— Видишь, Деймон, я не могу устоять перед твоими ласками. Ты это хотел услышать?

— Я восхищаюсь твоей откровенностью.

— Сделай так, чтобы я тоже восхищалась тобой. Признай, что все сказанное мной о тебе — правда. Признай это — и перестань бояться своих чувств.

— Ты считаешь меня трусом?

— Ты вовсе не трус, ты просто человек в маске дьявола, который боится самого себя.

— И ты решила избавить меня от страха?

— Я считаю, что ты достоин того, чтобы тебя спасти.

Деймон засмеялся и легонько прикусил ее сосок. Почувствовав, как по телу ее разливается огонь, Гвинет вскрикнула, и зонт выпал из ослабевших пальцев.

— Думаю, что ты достоин… понимания, — пролепетала она. Оторвавшись от ее соска, Деймон пробормотал:

— А достоин ли я любви?

В этом вопросе было все — и вызов, и робкая надежда, и тревога.

— Да, — выдохнула Гвинет. — Ты достоин любви, Деймон. Видит Бог, достоин. А теперь докажи это — и себе, и мне. Докажи… Возьми меня нежно, без ярости, без стремления покорить меня. Бросаю тебе вызов. Способен ли ты на это?

Деймон вновь принялся ласкать ее груди, и Гвинет забыла обо всем на свете — было лишь ощущение жара между ног, и был огонь, разливавшийся по всему телу.

Деймон провел ладонью по ее животу. Затем поднял подол ее платья.

— Не разочаровывай меня, Деймон, — выдохнула Гвинет, прижимаясь щекой к бархатной спинке стула. — Прошу, не разочаровывай.

Он ее не разочарует. Деймон видел, как Гвинет трепетала, слышал, как она стонала от нарастающего желания. И он понимал: войне между ними пришел конец. Порывистым движением он еще выше задрал ее юбки, обнажив длинные стройные ноги и крутые бедра.

Деймон прикоснулся к шелковистому треугольнику между ее белоснежными бедрами и с трудом перевел дух.

«Вы сошли с ума, леди Симмз. Определенно сошли с ума. Но вы бросили мне вызов, и я его принимаю. Я подарю вам то, чего вы хотите. И потом увидим, не оттолкнете ли вы меня, как прежде отталкивали все остальные».

Он провел ладонью по шелковистым завиткам и услышал, как Гвинет тихонько застонала.

«Посмотрим, действительно ли вы отличаетесь от всех прочих».

Деймон склонился над ней и снова припал губами к ее груди. Рука же его скользнула между ее ног.

Снова застонав, Гвинет пробормотала:

— Ради Бога, Деймон, докажите…

Довольно! Прочь сомнения!

По-прежнему целуя ее груди, он раздвинул пальцами влажные лепестки женской плоти… И тотчас же погрузил большой палец в горячее и влажное лоно.

Гвинет вскрикнула и затрепетала, забилась в экстазе.

Деймон подхватил ее на руки и понес к кровати.

Гвинет медленно возвращалась к действительности. Наконец она поняла, что лежит на пышных шелковых подушках и воздушной перине. Рядом топорщились простыни.

И она видела прямо перед собой прекрасное лицо Морнингхолла, она чувствовала тяжесть его тела. Вот рука его скользнула к ее бедрам. Развязав сначала одну подвязку, затем другую, он принялся медленно стаскивать с нее чулки. Ей стало радостно и жутко; в эти мгновения она могла думать лишь об одном — о его прекрасном лице. Туфель на ней уже нет, и она не помнит, где их потеряла. И она все еще трепещет в сладостной истоме. Но ей хочется все новых и новых ласк, и она устремляется ему навстречу, обнимает его за шею, отвечает на его жаркие поцелуи.

Рука Деймона ложится ей на грудь, и его пальцы гладят, ласкают ее. От этих ласк, от страстных поцелуев у нее начинает кружиться голова.

— Погоди, — говорит Гвинет. — Я должна тебе кое-что сказать.

— Хватит болтать! Иначе я сойду с ума!

Засмеявшись, Гвинет обнимает его за плечи, привлекает к себе и страстно целует.

— Ты прекрасно знаешь, что ты добрый и ласковый, и сейчас ты это докажешь, — шепчет она.

Деймон приподнимается и смотрит на нее с недоумением.

Гвинет снова привлекает его к себе, и Деймон не противится, похоже, он готов ее выслушать.

