Проклятый туман.

Я не люблю бол… А, хотя, говорил уже. Но это не отменяет того факта, что болото, когда оно покрыто туманом, густым, как простокваша, не нравится мне еще больше, чем обычное. Я потерял счет времени, скитаясь по этому поганому месту. Эта сырая мгла стоит тут, кажется, вечно, глушит звуки, подобно толстому пуховому одеялу, в которое укутался с головой, и не позволяет увидеть сквозь себя ничего далее нескольких шагов.

И, чтобы совсем до кучи, я заблудился.

Да, можете смеяться, я, колдун Свартхевди, заблудился, на ровном, как стол болоте. Просто проснулся и понял, что не знаю, где север, а где юг, где море, и куда идти. Тогда я бежал (кое где полз, кое где плыл), подгоняемый страхом, убивая усталость глотками «Волчьего бега» до рассвета и почти весь следующий день, и порядочный кусок ночи. Бежал, пока силы меня не оставили, и я, буквально на карачках, на брюхе, цепляясь слабеющими руками за жухлую желтую траву, не заполз в какую-то нору, чтобы отрубиться там надолго, от дикой усталости и жуткой слабости. Сколько там лежал — непонятно, сознание возвращалось ненадолго, урывками, только и хватало разума, чтобы на ощупь достать из мешка кусок рыбы или сделать глоток воды.

Которая, кстати, кончилась.

Проснулся я тогда окончательно, лишь когда по привычке, нащупывая флягу в мешке, наткнулся на емкость с той жидкостью для чистки железа от ржавчины и растворения зубной эмали, глотнул его, поперхнулся и чуть не выкашлял легкие.

Бодрит знатно, да.

А водицу приходится теперь хлебать болотную, что печалит меня неимоверно, а более всего, печалит мой кишечник. Думаю, нашлось бы что пожрать, и с такой водицей местные твари легко бы меня нашли, можно сказать, по горячим следам, а так — кровожадный рык моего пустого брюха, разве что, может выдать…

Фильтрую ее, водицу эту, конечно, черпая шлемом и наливая в котелок, сквозь сложенный в несколько раз, оторванный рукав рубахи, кипячу — когда удается найти дрова, но помогает так себе. Выбора, тем не менее, нет, поэтому довольствуюсь ею. С едой тоже все печально (свое уже кончилось) — ни крыс, ни жаб… Ничего нет, будто вымерло все. А может, и взаправду, вымерло?

Для ягод тоже не сезон, да и не еда они, так, баловство одно. Грибы, зато появились. Сиреневые, в мелкую крапинку. Аппетита не вызывают сами по себе, более того, уж в чем, а в отравах я разбираюсь — а они отрава самая натуральная и есть, не слишком ядреная, правда. Впрочем, собрал их все, до единого. Попробую выварить — все лучше, чем кожу с сапог жевать, или от голода пухнуть.

Уходить отсюда надо, уходить… Хреново лишь, что я не могу понять куда. Сквозь этот проклятый туман, и затянувшие небо тучи, периодически орошавшие меня дождиком, не видно ни звезд, даже солнце кажется едва различимым пятнышком. Я спрашиваю руны, каждый день вопрошаю, и они указывают направление, но лишь приблизительно, и, зачастую, результат настолько путаный, что я иногда не могу его понять. Вот что значит, к примеру, комбинация из RAIDO, ISA, WUNJO, NAUTHIZ? Путешествие сквозь лед и тьму, в свет, преодолевая трудности, тем самым очищаясь? Дорога к злу, что голодно и нуждается (в еде, видимо)? Нужно идти, иначе соединюсь (стану частью) с тьмой? Остановка в пути необходима для восстановления?

Рехнусь скоро, видимо.

И недавно обнаружилась еще одна новость, сама по себе поганая, но на фоне общих проблем всего лишь одна из них: у меня не восстанавливается колдовская сила.

То есть, вообще никак. Не помогает сон и отдых, и последние крохи еды тоже никак не поспособствовали. Не Имир ли лишил меня своей искры, в наказание за трусость? Не проклял ли меня Отец Волшебства? Или, место тут такое, что впитывает силы, будто сухая солома пролитое небрежным гулякой пиво?

Хотя, есть еще кое-что. Амулет.

