Зрение прояснилось, всего на несколько секунд оно почти пришло в норму и вернулось в прежнее состояние так же быстро, еще до того, как Трэш успел хорошенько оглядеться. Кругозор начал стремительно сокращаться, дальние предметы поплыли, размазываясь в однородную черноту. Именно в этот миг он увидел что-то чужеродное, цветом не похожее ни на сереющие небеса, ни на поглощенную углем землю.

Трэш разглядел что-то, похожее на россыпь зеленых пятнышек. Но они тут же исчезли, без остатка рассосались на фоне придвинувшейся тьмы.

Были ли они вообще? Реальны, или обман зрения? Неизвестно. Есть ли у него другие варианты? Вообще ни одного.

Давя капустные кочаны, спотыкаясь и периодически падая, Трэш направился в ту сторону, где ему привиделось что-то, похожее на место, до которого еще не добрался всепоглощающий угольный мрак.

Зрение стало стремительно улучшаться на первом же шаге, сделанном по зеленой траве. Это навело Трэша на мысль, что торопиться с исследованиями местности не стоит, мало ли на кого можно нарваться вслепую. Увы, но опыт короткой сознательной жизни подсказывал, что вряд ли его где бы то ни было встретят с распростертыми объятиями. Поэтому, присев, он несколько минут ничего не предпринимал, предоставив глазу возможность прийти в себя, если такое, вообще, возможно.

Оказалось, возможно. А еще желудок перестал капризничать так же быстро. Похоже, что чернота действует подобно насосу, выкачивая саму жизнь. Лишь стоило из нее выбраться, как общее самочувствие резко пошло на поправку.

Ну да, там Трэш был почти мертвецом, а сейчас, если дело и дальше так пойдет, станет полутрупом.

Какой-никакой, а прогресс налицо.

Встав, покрутился, приподнимаясь над кустами, которые использовал в качестве укрытия. Хватило нескольких взглядов по сторонам, чтобы осознать - он снова очутился в странном месте. Не антрацитовом, что несомненный плюс, но незначительном по площади, а это плохо. Почти равносторонний треугольник гектара на полтора при самом оптимистичном подсчете. Своей зеленью и несовпадением элементов ландшафта он сильно выделяется на фоне обступающей его со всех сторон черноты и напоминает травяной клин перед злополучным мостом - такой же подчеркнуто-чужеродный. Все границы идеально ровные, углы четкие, природа так не работает, это что-то откровенно-искусственное.

Но вот трава здесь очень даже естественная, как и растительность посерьезнее. Даже птички какие-то порхают, не пересекая границы, угольная тьма им явно не по душе.

На ладонь приземлился крохотный кузнечик, расселся, будто у себя дома, уверен, что здесь он в полной безопасности. Осторожно отступив, Трэш протянул руку к мертвой земле, насекомое тут же сигануло в противоположную сторону.

Понятно, - ему там тоже не нравится.

Единственное место, где просматривались хоть какие-то перспективы найти что-то съедобное, располагалось на противоположном конце "треугольника". Там виднелись невразумительные развалины. Похоже, когда-то, очень давно, они были сооружениями далеко не капитальной постройки, поэтому рассыпались в жалкий хлам, превратились в кучи мусора, что там было изначально - понять не получалось. Если бы не поблескивающие там и сям куски стекла, их можно принять за природные образования.

Нет, здесь определенно жили люди, и они возделывали поля или, как минимум, сады. От последних сохранились фруктовые деревья и ягодные кусты. Растения выглядели плачевно: некоторые стояли засохшими, кора с них осыпалась, остальные зеленели лишь частично. Лишь громадный корявый абрикос посреди тотального увядания выглядел на шесть баллов по пятибалльной шкале. Его ветви склонились под тяжестью многочисленных ярких плодов, земля под ним была усыпана ими чуть ли не сплошным слоем.

Распугав жужжащих над лакомством мух, Трэш впервые за все время присел не с целью отдохнуть или осмотреться.

