— Трудно назвать это искусством, но цвета очень чистые, — сказала Лесса, рассматривая стену. Она коснулась ее пальцами. — Краска затвердела, как камень… А здесь, смотрите! Часть рисунка стерта! Кому-то он не понравился, хотя исправления больше похожи на каракули… сделаны неровно и даже не раскрашены!

Фандарел тщательно изучал рисунок, водя носом в дюйме от стены.

— Странно, очень странно, — наконец пробормотал кузнец, затем приступил к осмотру остальных чудес. Его огромные руки благоговейно ласкали металлические столы, ящики и подвесные полки. На лице застыл такой восторг, что Лесса едва удерживалась от смеха. — Просто поразительно… Крышка сундука сделана из цельного листа… я не вижу никаких швов… а тут, тут… как соединено… без всяких заклепок… — он бормотал и кудахтал над сокровищами, затем поднял затуманенные глаза к потолку. — Это было сделано; значит, это можно сделать. Я должен подумать…

Ф'лар был больше заинтересован рисунком-каракулями. В нем ощущалось что-то мучительно знакомое.

— Лесса, ручаюсь, я видел это раньше…

— Но мы же никогда здесь не были! Никогда!

— Я вспомнил! Это похоже на металлическую пластинку с чертежом и надписью, что Ф'нор нашел в Форт Вейре… Ту, где упоминалось про огненных ящериц… Смотри, и здесь надпись, — он провел пальцем по буквам древнего шрифта, сложившимся в слово «эврика». — Такая же, как на пластинке, я уверен! И ее добавили после того, как рисунок на стене был закончен!

— Если его можно назвать рисунком, — с сомнением сказала Лесса. — Но я думаю, что ты прав. — Она отступила назад, разглядывая стену. — Интересно, зачем они так скрутили эту часть лесенки? И вон там, выше…

— В этой комнате еще очень много загадок, — протяжно произнес Фандарел. После краткой борьбы с магнитной защелкой он открыл дверцу металлического шкафа, затем закрыл ее и открыл вновь. По лицу кузнеца разлилась торжествующая улыбка — видимо, конструкция привела его в восторг. И тут он увидел странное устройство, что покоилось на одной из полок.

Мастер в изумлении выдохнул воздух и потянулся дрожащими руками к таинственному прибору.

— Осторожнее, — ухмыльнулся Робинтон, — как бы эта штука не вспорхнула под потолок.

Хотя прибор был не меньше локтя в длину, огромные ладони кузнеца обняли его со всех сторон. Пальцы бережно ощупали небольшую трубку, подставку, вогнутое зеркальце, блестящие рукоятки…

— Они умели соединять металл без шва… Хм-м… — кузнец осторожно повернул к себе верхний конец трубки. — Там стекло. Превосходной шлифовки! Значит, сквозь него можно глядеть? — Он начал вращать оправу, в которой поблескивала линза, потом осмотрел нижнюю часть прибора — ту, где трубка подходила и выступавшей под ней пластинке. Затем, придерживая сокровище обеими руками, Фандарел поднес его к правому глазу. — Надо положить туда что-нибудь… — Он выпрямился, свел в раздумье брови. — Недавно Вансор показывал мне старинный чертеж, сильно поврежденный… Устройство, которое увеличивает предметы в сотни раз по сравнению с их истинными размерами… — Пальцы кузнеца коснулись маленьких рукояток, выступавших из трубы. — Но нужно очень много времени, чтобы сделать линзы, отполировать зеркала… Хм… — Кузнец снова склонил голову, осторожно вращая то одну, то другую рукоятку. Он коснулся запыленного зеркала в основании инструмента, быстро протер его краем рукава и поглядел на стеклянную пластину — сначала невооруженным глазом, затем — через трубку. — Поразительно! Я вижу каждую щербинку в стекле! — Кузнец выдернул жесткий короткий волос из собственной шевелюры и сунул его на пластинку, под нижний конец трубки. Еще одно движение пальцев, нежно сжимающих крохотную блестящую рукоятку, — и он испустил торжествующий рев: — Смотрите! Смотрите! Мой волос! Поглядите, какой огромный! Видите, пылинки, словно камни, видите — чешуйки… и кончик, видите — оборванный кончик!

Просияв от радости, он пригнул к прибору голову Лессы, едва не выдавив ей глаз верхней частью трубки.

— Гляди! Если не можешь видеть ясно, покрути эту ручку.

