– Понял.

– Шел, значит, какой-то работяга-взрывник, ну и нес эту взрывчатку… Или, скажем, ее вез куда-то там… Пьяный.

– Да понял, понял я, – сказал Андрей. – Правильно. Молодец.

– Ага, – сказал Румер. – Ну там, споткнулся он или… В общем, подробности выясняются. Виновные будут наказаны. Информашку сейчас размножат и тебе принесут. Ты только вот что. Письмо ты ведь получил? Кто его у тебя там читал?

– Никто.

– А секретарь?

– Я тебе говорю: никто. Личные письма я всегда вскрываю сам.

– Правильно, – сказал Румер с одобрением. – Это у тебя правильно поставлено. А то у некоторых, понимаешь, такой кабак развели с письмами… Кто попало читает… Значит, у тебя никто не читал. Это хорошо. Ты его спрячь хорошенько, это письмо, – по форме два нуля. Там к тебе сейчас зайдет один мой холуек, так ты ему отдай, ладно?

– Это зачем? – спросил Андрей.

Румер затруднился.

– Да ведь как сказать… – промямлил он. – Может, и пригодится… Ты его вроде бы знал?..

– Кого?

– Ну, этого… – Румер хихикнул. – Работягу этого… со взрывчаткой…

– Знал.

– Ну, по телефону мы с тобой не будем, а этот холуек мой, он задаст тебе пару вопросов, ты уж ему ответь.

– Некогда мне с ним, – сказал Андрей сердито. – Меня Фриц к себе вызвал.

– Да ну, пять минут, – заныл Румер, – ну чего тебе стоит, ей-богу… На два вопроса ответить уже не можешь…

– Ну ладно, ладно, – нетерпеливо сказал Андрей. – У тебя все?

– Я ведь его к тебе уже направил, через минуту у тебя будет. Цвирик его фамилия. Старший адъютор…

– Ну хорошо, хорошо, договорились.

– Два вопроса всего. Не задержит он тебя…

– У тебя все? – снова спросил Андрей.

– Все. Мне тут еще других советников обзвонить надо.

– Ты вот людей к Сельме не забудь направить.

– Да не забуду. Я тут у себя записал. Пока.

Андрей повесил трубку и сказал Амалии:

– Имей в виду, ты ничего не видела и не слышала.

Амалия испуганно взглянула на него и молча ткнула пальцем в сторону окна.

– Вот именно, – сказал Андрей. – Не знаешь никаких имен и не знаешь, что вообще произошло…

Дверь приотворилась, и в кабинет просунулась смутно знакомая бледная физиономия с кислыми глазками.

– Подождите! – резко сказал Андрей. – Я вас вызову.

Физиономия исчезла.

– Поняла? – сказал Андрей. – За окном грохнуло, и больше ты ничего не знаешь. Официальная версия такая: шел пьяный работяга, нес взрывчатку со склада, виновные выясняются. – Он помолчал, раздумывая. – Где я эту харю видел? И фамилия знакомая… Цвирик… Цвирик…

– Зачем же он это сделал? – тихо спросила Амалия. Глаза у нее снова подозрительно увлажнились.

Андрей нахмурился.

– Давай-ка сейчас не будем об этом. Потом. Иди позови сюда этого холуя.

Когда они уселись за стол, Гейгер сказал Изе:

– Угощайся, мой еврей. Угощайся, мой славный.

– Я не твой еврей, – возразил Изя, наваливая себе на тарелку салат. – Я тебе сто раз уже говорил, что я – свой собственный еврей. Вот твой еврей. – Он ткнул вилкой в сторону Андрея.

– А томатного сока нет? – спросил брюзгливо Андрей, оглядывая стол.

– Хочешь томатного? – спросил Гейгер. – Паркер! Томатный сок господину советнику!

В дверях столовой возник рослый румяный м<о>лодец – личный адъютант президента, – малиново позванивая шпорами, приблизился к столу и с легким поклоном поставил перед Андреем запотевший графинчик с томатным соком.

– Спасибо, Паркер, – сказал Андрей. – Ничего, я сам налью.

Гейгер кивнул, и Паркера не стало.

– Дрессировочка! – прошамкал Изя набитым ртом.

– Славный парнишка, – сказал Андрей.

– А вот у Манджуро за обедом водку подают, – сказал Изя.

– Стукач! – сказал ему Гейгер с упреком.

– Почему это? – удивился Изя.

– Если Манджуро в рабочее время жрет водку, я должен его наказать.

– Всех не перестреляешь, – сказал Изя.