— Ты должен признать это, и тогда я открою тебе один маленький секрет, касающийся меня.

— Говори все, что считаешь нужным. Я признаю.

— Хорошо. Дело в том, что я девственница, и я хочу, чтобы ты был со мной предельно деликатен.

— Девственница? — воскликнул Деймон, отстраняясь от нее.

— Да, девственница.

— Но ведь ты была замужем!

— Была, но осталась нетронутой. Я верю, что ты проявишь деликатность.

Деймон побледнел.

— О нет! Это меняет дело. Я не стану заниматься любовью с девственницей, как бы ты меня ни обольщала.

— Деймон!

— Пойми, ведь я лишу тебя невинности.

— А разве не это требуется сделать?

Деймон молча уставился на Гвинет; он был явно обескуражен. И тут она прочитала в его взгляде нечто новое — уважение к ней и к самому себе. Ибо, отказавшись тронуть ее, Деймон доказал и ей, и себе, что он вовсе не чудовище.

Гвинет протянула к нему руки, но увидела в его глазах нерешительность. Затем, сделав над собой усилие, он все же обнял ее.

И тут они услышали какой-то странный шум. Потом послышались выстрелы и душераздирающие вопли. Деймон с громкими проклятиями вскочил с постели. В следующее мгновение в руке у него уже был пистолет. И тотчас же дверь распахнулась, и толпа грязных, оборванных, разъяренных людей ворвалась в каюту.

Их было человек тридцать, не менее.

Гвинет закричала.

— Назад, Гвинет! — заорал маркиз, закрывая ее своим телом.

Деймон выстрелил, и один из бунтовщиков рухнул на пол. Однако это не остановило его сообщников — они надвигались на маркиза, крича и вопя, словно вырвавшиеся из преисподней черти. Гвинет на долгие годы запомнит эту ужасную сцену: толпа обезумевших людей штурмует каюту, а за их спинами мечутся караульные, пытающиеся усмирить мятежников. Гремели выстрелы, звонили колокола, слышались стоны, крики, вопли.

Лорд Морнингхолл пытался оттеснить Гвинет к окну, но толпа смела его. Маркиза молотили кулаками и пинали ногами. Гвинет попыталась выскочить из каюты, чтобы позвать на помощь, но ее схватили и прижали к стене. Она громко закричала от боли — ей едва не вывихнули руку. Затем передней возникло искаженное гримасой лицо лейтенанта Редли, который каким-то образом сумел вытащить ее из толпы. Он увлек Гвинет на палубу, к поручням. Она снова закричала, звала Деймона. Рядом просвистела пуля. Затем еще одна.

И вдруг Гвинет почувствовала, что летит за борт.

Оказавшись в ледяной воде, Гвинет вскрикнула. А затем стала погружаться все глубже и глубже — намокшие юбки тянули ее вниз, в холодную черную пучину. На мгновение промелькнула мысль: сдаться и умереть. Но уже в следующее мгновение Гвинет рванулась вверх и вынырнула на поверхность. Она закашлялась, закричала…

А потом что-то больно ударило ее по ребрам. Наконец Гвинет поняла, что кто-то забросил ее в лодку. Она открыла глаза и узнала красавца-матроса, который недавно переправлял на берег труп.

— Плывем отсюда, мэм, дела приняли дурной оборот, — проговорил матрос и взялся за весла.

— Я не могу! Я должна вернуться! Там лорд Морнингхолл! Он хотел спасти меня, но заключенные захватили судно. Они убьют его! Верните меня обратно!

Матрос на мгновение выпустил весла и крепко сжал руку Гвинет, пытаясь успокоить ее. Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Там вы ничего не сможете сделать!

Не говоря больше ни слова, он стал изо всех сил грести к берегу. На судне раздавались выстрелы; Гвинет слышала предсмертные душераздирающие крики и видела летевшие за борт тела.

— Вы не можете оставить его на растерзание! — в отчаянии закричала она. — Они убьют его!

Матрос продолжал грести, стремясь как можно дальше отплыть от судна.

— Черт возьми, доставьте меня обратно на корабль!

Матрос не обращал на крики Гвинет ни малейшего внимания. Наконец, когда они оказались в безопасности, он поднял на Гвинет свои зеленые глаза и с грустью в голосе проговорил:

— Если они его еще не убили, то наверняка убьют, пока мы будем добираться до него. — Легонько коснувшись ее плеча, он добавил: — Слишком поздно, миледи. Слишком поздно.