Вряд ли это можно назвать обедом, явно вечереет, так что, пускай, будет ужин. Трэш собирал прилично выглядевшие плоды с земли, один за другим отправлял их в рот, иногда сплевывая косточки, а иногда глотая вместе с ними. Когда "стол" оскудевал, следовал удар по стволу, при этом абрикос падало много, поток их начал оскудевать лишь приблизительно через час трапезы.

Да, Трэш предавался чревоугодию именно столько времени. Должно быть, он засыпал в себя несколько ведер, но насыщение не ощущал, мысли прекратить работать челюстями не возникали. Зато начал беспокоиться - не столкнется ли с проблемами из-за такой диеты. В животе очень уж угрожающе бурчало, да и прилива сил не наблюдалось, а ведь до этого был уверен, что так и случится, стоит лишь набить брюхо.

Похоже, он жует совсем не то, что требуется.

В попытках разнообразить меню, Трэш обошел остатки одичавшего сада. От мысли заняться ягодными кустами отказался сразу. Да, там есть, что взять, но для его туши это смехотворные крохи. Несколько яблок, кисловатых и подпорченных червями, не сильно вдохновили, как и мелкие дубово-твердые груши, - им еще зреть и зреть. Сливы порадовали чуть больше, но почти сразу разочаровали: они не желали массово осыпаться при ударах по древесным стволам, а рвать их - слишком медленное и утомительное для ватных ног занятие.

Обдумывая сложившуюся ситуацию, Трэш, непонятно откуда, вспомнил, что энергетическая ценность плодов садов невелика. А раз так, ему, пожалуй, здесь не прокормиться, ведь не без причины, набив живот, он чувствует себя голодным. К тому же, в этом месте совершенно нет воды, даже крохотной лужи не нашлось, а жажда, после кисло-сладкой кормежки и предшествующим ей многочисленным приступам рвоты, разрослась нешуточно. Во рту неприятно пересохло, в глазу ощущалась острая резь - слезы иссякли.

Здесь ему не выжить, урожая абрикос и на пару дней не хватит. Плюс, отсутствие воды уже сейчас донимает и, самое главное - нет никаких перспектив. Увы, но жалкий клочок заброшенной земли не прокормит столь огромное и прожорливое существо.

Но все равно спасибо этому месту, оно, похоже, спасло, потому что панический голос, настойчиво требующий его накормить, затих. Трэшу было очень плохо, болело абсолютно все, зрение и слух работали, так себе, но он может позволить себе сделать паузу, устроить, как минимум, час-другой отдыха.

Ему очень надо, хотя бы, чуточку восстановиться, иначе далеко пройти по высасывающей жизнь черноте не получится.

Но перед тем, как позволить себе вырубиться под душистыми кустами смородины, надежно скрывавшими его тушу, Трэш обошел "треугольник" по всем его сторонам, вглядываясь вдаль, вытягиваясь при этом на цыпочках, становясь на едва заметные бугорки.

Зелень он заметил лишь в одном направлении. Ее пятно не впечатляло размерами, зато располагалось не так уж далеко. Километра четыре, может, пять или, максимум, шесть. Это даже для едва плетущегося чудовища - терпимо. Просматривается прекрасно, потому что располагается на склоне прилично вздымающейся холмистой гряды, резко доминирующей на фоне однотипно-степного пейзажа. Ну и глаз, отдохнув на нормальной земле, стал видеть пусть и не идеально, но приемлемо.

Скоро все изменится, Трэшу вновь придется ступить на землю, где зрение работает скверно.

Как и все остальное.

До зелени он добрался уже в глубокой темноте. Трэш даже начал опасаться, что собьется с направления, ориентир в виде двуглавой вершины холма мог затеряться во мраке.

Но нет, даже с одним глазом продолжал его видеть. Мир просто стал черно-белым, других неудобств ночь не принесла. Если вдуматься, почти все последние часы он таким и был - чернота земли и серость небес. Так что, ничего нового для Трэша в изменившемся освещении не было. Начальные проблемы с качеством картинки, на время, или постоянно, остались позади, зрение пусть и работало скверно, но дальние объекты, хоть как-то, показывало, а не размазывало до бесформенного вида.