– Понял, – сказал я. – Зато у меня установлена душевая кабина.
– Правда? – Бард поднялся. – Три дня помыться мечтаю…
Я протянул ему ключи.
– Ты пока закуску организуй, – радостно сказал Лас. – Все равно водке еще минут десять стыть. А я быстро.
Хлопнула дверь, и я остался в чужой квартире – наедине с включенным усилителем, нарезанной колбасой и огромными пустыми холодильниками.
Ну и дела!
Никогда не думал, что в таких домах могут существовать непринужденные отношения дружной коммунальной квартиры… или студенческого общежития.
Ты воспользуйся моим унитазом, а я помоюсь в твоей джакузи… А у Петра Петровича есть холодильник, а Иван Иванович обещал водки принести – он ею торгует, а Семен Семеныч закуску режет очень аккуратно, бережно…
Наверное, большинство здешних жильцов покупали квартиры «на века». На все деньги, что только сумели заработать, украсть и занять.
А только потом счастливые жильцы сообразили, что квартира подобных размеров нуждается еще и в ремонте. И что с человека, купившего здесь жилье, любая строительная фирма сдерет три шкуры. И что за огромный метраж, подземные гаражи, парк и набережные надо ежемесячно платить.
Вот и стоит огромный дом полупустым, едва ли не заброшенным.
Понятно, что это не трагедия – если у кого-то жемчуг мелок. Но первый раз я воочию убедился, что это по меньшей мере трагикомедия.
Сколько же всего человек реально живут в «Ассоли»? Если на ночной рев бас-гитары пришел только я один, а до этого странный бард совершенно спокойно шумел?
Один человек на этаж? Похоже, что и меньше…
Кто же тогда отправил письмо?
Я попробовал представить себе Ласа, маникюрными ножничками вырезающего буквы из газеты «Правда». Не получилось. Такой придумал бы что-нибудь позатейливее.
Я закрыл глаза. Представил, как серая тень от век ложится на зрачки. Потом открыл глаза и осмотрел квартиру сквозь Сумрак.
Ни малейших следов магии. Даже на гитаре – хотя хороший инструмент, побывавший в руках Иного или потенциального Иного, помнит его касание годами.
И синего мха, сумеречного паразита, жирующего на негативных эмоциях, тоже не наблюдается. Если хозяин квартиры и впадал в депрессии, то делал это вне дома. Или – очень искренне и открыто веселился, выжигая этим синий мох.
Тогда я сел и принялся дорезать колбасу. На всякий случай проверив сквозь Сумрак, стоит ли ее вообще есть.
Колбаса оказалась хорошей. Гесеру не хотелось, чтобы его агент слег с отравлением.
– Вот это правильная температура, – извлекая из открытой бутылки винный термометр, сказал Лас. – Не передержали. А то охладят водку до консистенции глицерина, пьешь, будто жидкий азот глотаешь… За знакомство!
Мы выпили и закусили колбасой с сухариками. Сухарики принес Лас из моей квартиры – объяснив, что едой он сегодня совсем не озаботился.
– Весь дом так живет, – пояснил он. – Нет, есть, конечно, и такие, кому денег и на ремонт хватило, и на обстановку. Только представь, что за удовольствие жить в пустом доме? Вот они и ждут, пока мелкая шантрапа вроде нас с тобой ремонт закончит и заселится. Кафе не работают, казино пустует, охрана со скуки бесится… вчера двоих выгнали – устроили тут во дворе стрельбу по кустам. Говорили, что увидели что-то ужасное. Ну… их сразу к врачам. Оказалось и впрямь – оба ужасно обкурились.
С этими словами Лас достал из кармана пачку «Беломора». Хитро посмотрел на меня:
– Будешь?
Не ожидал я, что человек, с таким вкусом разливавший водку, балуется марихуаной…
Я покачал головой, спросил:
– И много куришь?
– Уже вторая пачка сегодня, – вздохнул Лас. И тут до него дошло. – Ты чего, Антон! Это «Беломор»! Это не дурь! Я раньше «Жиган» курил, а потом понял – ведь ничем не отличается от нашего «Беломора»!
– Оригинально, – сказал я.
– Да при чем тут это? – обиделся Лас. – Вовсе я не оригинальничаю. Вот стоит почему-то человеку стать иным…
Я вздрогнул, но Лас спокойно продолжал:
– …не таким, как все, сразу говорят – оригинальничает. А мне нравится курить «Беломор». Через неделю надоест – брошу!
