В Хьюстон и Даллас «Симона» добралась, достигнув максимальной силы – сейчас это ураган наивысшей, пятой категории опасности. Миллионы жителей обоих городов, пытавшиеся эвакуироваться вглубь континента, оказались в западне. Дороги блокированы из-за многочисленных аварий, транспортные артерии Техаса забиты многокилометровыми пробками. Только что поступило сообщение, что путь следования «Симоны» из Хьюстона в Даллас на несколько миль совпал с автотрассой. Точное число жертв пока неизвестно, но оно может исчисляться тысячами.

Кроме того, ураган серьёзно повредил или полностью разрушил многочисленные нефтяные платформы, расположенные в Мексиканском заливе, а также нанёс многомиллиардный ущерб нефтеперерабатывающим предприятиям в Хьюстоне и Далласе. В результате цена барреля нефти на мировых рынках резко подскочила и превысила отметку в девяносто три доллара США.

«Симона» обошла стороной прибрежные мексиканские города Веракрус, Сьюдад Эрмоса и Сьюдад Мадеро, которые неделю назад почти стёр с лица Земли другой ураган, «Изабель». Однако правительство Мексики не разрешает покинувшим их жителям возвращаться в свои дома, опасаясь новых ударов стихии»

Репортаж напоминал какой-то апокалиптический роман, и я сидел, раскрыв рот, и уставившись в динамик радиоприёмника. Что и говорить: изредка мне всё же приходилось раскаиваться в том, что у меня нет телевизора. Вот и теперь: жуткие и, должно быть, незабываемые виды разрушенного Нового Орлеана приходилось отдавать на откуп моей фантазии.

Ведущий переключился на новости из горячих точек в Африке, а я принялся рассеянно крутить колёсико настройки в поисках чего-нибудь более увлекательного. И оно не заставило себя ждать.

Мой приёмник, как я уже отмечал, родом из семидесятых и ловит волны только УКВ-диапазона. Вдоль всего корпуса по его лицевой стороне идёт застеклённая шкала частот, многие цифры на которой сопровождаются названиями городов – из них ведётся вещание на соответствующих волнах. Во всяком случае, в семидесятых годах дело обстояло именно так. Итак, у одной отметки значится «Берлин», у другой – «Париж», у третьей – «Буэнос-Айрес». (Отчего-то мне кажется, что, осторожно вращая ручку и вслушиваясь в пробивающийся сквозь помехи голос аргентинского диктора, наши отцы намного острее чувствовали, насколько мал и тесен наш мир, чем мы можем ощутить это, скажем, смотря по телевизору в прямом эфире новости из Токио.)

Миллиметрах в четырёх от Буэнос-Айреса и неподалёку от Мехико полуразборчивое бормотание испанских журналистов и завывание радиоволн сменилось вдруг полной тишиной, которую разрежало только лёгкое электрическое потрескивание.

Но стоило мне взяться за рифлёную поверхность регулятора, чтобы снова пуститься в свои бесцельные поиски, как приёмник раскатистым баритоном произнёс:

«Буэнос диас, дорогие товарищи, и добро пожаловать на радиопередачу „Мир майя“. Из нашей сегодняшней программы вы сможете узнать о последних известиях в области политики, общественной, религиозной и культурной жизни индейцев майя. Итак, главная новость первого дня Чуен четвёртого числа месяца Кумху: государство Мани-Тутук-Шиу объявило войну своему ближайшему соседу, княжеству Кочвах. Дипломаты считают неизбежным вступление в этот конфликт государства Сотута, которое связано с Кочвахом договором о взаимной защите. Кроме того, в нашей передаче: в городе Канпеч нарастает межэтническая напряжённость после того, как мексиканские наёмники к’анулы принесли в жертву своему богу маиса – Шипе Тотеку – двух местных детей. А теперь – подробности...»

Тут в динамике что-то яростно зашипело, будто на сковороду с раскалённым маслом плеснули воды. Я механически попытался подстроить приёмник, но от волнения крутанул колёсико слишком сильно, и весь эфир опять забили шепелявые латиноамериканцы. Тщетно пытался я вернуть стрелку на шкале в исходное положение: в двух миллиметрах от Мехико и четырёх от Буэнос-Айреса радиола улавливала лишь монотонный шум прибоя ультра-коротких волн, накатывающих на разорённые ураганом берега Мексиканского залива.

Я щёлкнул тумблером и полез в буфет за аптечкой. План был прост: выпить двойную дозу успокоительного и лечь спать. Перед моими глазами сужались и расширялись радужные круги, а сердце весило как булыжник и тянуло меня вниз. Я впервые подумал, что происходящая со мной история может обойтись мне недопустимо дорого, и за приятно щекочущие сознание выбросы адреналина от моих маленьких приключений мне придётся расплатиться рассудком. Уже пришлось.

Последние панические мысли метались у меня в голове, как обезумевшие рыбки во взболтанном аквариуме. Снотворное заморозило колыхавшуюся в нём взвесь, она загустела, и рыбки моих мыслей завязли в желе медикаментозного отупения. Потом свет выключили.

Однако забвение не принесло мне того отдыха от проклятых индейцев, на который я уповал всей душой. Майя преследовали меня – и если психоаналитики правы, и в сновидении нам символами сообщаются наши тревоги, то в моём случае знак этот даже не надо было расшифровывать. Я продирался сквозь джунгли, пытаясь скрыться от гнавшихся за мной меднокожих воинов в полной боевой раскраске. Они отставали от меня всего на десяток шагов, и меня не оставляло чувство, что настигнуть меня им ничего не стоит, сделать это они могут в любое мгновение, но забавляются со мной, как кошка развлекается с пойманной мышью.

Потом я поскользнулся, и десяток рук одновременно схватил меня, скрутил, обездвижил, торжествующе поднял бессильный кокон, в который я превратился, над головами, а затем меня грубо поволокли обратно, к тому, от чего я пытался убежать. Вскоре я увидел его: широкий плоский камень с выдолбленными желобками, уходящими от центра – к углам, потемневшими от вечно струящихся по ним ручейков крови. Против воли мне в рот влили из грубой глиняной чашки какой-то зловонной настойки, и от неё глаза мои застил багровый туман, а уши забились толстым слоем ваты, сквозь которую звуки проникали с запозданием и искажениями. И мне уже, в общем-то, было всё равно, когда несколько пар сильных рук властно растянули моё бесчувственное тело на алтаре, и Наком занёс над моим сердцем остро отточенный кремень.