Итак, страна моего повествования, чье прошлое упрятано под плитой с затертыми надписями, своего названия не имеет.

«Любое название,—указывает чешский писатель Кундера (ныне эмигрант),—означает неразрывную связь с прошлым, а народ без прошлого — безымянный народ». Но прошлое, с которым приходится иметь дело мне, не так-то легко похоронить. Оно каждодневно с боями прорывается в настоящее, и чересчур жестоко отказывать моей вымышленной стране в названии.

Не знаю, насколько достоверно, но говорят, что Нэпир [5] после удачного похода в страну Синд (нынешний юг Пакистана) отослал в Англию депешу с одним-единственным повинным и победным словом PECCAVI [6]. Согрешу-ка и я и назову Пакистан моего вымысла в честь этой языковой шутки (сдается мне все же, что и она — вымысел). Итак, да будет ПЕККАВИСТАН!

В тот день душе единственного сына генерала Резы Хайдара предстояло появиться на свет в другом обличье.

Покинув дом Бариаммы, где одно старухино присутствие действовало не хуже противозачаточного средства, Билькис поселилась на военной базе в простом общежитии для семейных офицеров. Вскорости, как и предрекала, она забеременела.

— Ну, что я тебе говорила!—ликовала Билькис.—Резачок, миленький, наш ангелочек возвращается! Осталось ждать совсем немного!

То, что она наконец понесла, Билькис объясняла просто: не нужно больше сдерживаться, можно стонать, вскрикивать во время мужниных ласк, так что «душа нашего сыночка, ожидая своего часа, слышит и внемлет нашим стараниям». Все это она с гордостью и любовью донесла до сведения мужа, и тот, возрадовавшись, не нашел возразить, что не только сыновняя душа слышит ее страстные стоны, но и соседи-офицеры — как начальство, так и подчиненные. В офицерском клубе ему приходится выслушивать немало шуток в свой адрес.

Пока жена рожала, Реза, с минуты на минуту ожидая перевоплощенного первенца, неподвижно сидел в приемном покое родильного отделения при госпитале. Восемь часов мучилась Билькис, охрипла, потеряла много крови, перебрала все самые грязные ругательства — роженицам и такое позволительно — и, наконец, раз!—и, о чудо из чудес! В два пятнадцать дня Реза Хайдар стал отцом… девочки, которая нравом и особенно поведением являла полную противоположность старшему братцу.

Когда спеленутую малышку дали матери, та не удержалась и разочарованно воскликнула:

— Как? И это все?! За мои-то страдания и пытки?! Не ребенок, а мышонок какой-то!

И верно, наша героиня, «фальшивое чудо» — Суфия Зинобия уродилась неподобающе маленькой (с годами она так и осталась невеличкой, очевидно унаследовав малый рост от карлицы-прабабки, чье имя — Бариамма, то есть Большая Мать,—слыло семейной шуткой).

Билькис вернула крохотный сверток акушерке, и та вынесла его истомившемуся отцу.

— У вас, господин майор, дочка. Прехорошенькая! Ровно ясно солнышко.

А в родильной палате, затаив дыхание, прислушивалась Билькис. В приемном покое тоже стало тихо. Издревле молчанием признавали поражение.

Поражение? Да быть такого не может! Ведь речь о самом Резаке, покорителе ледников, завоевателе альпийских лугов, пленителе архаров в заиндевелом (жаль, что не в золотом) руне. Неужто будущая «железная рука» нации смирится с поражением? Да ни за что! Неужто слова акушерки сразили бравого майора наповал? Ничуть не бывало! Реза сам пошел в атаку. Тяжелые и грозные слова танками понеслись вперед. Стены госпиталя задрожали, на соседних площадках для игры в поло от майорского крика лошади вставали на дыбы и сбрасывали всадников.

— Случаются ошибки!—орал Реза.—История знает немало чудовищных ошибок! Да что там! Мой собственный деверь при рождении… И не смей перечить мне, женщина! Зови начальника! — И еще громче:— Пол младенца легко перепутать!!—И оглушительными залпами (под стать артиллерийской канонаде) закончил:—Половые органы!!! Могут быть!!! Слабо выражены!!!

