– Заметно, что не промах, – насупился Евсеич: бутылка была уже почата.

– Нога же, – сморщился солдат. – Нету ее, почитай, уже пятнадцать годов, под Карсом-крепостью в семьдесят седьмом оставил, а болит, стерва, и болит.

– Ну… – Евсеич двуперстием перекрестил нос и отхлебнул из кружки.

Ели истово и, не передохнув, опять ушли к дудке и вашгерду. У костра остались лишь старый солдат да два друга.

– Видать, подходящее золотишко-то, – задумчиво сказал Петр.

– Видать, – согласился Дмитрий. – И в воскресенье, в божий день, робят, и вода им «не огнь». Богатимое место. Как считаешь, дядя Ефим?

Солодянкин поскреб затылок, потянулся.

– Кто его знает. Туман он и есть туман. Он и сынам-то всего не кажет… А золотишко, я полагаю, такое: доль[4] десять на пуд.

– Ух, язви те!.. – Дмитрий поцокал. – Что ни десять пудов – золотник? Подходяще.

– А иначе бы он разве водочку разрешил?.. Только, скажу я вам, ребята, это тоже не золото. Вот есть такая страна – Африка. До нее я, правда, не доходил, врать не стану. Люди сказывали. За турецким морем она. И есть в ней город Египет. Вот там – просто ужас сколько золота. Ходят по нему, ногами ходят, а достать не умеют, толку нет. Известно – турки.

– Ну-у? – У Дмитрия округлился рот.

– В Африке, дядя Ефим, не турки – африканцы живут, негры, – сказал Петр.

– Яйца курицу не учат! – Солодянкин сердито полыхал трубкой. – Знаю, что африканцы. Арапы – прозвание. Ну, они, значит, навроде турков, одной веры. Алла бусмилла – слыхал? Магометаны. Ну, только не в них дело. Ты до сути дойди. Золото, говорю, неимоверное. Небывалое золото. Была бы нога у меня, дак я… Эх, что толковать! Вон вы бугаи какие, ноги бы в руки – да айда. И себе наковыряли бы – больше не хочу, и людей бы темных научили. Они прям-таки, говорю, по золоту ходят, а сами проживают в бедности.

– На сказку похоже, – недоверчиво сказал Дмитрий.

– Верно, Митя, – упер ему в грудь обрубок пальца Солодянкин, – так и люди говорят: истинно сказачно! Однако не только золото – всё там на особицу. Самоцветы, сказывают, ну вот просто как у нас галечка. Повсюдно. Ребятишки ими, как обнаковенно камешками, играются. Фрукты – там тебе яблоки, груши всякие, канпот – это и за фрукты не считают, просто в лесу растут, как у нас вон шишки. Истинно райская земля! А еще, скажу я вам, ребята…

– Иваныч! – сердито закричал от вашгерда старик Туман. – Где вторая банка с ртутью? Всё лясы точишь, а дело стоять будет?

– Сейчас! Ох, наклеит он мне! Куда я ее, проклятую, засунул?.. Сейчас! – Припадая на деревянную култышку, Солодянкин заспешил к Евсеичу.

Дмитрий проводил его все еще оторопелым, растревоженно-удивленным взглядом, крякнул:

– Горазд врать старик.

– А он ведь не все врет, – откликнулся Петр. – Одна половина – брехня, вторая – правда.

– Это которая же половина правда?

– Вот этого не знаю. Перемешано у него все.

– Н-да. – Дмитрий хмыкнул, зачем-то ощупал трубку, забытую солдатом, и задумчиво склонился над костром.

Петр отвалился на спину, заложил руки под голову. Трава пахла жизнью и привольем. Неторопко, плавно покачивались в небе над головой верхушки сосен, царапали высокие пушистые облака. Облака рвались, и тогда распахивалось яркое голубое бездонье. «А над Африкой – там какое небо?» – подумал Петр. Он прикрыл глаза, но облака продолжали ходить над ним и курчавиться, только теперь они сделались черными. «А море – какое?» Представить его он не мог. Вспоминалась лишь картинка из какой-то книжки, море на ней было игрушечно-лаковое. Море покачивалось. Оно было ласковое и теплое… Петр заснул…

Арсений Владимирович, инженер, выйдя из конторы, остановился на крыльце, лениво оглядывая заводскую улицу. Была суббота, впереди маячил пустой вечер, и Арсений Владимирович размышлял, пойти ли сегодня на преферанс к отцу Ипату или заложить лошадку да катануть в Екатеринбург.

