Из щели в камнях появилась сморщенная мордочка нечисти. Класс «кикимора». Внешний вид – деловая старушка восьмидесяти лет. Она кого-то напоминала, вероятно Матильду Ивановну из позапрошлой жизни. Укусит – не укусит? А может и просто брызнуть токсинами от испуга.

Кощей хотел было сотворить знак функции Finalize, но передумал.

– Мы с тобой одной фазы, – ласково сказал он и сменил окраску с маскировочно – пятнистой на приятное хаки. – Я такой же, как и ты, неладный.

Она моргнула – веки у нее напоминали шторки фотоаппарата, а третий глаз вообще сполз куда-то набок. Непорядок с файлом конфигурации, что ли. Да и речевой интерфейс явно не предусмотрен.

– Запомни, милочка, оба мы – непонятые прогрессивной общественностью… Когда выпутаюсь, обещаю помочь с интерфейсами, звуковую карту поставим – я все-таки из аристократов нижнего мира… Но сейчас возьми это.

Теперь Кощей держался за каменистую кручу только когтями и личпучками правой руки. Левой же достал из межреберного отсека светопоглощающий предмет. Попутно заметил, как еще посветлела васкулоидная кровь, текущая по полупрозрачным металлорганическим сосудам. Запаса жизненной силы надолго не хватит.

– Только никому не отдавай. В ларце – утка, в утке яйцо, в яйце – игла. В игле – коды. Обойдемся без подробностей, ты ж у нас университетов пока не кончала, разве что лесную школу для мелкой нечисти.

Что-то кольнуло указательный палец рядом с когтем, почувствовалась легкая чуть сладковатая боль. Цапнула все-таки кикимора.

Кощей взглянул на крохотную рану в кремнийорганической коже. Кровь уже сгустилась, заткнув пробкой дырку. Посмотрел и внутренним взглядом. Тоже ничего особенного. А ведь кикимора может, при желании, запросто оттяпать полруки. Значит это что-то типа поцелуя…

Оттолкнувшись рычагами всех конечностей, Кощей полетел навстречу ворогам.

Его мономолекулярный клинок был невидим, но рассекая податливый воздух, оставлял термальный след…

Кощею нравилось открытое столкновение, пляска с лезвиями, упоение боем, и кристаллический покой посреди схватки, преодоление энтропийной ловушки – имя которой смерть, решение уравнений судьбы со многими неизвестными…

Первого эльфа Кощей специально не убил сразу, только ранил, полоснув по ляжке. Теперь тот мешал своим товарищам, молился Водану, хрипел: «Hilfe», махал руками, пытаясь сохранить равновесие. Ухватившись за раненного, Кощей прыгнул на второго эльфа, в коротком махе сбил его с камня. И тогда уже оттолкнулся от первого эльфа.

Баллистическое уравнение было решено Кощеем правильно. Эльф улетел в шипящий поток, а Кощею удалось достать ногой третьего здоровяка на верхнем уровне. Впечатал ему каблук прямо в руну «гибор». Здоровяк свалился в поток и был распотрошен маньями, прежде чем успел подумать, какой стиль плавания ему выбрать. Из реки лишь ненадолго выглянул полиуглеродный череп с помаргивающими оптическими волокнами. А Кощей побалансировал на камне размером десять на десять, и удержался.

Лжецаревич пробовал удрать, но Кощей настиг его в три прыжка. Засапожная отвертка перекочевала в руку мстителя, которая воткнула пыточный инструмент в затылок предателю и повернулась десяток раз. Из вскрытой черепной коробки недруга полетели искорки микросхем.

Никакой жестокости, обычная педагогика для тех, кто еще захочет предать наше славное тридесятое царство-государство.

Все?

Нет, не все.

С берега на Кощея смотрел заяц с подлыми человеческими глазами.

– Вот он, вот он, нечистый! Da stehts er, meine Herren!

Ну что ж, драка продолжается. По склону противоположного берега спускался еще десяток эльфов в шкурах с управляемой зеркальностью…

Но внезапно мир замер и погас.

Наступила ночь. Посреди ночи зажегся ослепительный золотой нимб. Внутри него левитировал инквизитор, с опущенным доминиканским капюшоном, с портфелем, в котором, наверное, лежали самозатачивающиеся инструменты дознания, с крючковатыми пальцами, которыми трудно гладить, но легко передавливать пневмопроводы. Был он массивный, сгорбленный – такой в темноте и за гоблина сойдет.