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть Иным, – бросил я пробный шар.
– Стать по-настоящему иным – сложно, – ответил Лас. – Вот я пару дней назад подумал…
Я снова насторожился. Письмо отправили два дня назад. Неужели все так удачно сложилось?
– Был в одной больничке, пока приема ждал – все прейскуранты перечитал, – не подозревая западни, продолжал Лас. – А у них там все серьезно, делают титановые протезы взамен утраченных конечностей. Кости берцовые, суставы коленные и тазобедренные, челюсти… Заплатки на череп вместо потерянных костей, зубы, прочая мелочь… Я достал калькулятор и посчитал, сколько стоит полностью заменить себе все кости. Оказалось – один миллион семьсот тысяч баксов. Но я думаю, что на таком оптовом заказе можно получить хорошую скидку. Процентов двадцать – тридцать. А если убедить врачей, что это хорошая реклама, так и в полмиллиона можно уложиться!
– Зачем? – спросил я. Спасибо парикмахеру, волосы у меня дыбом не встали – нечему было вставать.
– Так интересно же! – объяснил Лас. – Представь, надо тебе забить гвоздь! Ты размахиваешься и бьешь кулаком по гвоздю! И он входит в бетон. Кости-то титановые! Или тебя пытаются ударить… Нет, конечно, имеется ряд недостатков. Да и с искусственными органами пока плохо. Но общее направление прогресса меня радует.
Он налил еще по рюмке.
– А мне кажется, что прогресс в другом направлении, – продолжил я гнуть свою линию. – Надо полнее использовать возможности организма. Ведь сколько удивительного в нас скрыто! Телекинез, телепатия…
Лас погрустнел. Я тоже так мрачнею, наталкиваясь на идиота.
– Ты мои мысли прочесть можешь? – спросил он.
– Сейчас – нет, – признался я.
– Я думаю, что не надо придумывать лишних сущностей, – объяснил Лас. – Все, что человек может, давно уже известно. Если бы люди могли читать мысли, левитировать и прочую ерунду творить – имелись бы тому свидетельства.
– Если человек вдруг овладеет такими способностями, то он будет таиться от окружающих, – сказал я и посмотрел на Ласа сквозь Сумрак. – Быть настоящим Иным – значит вызывать зависть и страх окружающих.
Ни малейшего волнения Лас не обнаружил. Только скептицизм.
– И что же, чудотворец не захочет любимой женщине и детишкам такие же способности обеспечить? Постепенно они бы нас вытеснили как биологический вид.
– А если особые способности не передаются по наследству? – спросил я. – Ну или не обязательно передаются. И другому их передать тоже нельзя? Тогда будут независимо существовать люди и Иные. Если этих Иных немного, то они будут таиться от окружающих…
– Сдается мне, что ты ведешь речь о случайной мутации, которая приводит к экстрасенсорным способностям, – рассудил Лас. – Но если эта мутация случайная и рецессивная, то никакого интереса для нас она не представляет. А вот титановые кости уже сейчас можно вмонтировать!
– Не надо, – буркнул я.
Мы выпили. Лас мечтательно произнес:
– Все-таки есть что-то в нашей ситуации! Огромный пустой дом! Сотни квартир – и в них живет девять человек… если вместе с тобой. Что тут можно творить! Дух захватывает! А какой фильм можно снять! Вот представь себе клип – роскошные интерьеры, пустые рестораны, мертвые прачечные, ржавеющие тренажеры и холодные сауны, пустые бассейны и затянутые пленкой столы в казино. И по всему этому великолепию бредет молоденькая девочка. Бредет и поет. Не важно даже что.
– Снимаешь клипы? – насторожился я.
– Да нет… – Лас поморщился. – Так… разок одной знакомой панковской группе помог клип снять. Его по MTV прокрутили, но потом запретили.
– А что там было ужасного?
– Ничего особенного, – сказал Лас. – Песня как песня, совершенно цензурная, даже про любовь. Видеоряд был странный. Мы его снимали в больнице для лиц с нарушениями двигательных функций. Поставили стробоскопы в зале, включили песню «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня» и позвали больных – танцевать. Они и танцевали под стробоскоп. Как могли. А потом на эту картинку мы новый звуковой ряд положили. Очень стильно вышло. Но показывать это и впрямь нельзя. Нехорошо как-то.