– Дозвольте, господин инженер, если время есть, спросить вас кое о чем, – прозвучал совсем рядом звонкий, уверенный баритон.

Только тут Арсений Владимирович заметил у крыльца двух рабочих парней. Один, белобрысый гигант, смущенно мял в руках потрепанный картуз, второй, чуть пониже ростом, потемнее, сухопарый, смотрел прямо, чуть прищуренно. «Этот и обратился», – определил Арсений Владимирович и благосклонно кивнул:

– Спрашивай, что ж такого.

Парни шевельнулись.

– Вы человек образованный, должны знать… Есть такая страна Африка. Разговорились мы тут… Правда ли, что в той стране много золота, а заводов, приисков, как вот у нас, почти что и нет?

– В Африке? – Брови Арсения Владимировича полезли вверх. Он был и смущен вопросом врасплох, и позабавлен. – Эвон куда вы, братцы, удочку закинули! Как говорится, за тридевять земель. Что это она вас так заинтересовала?

– Да как сказать? Любопытствуем. А спросить не у кого. Вы уж на нас не обидьтесь.

– Какая обида!.. Право, не знаю, что и ответить. Африка – страна, конечно, богатейшая, это верно. И золото там, и алмазы, и даже львы и слоны. Как говорится, девственная, нетронутая природа. Дикость, однако… негры, тропики… – Арсений Владимирович соображал, что же еще он знает о том далеком континенте. – Вы грамотны ли?

– Грамотные.

– Хм! – Инженер мизинцем почесал нос. – Вот есть, к примеру, книга Гончарова «Фрегат «Паллада», там Африка среди прочих стран, помнится, описана. Еще был такой путешественник Ливингстон, англичанин. Его книгу тоже можно найти… А больше, пожалуй, и не припомню ничего. – Он развел руками.

– И на том спасибо. Извините еще раз. – Поклонившись вежливо, парни отошли и двинулись вдоль улицы, неторопливые, большие, сильные.

Арсений Владимирович смотрел им вслед с улыбочкой.

На крыльцо выпорхнул конторщик Додонов. Инженер обернулся к нему:

– Милейший, не скажете ли, что это за люди?

– Это-с, Арсений Владимирович, рабочий наш с шахты, Ковалев фамилия. И дружок его Бороздин. А что-с?

– Да так… Чудаки! Интересовались, что за страна Африка и много ли там золота. Смех!

– Действительно-с, смешно. – Додонов захихикал. – Уж не желают ли некий променад до Африки совершить? – Он снова захихикал.

Не знал Додонов, куриная голова, что так оно на деле-то и было…

Августовское солнце лениво вползало на небо. Над холмистым разливом саванны[5] стоял нестихающий шелест сухих зимних трав. Редкие одиночные деревья, похожие на грибы с загнутыми кверху шляпками, выглядели уныло.

Впереди показался город. Издали он напоминал внезапно возникшую в степи рощу. Только вся она была испятнана красными крышами домов.

– Должно, изрядный городишко, – сказал Дмитрий.

– Тысяч десять жителей будет, – прикинул Петр. – С нашим заводом сходит.

Они глянули друг на друга и уже без слов решили, что в этот город зайдут. Что ни говори, за плечами полторы тысячи верст по этой странной, чужой африканской земле – по горам, диковинному лесу, через сплошняковые заросли кустарников, по степи. Правда, почти сутки ехали железной дорогой, но ведь все остальное – на своих двоих, лишь кое-где на медлительных фермерских повозках. Матросские робы, в которых парни бежали с французского парохода, превратились в лоскутья. Уже дважды меняли обувь, но и теперешние сапоги годились только на то, чтобы выбросить.

У пригородной фермы они помылись в оросительной канаве и, закинув тощие котомки за плечи, двинулись к городу.