– Ну как, меня хорошо видно? – спросил инквизитор. По интонациям было трудно догадаться, шутит он или нет.

На невидимую в оптическом диапазоне колесницу, на которой гордо возвышался горбатый инквизитор, вступил с виноватым видом Кощей, зажимая рукой мерцающую ссадину на лбу.

– Здравствуйте, Кэшью, – голос инквизитора пока не был тронут пренебрежением или злорадством. Идеальная вежливость, воплощенная в акустических колебаниях.

– Меня зовут Кэш. Или Кощей.

– Важно лишь то, как зовут меня. Инспектор Танго, лицензионная служба Змея Ананты, которую некоторые из вас называют Инквизицией. Где ларец с вашей жизнью?

– Не знаю. Вы ж так внезапно терминировали все процессы. А почему она вас интересует?

Танго не торопился отвечать.

– Вы родились в человеческом формате еще до киберозойской эры. Среди кащеев бессмертных вы – долгожитель.

– Оправдываю название, ваше преподобие.

– А мне кажется, что налицо аномалия. «Игла со смертью» – официальный терминатор кащеевой жизни. После того, как она сломана, остается только развешивать некрологи: «Ушел от нас дорогой товарищ, мы никогда не забудем длину его когтей». А вам, Кэш, все непочем. Странно. Вы явно пережили самого себя. Вы – антиквариат, доставшийся нам от переходного времени, когда было принято, извиняюсь, колоть орехи задницей и считать это за добродетель. И вы, увы, тот антиквариат, который не хочет смирно стоять на полке или спокойно лежать в гробнице.

– Я всегда думал, что правоохранительные органы защищают право на жизнь, – неуверенно сказал Кощей.

– Право на жизнь есть у светлых сил, – твердо парировал инквизитор. – А кто, кстати, заказывал симуластан, это ваше тридесятое государство?

– Ваше Преподобие, по закону «О правовых гарантиях колдовства» я имею полное право не называть заказчика.

– Имеете, конечно. Однако вы работали в неприспобленном помещении без разрешения местного князя тьмы.

– Тридевятое царство по всем своим параметрам приспособлено для построения тридесятого государства, которое на программном уровне наследует все исходные общественные классы и политические партии. Кроме того, я работал для группы, именуемой «Бабы-яги – за Русский дух». Социально-слабая группа, имеющая право на льготы…

– Бабы-яги, – инквизитор на мгновение застыл, принимая сведения от дигитального магистра «Лойола» в свою инфосферу. – Лицензия на социальную слабость не получена. Кроме того, они против свободы и демократии, зафиксированы их связи с правыми радикалами из Йотунхейма, более того записаны их антиправительственные заклинания и призывания финансового кризиса. Вы-то сами – член этой банды?

– Никак нет, Ваше Преподобие.

– Почему же вы продаете ей реальность целого тридесятого государства без предоплаты?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Не хотите? В самом деле? – голосовой интерфейс инквизитора заиграл такими издевательскими нотками, которых рядовому наноконструкту очень трудно добиться. – Тогда, конечно, не надо. Кстати, по образованию вы ведь не мерлин. Насколько мне известно, вы заканчивали не друидскую академию, а лишь студию бальных танцев при ДК Железнодорожников, да и то в каком-то занюханном году.

– У меня есть лицензия на наносборку и нановегетацию, полиморфное оборотничество и наложение объектно-ориентированных заклятий, – с максимальным достоинством отвечал Кощей, хотя было ясно и безо всякого сканирования, что он оправдывается скорее по инерции.

– Дорогая нечисть, у вас нет больше лицензии. Я изымаю ее до решения суда в лице Ее Величества Медб.

Свет в конце тоннеля погас.

– Ее величество Медб? Тупая программа, которую сиды настраивают как хотят?

– А вот этого вам, Кэш, не следовало говорить и даже думать.

Включилось освещение. Крылатая колесница осталась, не было больше ни речушки с маньями, ни водопада, ни радуги. Только фрагмент крутого берега, в котором ковырялись помощники инспектора Танго – гномы разных размеров, вплоть до нанометровых. Все еще ищут ларец.