– С ней сделано все, что нужно, мистер Вейкфилд. Бумаги доставлены мистеру Перкинсу на подпись. Они будут у вас сегодня после обеда.

– Когда это было сделано?

– В пятницу, – призналась она. – Это было несложно, а я знала, что вы хотите побыстрее закончить дело. Я…

– Если бы я хотел, чтобы вы занялись этим, я бы так и сказал, мисс Сен-Клер, – язвительно перебил Рис.

На этот раз она никак не могла скрыть краску смущения.

– Извините, сэр. Просто я…

– Пожалуйста, запомните на будущее, что я нанял вас в качестве помощника. Если бы мне нужен был достаточно квалифицированный заместитель, чтобы самостоятельно вести дела, я бы взял какого-нибудь умника-МБА,[5] из тех, что подавали заявления на это место.

Анджи прикусила губу.

– Да, сэр.

Он еще посверлил ее глазами, развернулся на каблуках и вышел.

Впервые с тех пор, как стала работать на Риса, Анджи готова была расплакаться после его нотации. И она еще боялась вступить с ним в слишком близкие отношения. Теперь, во всяком случае, ясно, что на этот счет бояться нечего. В том, как он сейчас обошелся с ней, не видно было даже тени благодарности, не говоря о более серьезных чувствах. Она – одна из его служащих, которой он в данный момент недоволен. В стремлении быть полезной она переступила невидимую границу, которую он возвел между собой и всеми остальными.

Второй раз она такой ошибки не допустит.

Глубоко вздохнув, Анджи занялась работой. Уж по крайней мере в этой области она точно знала, что делать.

Рис чувствовал себя препогано. «Вовсе незачем было так на нее набрасываться», – говорил он себе, мрачно глядя в закрытую дверь своего кабинета. Предавшись на минуту самокопанию – чем занимался крайне редко, – он пришел к выводу, что эту вспышку можно объяснить только стремлением взять под контроль изменившиеся отношения – деловые отношения, твердо уточнил он. Ему не давало покоя, что она видела его в тяжелые минуты: слабого, больного, неспособного пройти от ванной до постели без ее помощи. Не говоря уже о сне, который приснился ему сегодня ночью и в котором она играла яркую и очень эротическую роль.

На работу он пришел в полной уверенности, что все снова в порядке, но стоило войти в ее кабинет, как в голове помутилось. Сидя там за столом, она была так красива, так недоступна, так невыносимо желанна, что у него пересохло во рту. Пока она искала ручку под столом, он лихорадочно перебирал возможные темы для разговора, и в голову пришла только папка Перкинса. И тут он вцепляется ей в горло только потому, что она проявила немножко излишнего рвения, стараясь помочь, пока он болен. Ее квалификации вполне достаточно, чтобы справиться с этим делом, и он это прекрасно знает. Каким же хамом надо быть, чтобы так наброситься на нее за попытку помощи – особенно после того, что она делала для него в пятницу.

Так на нее наброситься… Подсознание вернуло ему эту фразу вместе с соответствующим зрительным образом, отчего у него все натянулось внизу живота. Нет, он действительно слишком давно не имел женщины, мрачно решил Рис.

Нужно попросить у нее прощения. Он с трудом сглотнул.

Когда он последний раз просил прощения? Подумав, решил, что это случилось лет двадцать пять назад, когда ему было пятнадцать и тетя Айрис поймала его за извлечением нескольких долларов из ее кошелька. Она ему выдала по первое число, чуть улыбнулся воспоминанию Рис. Он был уже тогда на фут выше приемной матери, но она, пальцем не тронув, измордовала его так, что Рис почувствовал себя сопливым карапузом. Когда она закончила, он мучился раскаянием, стоял, уперев подбородок в грудь, и ковырял пальцем потертый ковер ее гостиной. И попросил прощения.

Ну да, если быть точным, она заставила его просить прошения, но просил-то он от души. С тех пор они стали друзьями навсегда. Она была первым человеком, действительно желавшим ему добра.

Энергичная заместительница сильно напоминала ему приемную мать. И теперь он намерен был просить у Анжелики прощения. Он взял телефонную трубку – и снова положил на рычаг. Он попросит прощения, уверил себя Рис. Просто сейчас он к этому еще не готов.

