Ханна заплакала и кинулась ему на грудь, судорожно всхлипывая.

— Я не знаю, что мне делать Ник. Вы так… так похожи!

Это действительно было так. Об их внешней с братом схожести не высказывался только ленивый. Граф Леопольд гордился тем, что сыновья оба пошли в его породу, унаследовав яркие синие глаза и светло русые волнистые волосы. А для графини Лоренцы это был ещё один повод невзлюбить мальчика, который постоянно напоминал ей об измене мужа.

Ханна подняла голову и безумным взглядом посмотрела в глаза Ника.

— Пожалуйста… Это двойственное чувство не даёт мне покоя! Пожалуйста… Я должна сравнить и убедиться, что выбрала правильно…

Тут она распахнула свой шёлковый халатик и перед его горящими глазами предстала высокая аппетитная грудь, нескованная ни малейшим кусочком ткани. Оседлала ошарашенного мужчину и коснулась его губ мягким, но решительным поцелуем. Почувствовав лёгкий алкогольный запах он отпрянул.

— Нет, Ханна, так нельзя. Ты видно выпила лишнего и потом пожалеешь!

Ник пытался остановить её и с ужасом осознал, что ему самому хочется узнать, как это быть с ней, с той, которая занимала так много его мыслей. Мораль и братские чувства боролись с искушением и горячим желанным телом в его руках, которые подрагивали от нетерпения.

— Прошу, всего один раз. Феликс не узнает, прошу…

— Проклятье, Ханна…

Никогда позже он не мог вспомнить, что нашло на него в тот момент. Сдавшись во власть охватившего его исступления Ник подмял под себя девушку и впился губами в предложенный жаркий источник. Он пил её стоны и от охватившего его возбуждения не осознавал, что происходит вокруг. Лишь упругое тело было важно, да шелковистая кожа под его губами. Так сладко, так запретно!

В тот момент, когда Ник приподнялся, чтобы снять наконец боксеры и войти в жаждущее лоно, он увидел открытую дверь и прямую как палку фигуру графини с торжествующей злой усмешкой, застывшей на её лице…

Ох, Ханна, Ханна… Спустя столько лет он наконец понял, почему в тот вечер она разыграла перед ним влюблённость. Браво за тот спектакль! Дата. Анализ. Она узнала, что шансы Феликса стать отцом крайне малы и пришла к нему, человеку, так похожему на её мужа, чтобы использовать его в качестве осеменителя.

Никлас зло рассмеялся и со всего размаха кинул папку на стол. Он-то думал, что она действительно страдает от запретных к нему чувств, жалел её и пытался понять, простить. А здесь был голый расчёт. Но какова актриса, а?! Поняв, что их застукали, она заголосила и обвинила его в попытке изнасилования. А Лоренца… Графине был на руку этот скандал, ведь она столько лет ждала прокола со стороны своего пасынка. А тут такой шанс столкнуть их с Феликсом, не оставляя путей для примирения.

И у неё получилось. Ник не смог заставить брата поверить, что не он один виноват. Две женщины против него одного заведомо проигрышная партия. Он лишь надеялся, что со временем найдёт нужные слова, чтобы обьясниться, ведь своей вины в случившемся, как бы он не хотел, отрицать не мог.

Так значит… Изучая другие документы в папке Ник узнал, что Ханна всё же смогла в дальнейшем зачать, но сохранить обе беременности не получилось не смотря на годы лечения. Вот и причина, почему они обратились к суррогатной матери. Почему же Феликс включил его в завещание так и осталось для Ника загадкой, которую не суждено разгадать никогда. Простил ли тот брата — кто теперь знает. Одно Ник знал точно: умирать так рано Феликс не собирался и, возможно, назначил его опекуном от безысходности. Но вмешалась судьба и переставила фигуры на доске так, как ей было угодно.

Ник собрал разлетевшиеся по столу листы и нашёл данные по суррогатной матери. Эмма Гердт, 27 лет. Данные обследований, анализы, чеки. Чеки… Вот это очень интересно. Ник включил настольную лампу, так как уже начало темнеть и мелкие цифры расплывались перед глазами.