– Смертная казнь отменена, – сказал Гейгер. – Впрочем, точно не помню. Надо у Чачуа спросить…

– А что случилось с предшественником Чачуа? – невинно осведомился Изя.

– Это была чистая случайность, – сказал Гейгер. – Перестрелка.

– Между прочим, отличный был работник, – заметил Андрей. – Чачуа свое дело знает, но шеф!.. Это был феноменальный человек.

– Н-да, наломали мы тогда дров… – сказал Гейгер задумчиво. – Молодо-зелено…

– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Андрей.

– Еще ничего не кончилось! – возразил Изя. – Откуда вы взяли, что все уже кончилось?

– Ну, пальба-то, во всяком случае, кончилась, – проворчал Андрей.

– Настоящая пальба еще и не начиналась, – объявил Изя. – Слушай, Фриц, на тебя были покушения?

Гейгер нахмурился.

– Что за идиотская мысль? Конечно, нет.

– Будут, – пообещал Изя.

– Спасибо, – сказал Гейгер холодно.

– Будут покушения, – продолжал Изя, – будет взрыв наркомании. Будут сытые бунты. Хиппи уже появились, я о них и не говорю. Будут самоубийства протеста, самосожжения, самовзрывания… Впрочем, они уже есть.

Гейгер и Андрей переглянулись.

– Пожалуйста, – сказал Андрей с досадой. – Уже знает.

– Интересно, откуда? – проговорил Гейгер, рассматривая Изю прищуренными глазами.

– Что я знаю? – спросил Изя быстро. Он положил вилку. – Погодите-ка!.. А! Так, значит, это было самоубийство протеста? То-то я думаю – что за бред собачий? Взрывники какие-то пьяные с динамитом шляются… Вот оно что! А я, честно говоря, вообразил, что это – попытка покушения… Понятно… А кто это был на самом деле?

– Некто Денни Ли, – сказал Гейгер, помолчав. – Андрей его знал.

– Ли… – задумчиво проговорил Изя, рассеянно растирая по лацкану пиджака брызги майонеза. – Денни Ли… Подожди, он такой тощий… Журналист?

– Ты его тоже знал, – сказал Андрей. – Помнишь, у меня в газете…

– Да-да-да! – воскликнул Изя. – Правильно! Вспомнил.

– Только ради бога, держи язык за зубами, – сказал Гейгер.

Изя с обычной своей окаменевшей улыбкой взялся за бородавку на шее.

– Вот это, значит, кто… – бормотал он. – Понятно… Понятно… Обложился, значит, взрывчаткой и вышел на площадь… Письма, наверное, разослал по всем газетам, чудак… Так-так-так… И что ты теперь намерен предпринять? – обратился он к Гейгеру.

– Я уже предпринял, – сказал Гейгер.

– Ну да, ну да! – нетерпеливо сказал Изя. – Все засекретил, дал официальное вранье, Румера спустил с цепи, – я не об этом. Что ты вообще об этом думаешь? Или ты полагаешь, что это случайность?

– Н-нет. Я не полагаю, что это случайность, – медленно сказал Гейгер.

– Слава богу! – воскликнул Изя.

– А ты что думаешь? – спросил его Андрей.

Изя быстро повернулся к нему.

– А ты?

– Я думаю, что во всяком порядочном обществе должны существовать свои маньяки. Денни был маньяк, это совершенно точно. У него был явный сдвиг на почве философии. И в городе он, конечно, не один такой…

– А что он говорил? – жадно спросил Изя.

– Он говорил, что ему скучно. Он говорил, что мы не нашли настоящую цель. Он говорил, что вся наша работа по повышению уровня жизни – чепуха и ничего не решает. Он много чего говорил, а сам ничего путного предложить не мог. Маньяк. Истерик.

– А чего бы он все-таки хотел? – спросил Гейгер.

Андрей махнул рукой.

– Обычная народническая чушь. «Вынесет все и широкую, ясную…»

– Не понимаю, – сказал Гейгер.

– Ну, он полагал, что задача просвещенных людей – поднимать народ до своего просвещенного уровня. Но как за это взяться, он, конечно, не знал.

– И поэтому убил себя?.. – с сомнением сказал Гейгер.

– Я же тебе говорю – маньяк.

– А твое мнение? – спросил Гейгер Изю.

Изя не задумался ни на секунду.

– Если маньяком, – сказал он, – называть человека, который бьется над неразрешимой проблемой, – тогда да, он был маньяк. И ты, – Изя ткнул пальцем в Гейгера, – его не поймешь. Ты относишься к людям, которые берутся только за разрешимые проблемы.