– Этому вопросу я уделил определенное внимание несколько лет тому назад, когда создавал повесть «Борьба миров», в которой предполагается, что марсиане нападают на Землю. Но с того времени появилось много ценных работ об этой планете, и мы возвращаемся к проблеме, вооруженные более обширной информацией и готовые рассматривать ее с новых точек зрения.

Среди новейшей литературы по данному вопросу особенно примечательным и наводящим на размышления является труд моего друга мистера Персиваля Ловелла из обсерватории Ловелла в Флагстаффе (штат Аризона), публикациям которого, особенно книге «Марс и его каналы», я очень многим обязан. Эта книга содержит полное описание положения вещей, а открывающаяся картина действительно очень убедительна, и верой не только в то, что Марс обитаем, но и в то, что он населен существами, обладающими достаточной энергией и инженерными знаниями, чтобы создавать каналы, по сравнению с которыми величайшие достижения человеческого разума бледнеют и выглядят незначительными. Однако он не пускается в рассуждения о форме или внешнем виде этих существ – не ставит вопроса, какие они: люди, получеловеки, супермены или же существа, по облику и подобию не имеющие с нами ничего общего. Ныне такое исследование обязательно должно являть собой размышление самого смелого рода при высоком полете воображения. Но в то же самое время оно никоим образом не является творением на пустом месте. Мы придерживаемся убедительных фактов и определенных соображений. Конкретные знания запрещают нам признать любое нелепое фантастическое страшилище или любой художественный образ, который придет нам в голову, и назвать его марсианином. Мы твердо знаем определенные факты о Марсе и не имеем права воображать себе марсиан не соответствующими этим фактам.

Когда речь заходит о марсианах, мы склонны думать лишь о строителях каналов, о тех существах, которые, если мы согласимся с весьма хорошо подтвержденными выводами мистера Ловелла, осуществляют орошение водами тающих полярных снегов и возделывают то, что в прошлом было дном океана их умирающей планеты. Но, между прочим, они не способны жить там в одиночестве; они могут быть лишь частью естественной истории Марса, совершенно так же, как человек является не более чем частью естественной истории Земли. Они, должно быть, произошли от других родственных видов, и, следовательно, мы обязаны уделить внимание флоре и фауне этого мира в их совокупности, которую мы охватим силой воображения, прежде чем окажемся вправе претендовать на достоверное изображение существ, которые властвуют над этой планетой.

Во-первых: обнаружится ли там вообще флора и фауна? Разумно ли предполагать, что мы найдем на Марсе ту же разницу между растением и животным, которую имеем на Земле? Чтобы ответить на это утвердительно, можно привести один замечательный довод. Основой, на которой покоится вся жизнь на нашей планете, служит зеленое растение. Только растение способно превращать мертвое неорганическое вещество в живую субстанцию, и, как теперь известно каждому, оно делает это в силу особой способности его зеленого красящего вещества, хлорофилла, при наличии солнечного света. Все прочие живые существа здравствуют, прямо или косвенно, благодаря веществу растений с зелеными листьями. Либо они просто едят растительную пищу, либо поглощают ее опосредованно, поедая других животных, которые существуют за счет растительной пищи. Так вот, на нашей Земле является очевидным, что природа, создавая жизнь, произвела бесчисленное множество опытов, неоднократно начинала с начала. Однако она так и не изобрела какого-либо иного средства, нежели хлорофилл, при помощи которого неорганическое вещество, то есть почва, минералы и вещества из воздуха, могло бы трансформироваться в живую материю. Поэтому мы вправе предположить, что и на Марсе, если там имеется жизнь, ее фундаментом окажется хлорофилл – иными словами, мы найдем там царство растений. Наше предположение основательно подкрепляется фактом, который выделяет Ловелл, а именно тем, что, когда наступает время года, соответствующее нашей весне, те огромные площади марсианской поверхности, которые некогда были ложем океана, приобретают ясно различимый синевато-зеленый цвет. Это не желтоватая зелень покрывающегося листвой тополя или дуба; это голубоватая зелень сосны в весеннюю пору.

Все это, по-видимому, позволяет нам признать существование на Марсе хотя бы флоры – подобного земному царства зеленой растительности. Имеет ли художник право помещать в марсианский ландшафт траву и пшеницу, дубы и вязы, и, допустим, розы? Возможно ли, чтобы на двух планетах эволюция шла абсолютно параллельными путями? Пожалуй, здесь снова уместны определенные факты, опираясь на которые мы сможем строить ответ. Нам известно достаточно, чтобы утверждать, что растительные формы, привычные для нас на Земле, «не сработают» на Марсе, и мы можем даже в общих чертах указать, в чем они будут разными. Они не совпадут, во-первых, поскольку вес предметов на поверхности Марса и вполовину не дотягивает до веса, который они имели бы на Земле, и, во-вторых, в силу очень уж большого, в целом, отличия атмосферных условий. Какими бы ни были марсианские травы и деревья, они должны соответствовать этим условиям.

Задумаемся, каким образом первый из двух названных критериев заставит ее быть иной. Сила тяжести на поверхности планеты составляет всего лишь три восьмых нашей, земной; фунт чего-то на Земле потянул бы на Марсе всего лишь на шесть унций. Поэтому ствол или стебель, несущий листья и цветы земного растения, оказался бы на Марсе бесполезно и расточительно толстым и прочным. Все марсианские стволы и стебли будут тоньше и изящнее, а само строение растения – более слабым. У земных растений предел высоты и величины, по-видимому, определяется в основном той работой, которая необходима, чтобы поднять питательные соки от корней в самые верхние точки. Это усилие на Марсе уменьшается настолько, что разумно ожидать там более высоких растений, чем любое из известных на Земле.

Выше, стройнее, тоньше – можно ли что-нибудь к этому добавить? Да, поскольку мы обязаны учесть и различия атмосфер. На Марсе она разреженнее, чем на Земле, и содержит меньше влаги; мы практически не видим там густых облаков, а дождь, должно быть, выпадает не часто. Снег встречается круглый год почти повсюду, но наиболее обыденными осадками для Марса представляются роса и иней. Какие выводы отсюда следуют? Формы листьев, которые нам лучше всего знакомы, в значительной степени заданы дождем, необходимостью выдерживать барабанную дробь дождевых капель и направлять влагу вниз и наружу – к корням. Этим главным потребностям мы обязаны напоминающим кисть руки строением листа клена и каштана, красивым узором жилок, образующих их каркас. Такие листья великолепны в дождь, но беззащитны перед снегом и морозом: снег придавливает их, холод уничтожает, и с приходом зимы деревья теряют листву. Лист же марсианского дерева окажется стойким к снегопадам, возможно, остроконечным, наподобие сосновой иголки.

Только в отличие от сосны ему нужно противостоять зиме не снежной, а сухой и бессолнечной, с лютыми морозами, в какую даже хвоя, вероятно, съежилась бы и опала. А поскольку при сухом воздухе для растения наиболее опасно высушивание, мы вправе ожидать, что кожа марсианской листвы толстая, как у кактуса. Более того, раз влага поступает в растение в основном снизу, за счет сезонных наводнений от таяния снежных шапок, а не сверху, в виде дождя, то типичное для Марса растение будет, вероятно, высоким, лишенным ветвей, с пучками и гроздьями пикообразных синеватозеленых листьев на устремленных в небо тонких стволах.