Сверился с договором. Присвистнул. Нет, он конечно знал, что подобное зачатие стоит дорого, но чтобы настолько!.. Вот значит куда Феликс потратил значительную сумму со своего счета. Ещё один чек на чуть меньшую сумму был переведён месяца два назад напрямую суррогатной матери в обход клиники. А вот это уже интересно.

Ник понял, что ему нужно делать. Порылся в записях и нашёл необходимые данные. Набрав нужный номер телефона он нервно забарабанил пальцами по столу. Длинные гудки лишь подпитывали его нетерпение и, когда на звонок тихий голос ответил: "Алло!", он не сдерживаясь выпалил:

— Здравствуйте, Эмма! Меня зовут Никлас Шульц и я являюсь опекуном ребёнка, которого вы вынашиваете. Нам необходимо встретиться.

Вот теперь он докопается до сути чего бы это ему не стило.

Утром Эмма проснулась раньше обычного и на какой-то миг ей показалось, что все события предыдущих дней, выбившие почву из-под ног, были лишь дурным нелепым кошмаром. Осознав, что это вовсе не сон, она захотела спрятаться под одеяло и пролежать там неподвижно весь день. Малодушно спрятаться от всех своих страхов как маленькая испуганная девочка.

Но вместо этого, подняв затуманенный взор к потолку, стала разглядывать тени от разлапистых веток каштана, росшего за окном, которые заслоняли солнечный рассвет. Такой непривычный для осеннего дня. Посмотрела на соседнюю кровать и глаза невольно наполнились слезами. Эмма с трудом их сдержала, решив, что начав плакать не сможет остановиться. А ей нельзя. Никак нельзя расклеиваться, ведь под сердцем растёт новая жизнь. Чужая — напомнила она себе, непроизвольно огладив круглый живот.

Неловко повернувшись встала с кровати и направилась в ванную, стараясь не шуметь. Включила кран и принялась плескать на лицо холодную воду, чтобы смыть предательские следы беспокойного сна. Сегодня она должна выглядеть достойно, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения и ненужных расспросов.

После вчерашнего звонка она была напугана и растеряна. Как впрочем и предыдущие дни, когда она узнала о смерти биологических родителей её ребёнка. Не моего — мысленно поправила себя, как делала каждый раз, чтобы не забывать, что она всего лишь сосуд. Так советовал ей психолог, консультации которого входили в перечень специалистов, которых обязаны были посещать суррогатные матери. За этим в клинике тщательно следили и Эмма была исполнительна, чтобы избежать предусмотренных штрафов.

Тревога волнами разбегалась по нервам и женщина несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя. Фрау Ризбергер лично с ней общалась и обещала, что все договорённости остаются в силе, несмотря на непредвиденные обстоятельства, а значит обещанные деньги она всё же получит в обмен на своего ребёнка. Не моего — в очередной раз поправила себя и скривилась. Как ни скажи, звучит жутко неправильно и если бы она могла выбирать, то никогда бы не согласилась продать жизнь ребёнка. А именно так это в её глазах и выглядело, с какой стороны ни посмотри.

Никлас Шульц. Теперь он заказчик, от которого зависят будущие выплаты, а значит перед ним нужно предстать в лучшем виде. Зачем этому мужчине захотелось с ней встретиться она догадывалась: наверняка банальное любопытство. Она готова была его удовлетворить, но только на нейтральной территории, о чём и высказалась ему вчера по телефону. Мужчина выбрал довольно известный ресторан и Эмма надеялась, что как джентльмен он не заставит её платить за себя. Впрочем поужинать она может и дома, чтобы не заказать лишнего. Платье, купленное и отложенное для таких встреч, висело в шкафу и ждало своего выхода.

Предчувствуя очередной тяжёлый день Эмма быстро оделась в домашний костюм, стянула длинные волосы на затылке в удобный хвост и отправилась готовить завтрак.

Такси подъехало к ресторану раньше положенного времени на двадцать минут. Эмма расплатилась с водителем и пошла к стеклянному входу. Ей хотелось прибыть первой, чтобы успеть морально подготовиться. "Это деловая встреча, — говорила она сама себе, — а не свидание. Не стоит заставлять мужчину ждать себя".