воюет или выведено для отдыха. Соединения резерва требуют дополнительного отмобилизования и подготовки, а контрактный принцип комплектования не позволяет значительно увеличить численность сухопутного компонента вооруженных сил.