Анджи стояла у двери кабинета Риса с колотящимся в горле сердцем. Если бы только можно было как-нибудь иначе получить подпись на этих бумагах…

Но секретарша ушла на обед, а подсунуть бумаги под дверь было бы несколько непрофессионально. Может быть, его сейчас нет на месте. Может быть, ей удастся войти, оставить бумаги на столе с запиской, а потом получить их обратно через секретаршу. Мысленно скрестив пальцы на счастье, она осторожно постучала в дверь.

– Войдите.

Ее плечи опали, потом решительно выпрямились. О'кей, чем раньше, тем лучше. Она получит подпись и ни на мгновение не покажет, что его утренняя выходка произвела на нее какое-то впечатление. Обычные деловые отношения, напомнила она себе. Сугубо деловые отношения.

– Мне нужна ваша подпись на этих бумагах для отдела кадров, мистер Вейкфилд, – пояснила она, входя в кабинет и старательно избегая его взгляда.

Он молча кивнул, протягивая руку. Подавая папку, Анджи смотрела на безукоризненный узел его галстука. Она почувствовала, что он мгновение продолжал смотреть на нее, потом открыл папку, просмотрел аккуратно отпечатанные страницы и поставил подпись в конце последней.

– Что-нибудь еще? – спросил он, возвращая папку.

– Нет, сэр. Сейчас я отнесу это в отдел кадров. – Она повернулась, едва справляясь с желанием бегом броситься прочь. Хорошо, что все вышло так просто. Теперь бы только выбраться отсюда и…

– Анжелика. – Голос был глубоким и чуть-чуть хриплым.

О небо! Пытаясь унять дрожь в коленях, она неохотно повернулась к нему.

Он глубоко вздохнул. Другой на ее месте мог бы подумать, что босс нервничает. Смешно, конечно.

– Относительно дела Перкинса.

Ей удалось не поморщиться. Ну сколько можно!

– Да, сэр?

– Я сожалею, что наорал на вас, – произнес он так торопливо, что слова слились в одно. – Вы сделали именно то, что должны были сделать. Будь я на месте, я бы сам поручил вам заняться этим. Утром я вел себя безобразно и прошу у вас прощения.

Она почувствовала, как округляются у нее глаза, и, бессознательно стараясь не уронить бумаги, сжала их вдруг помертвевшими пальцами.

– Гм… ничего страшного, сэр… гм, мистер Вейкфилд.

– Рис, черт возьми! – вдруг взорвался он. – Когда вы наконец научитесь произносить мое имя?

Она вздрогнула.

– Извините, я просто привыкла называть вас «мистер Вейкфилд».

Он вздохнул, провел рукой по волосам и заставил себя опустить плечи.

– Я знаю. Черт возьми, Анжелика, вы заставляете меня просить прощения на одном дыхании и орать на вас на следующем. Как вам это удается?

Ох, перестал бы он называть ее так, смутно пронеслось у нее в голове. А то она просто растечется у его ног. Почему у него это имя звучит более соблазнительно, чем самые цветистые обращения других мужчин?

– Обычно знакомые называют меня «Анджи», – сказала она, надеясь, что он поймет намек.

– Мое имя, – напомнил он, будто не услышав. Он встал и теперь возвышался менее чем в двух футах перед ней. Темные брови сошлись четким V над пристальными серыми глазами. – Произнесите его.

Смущенная такой настойчивостью по самому тривиальному поводу, с пылающими щеками, Анджи откашлялась.

– Хорошо, Рис. Но если вы не возражаете, я предпочла бы называть вас «мистер Вейкфилд» при посторонних. Это звучит более профессионально.

Он коротко кивнул с довольным выражением на надменном лице.

– Конечно. Я и сам так считаю. – Добившись своего, он снова сел. – Что-нибудь еще, Анжелика?

Она прекрасно поняла. Рис не относит себя к обычным знакомым. Он будет называть ее так, как хочет.

– Нет, сэ… гм, нет, это все. – Она не знала, как он теперь отнесется к обращению «сэр».