Лесса заглянула в трубку, коснулась рукоятки и с испуганным восклицанием отпрянула назад. Робинтон немедленно занял ее место, опередив Ф'лара.

— Невероятно… — пробормотал он и быстро посмотрел на настоящий волос.

— Не позволишь ли мне?.. — раздельно произнес Ф'лар. Любопытный арфист поднял голову, его губы растянулись в виноватой улыбке.

Ф'лар приблизил зрачок к отливавшей синевой линзе. Ему пришлось несколько раз поглядеть на образец, чтобы поверить в то, что показывал прибор. Волосок превратился в толстую грубую веревку, пылинки на ней искрились в отраженном зеркалом свете, разлохмаченный конец выглядел так, словно его обрезали тупым ножом.

Предводитель Бендена поднял голову и повернулся к Фандарелу. Его голос был тих — может быть, потому, что он впервые произнес вслух эти полные хрупкой надежды слова:

— Если существуют способы сделать крохотное большим, значит, можно приблизить далекие предметы — так, чтобы рассмотреть их подробно? Ф'лар услышал, как Лесса и Робинтон затаили дыхание, — взглядом он снова попросил кузнеца дать ответ — тот ответ, который был ему так нужен.

— Я верю, что есть такой способ, — произнес Фандарел в напряженной тишине.

— Ф'лар?

Предводитель посмотрел на побледневшее лицо Лессы — ее глаза потемнели от ужаса, руки приподнялись, словно крылья испуганной птицы. — Ты не должен думать об этом! Идти на Алую Звезду… — ее голос сорвался.

Ф'лар взял ее ладони, холодные и напряженные, в свои руки. И хотя он смотрел в глаза Лессы, слова его предназначались всем.

— Наша главная задача — избавиться от Нитей. Почему же не решить ее там, откуда они приходят? Дракон может попасть куда угодно — нужно только увидеть это место!

Джексом проснулся, приоткрыл глаза и мгновенно понял, что находится не в своем холде. Он облегченно вздохнул. Вместо темноты над ним простирался купол каменного потолка, ярко освещенный огнями глиняных ламп.

— С тобой все в порядке, паренек? Грудь болит? — Манора склонилась над Джексомом.

— Вы нашли нас? Что с Фелессаном?

— Ничего страшного, кроме зверского аппетита. Он обедает. Как твоя грудь?

— Моя грудь? — Он заволновался, припомнив, где получил эти царапины. Манора выжидающе смотрела на него. Джексом ощупал ребра. — Почти не больно… и спасибо-вам-за-внимание-моя-госпожа.

Его вежливую скороговорку прервало требовательное урчание в животе. Юный лорд смутился.

— Я думаю, тебе тоже стоит поесть, а?

— Но Лайтол… он не сердится на меня? И Предводитель Вейра? — рискнул спросить Джексом.

Манора одарила его ласковой улыбкой, пригладив растрепанные волосы на голове мальчика.

— Не волнуйся, лорд Джексом, — нежно сказала она. — Возможно, одно-два строгих слова… Лайтол был сам не свой от беспокойства. Перед мысленным взором Джексома предстало невероятное видение: два Лайтола, бок о бок, с дергающимися в унисон щеками. Он прикрыл глаза и застонал.

— Однако я не советую тебе больше совершать опасные прогулки… — Манора усмехнулась. — Теперь этой игрой занялись взрослые.

Знала ли она о щели, о том, что они подглядывали? Это не давало Джексому покоя. Он обмирал от страха, ожидая услышать от Маноры, что Фелессан сознался в их преступлении. Затем до него дошло то, что она сказала. Их только поругают… Он чувствовал, что может верить Маноре. Если она знала про все и не рассердилась… Но если она ничего не подозревает, а он начнет задавать вопросы… Тогда она может рассердиться…

— Ты нашел эти комнаты, лорд Джексом. На твоем месте я бы очень гордилась.

— Комнаты?

Она снова улыбнулась и убрала ладонь со лба мальчика.

— Я думаю, ты проголодался. Пойдем.

Манора повела его вдоль балкона, опоясывающего спальный уровень; рука ее была прохладной и мягкой. «Должно быть, уже поздно», — подумал Джексом, когда они миновали плотно задернутые занавеси спален. Внизу отсветы большого очага падали на неровные стены и стол, у которого собрались женщины; они что-то шили. Когда Джексом с Манорой проходили мимо, некоторые подняли головы от работы и заулыбались.