Возможно, залпов было бы больше, но тут акушерка посуровела, козырнула и напомнила, что господин майор находится все-таки в военном госпитале и не след ему забываться, хоть он и старше по чину. Конечно, в словах господина майора есть и доля справедливости: всякое при родах случается. Сказав это, она ушла. В увлажнившихся глазах несчастного отца затеплилась надежда. Равно и у Билькис — глаза у нее были сухи, вытаращены: она вслушивалась в каждый мужнин словесный залп.

В комнату, где от недавнего крика стены, казалось, еще ходили ходуном и где будущий президент сверхчеловеческим волевым нажимом пытался опровергнуть законы биологии, вошел начальник госпиталя (в генеральском чине). Говорил он внушительно, категорично, властно и развеял отцовские надежды в пух и прах. И некогда мертворожденный сын умер вторично, заключение врача отогнало прочь робко витавший вблизи дух «фальшивого чуда».

— Ошибка исключена. Прошу отметить, что перед пеленанием младенец был тщательно вымыт. Пол ребенка вне сомнений. Примите поздравления.

Но какой отец без борьбы откажется от своего дважды зачатого сына? Реза сорвал с крохи пеленки и стал тыкать пальцем ей в животик.

— Вот! Вот же! Что это, я спрашиваю?

— Ничего особенного. Здесь послеродовая припухлость, далее очертания по женскому типу…

— Но тут же выпуклость!—в отчаянии возопил Реза.—Выпуклость! Очевидная, явная выпуклость!

Но начальник-генерал уже вышел.

«И вот тут-то — это я цитирую уже из семейной саги, — когда родителям пришлось смириться с полом ребенка, принять, как велит вера, волю Аллаха, вот тут-то задремавшая на руках у Резы малышка вдруг покраснела».

О, зардевшееся дитя!

Допускаю, что долгие и частые рассказы и пересказы добавили стыдливой краски младенческим щечкам. Но никоим образом не ставлю под сомнение правдивость предания. Итак, новорожденная покраснела.

Даже в ту пору ее было так легко пристыдить!

Говорят, квакушка в колодце пугается собственного эха — ей кажется, что отвечает огромная страшная лягушка.

В Игольной долине недалеко от города К. обнаружили большие месторождения газа. Тогда-то вдруг вся страна с тревогой узнала о совершенно непатриотическом поведении невоздержанных местных жителей. В Игольную послали группу буровых мастеров, геологов, ученых, чтобы наметить скважины для добычи бутана. Местные племена напали на изыскателей, надругались, изнасиловав каждого (в среднем по 18,6 раза), причем намного чаще в зад (13,97 раза), нежели в рот (4,69 раза), и, в конце концов, перерезали каждому глотку (100%). Губернатор провинции Аладдин Гички обратился за военной помощью. И конечно же, командовать войсками, призванными защищать бесценные газовые месторождения, назначили Резу Хайдара; он прославился кампанией в долине Слез и дослужился уже до полковничьего чина. Новое назначение еще больше укрепило его известность в народе. Первая газета страны «Война» риторически вопрошала: «Кому ж защищать бесценные сокровища долины, как не завоевателю другой, не меньшей жемчужины?» А сам Резак обратился к корреспонденту того же издания со ступенек почтового вагона (только что оборудованного кондиционером), перед тем как поезд унесет его на запад, со следующими словами:

— Эти бандиты — что лягушки в колодце, милый мой. А я, да поможет мне Аллах, не хуже их. Напутаю так, что в штаны со страху наложат.

В ту пору его дочери Суфие Зинобии пошел второй годик. К Немыслимым горам полковника сопровождали и малышка и жена. Не успел поезд отойти от станции, как к ним в купе стали долетать крики и шум с развеселого пиршества («Безбожники бражничают», — определил Реза). Он спросил у проводника, кто едет в соседнем купе.

— О, сэр, очень важные люди. Высокие чиновники и с ними актрисы из известной кинокомпании.

Реза Хайдар лишь пожал плечами:

— Чтож, видно, придется потерпеть. Не унижаться же мне до объяснений со всякими киношниками.