Он начал заряжаться, может быть сам, может быть, за счет меня. Я давно уже перевесил его на шею, памятуя о том, как потерял нож, и теперь он болтался под рубахой. Странно, но его наличие дарило мне странное в этом необычном месте ощущение защиты. Эфемерное, едва ощущаемое — но вот есть такое. Может быть, благодаря ему меня до сих пор не употребили по назначению те твари из тумана, или кто тут еще водится. Я пробовал его снимать ненадолго, тем не менее сил не прибавлялось, зато возвращалось чувство чужого взгляда, так что, очень быстро одевал обратно.

Вечный туман и сырость, пропитавшая насквозь, кажется, меня всего… Серые топи, без конца и края… Я кажусь сам себе здесь чужим, и уже потерял счет времени — лишь глухое бурчание желудка, да свинцовая тяжесть в ногах напоминают мне, что я еще жив. Ну и сыро мне тут, и холодно немного.

Тут не место для живых, я, наверное, все-таки попал в Хелльхейм — в легендах сказано, что такое бывало. Здесь промозгло — но не лютая стужа, что, как всем известно, царит в Нифльхейме, и, тем более, не огненные поля Муспелльхейма — значит царство старухи Хель. Понятно становится, почему тут даже комаров не водится.

Но всем известно, что во владения Хозяйки Мертвых можно попасть, только перебравшись через реку Гьелль, что отделяет мир живых от мира мертвых, и лишь поющий мост Гьялларбру, что выкован из чистого золота, будет переправой путнику. Правда, мост тот обязан звенеть, когда его коснется нога живого, а я ничего подобного не слышал, и моста даже деревянного не встречал, а не то, чтобы золотого и поющего.

Да и речушка, которую я вычерпывал своими сапогами и выливал из мотни, и выжимал потом из штанов, на Гьелль не тянет. Тогда, может, есть какой-то обходной путь, и я его нашел? И поэтому я не увидел ни моста, ни великой реки, не встретил великаншу Моргуд, что стережет путь в чертоги Хель? А те фигуры, что сотканы из тумана — стражи, может быть? Тогда мне есть, чем гордиться — я попаду в легенды! Не так, конечно, как славные Тьялви и Ресква — смертные спутники богов, но тоже прославлюсь…

Жаль только — посмертно, попасть живому в царство Хель еще, говорят, можно, но вот выбраться обратно — уже нет. Да и богам немногим подобное под силу — лишь Отец Битв, да Хермод-вестник бывали в Хелльхейме и смогли выйти оттуда.

А вдруг это Етунхейм? Вот будет мне потеха, когда окажется, что я брожу на подступах к самому Железному Лесу, и никого не встретил тут только потому, что даже Етуны боятся и уважают старую, как сам мир, его хозяйку — древнюю и страшную ведьму Ангрбоду?

Так, если вооооон у того дерева, что вроде виднеется в прорехе тумана, будут железные ствол, ветви либо же листья — лучше мне на нем и повеситься, на опояске от штанов. Ибо лучше попасть в Нифльхейм, на вечное поселение, чем стать игрушкой Ангрбоды, жуткой матери Фенрира. А лучше броситься на меч, что до сих пор находится в мешке, ибо висельником быть плохо.

Хм, дерево как дерево.

Не сказать, что красивое, но уж точно, не железное.

Мертвое и давно засохшее, без листьев (что понятно, на болотах такому не жить), корявое весьма. Почерневшие, словно скрюченные от невыносимой муки ветви увиты косматыми грязно-бурыми прядями висячего мха, свисающего кое-где до самой земли, а на голом стволе сгнила и отвалилась вся кора.

Чего это мне про железный лес и его ужасную хозяйку блазнится — наверное, с голодухи? Сколько я уже не жрамши? Судя по тому, что резь в желудке заметно притупилась, но еще не исчезла — дня четыре. Это не беда — есть ремень, сварю его, коли совсем невмоготу будет. Ну и грибочки эти еще… А что, сготовлю-ка я их сейчас, чего темноты дожидаться?

Я подошел к дереву поближе, и принялся собирать хворост и сучья, отпавшие с него — собрал почти все — варить такое блюдо, как поганки, придется долго. Развел костерок поодаль от дерева, набрал воды из ближайшей лужи, уже привычно процедив ее сквозь кусок ткани, и снова отправился за дровами.

Вытягивая длинную валежину, висящую на одних нитях мха, краем глаза замечаю движение сбоку, и тут же отпрыгиваю назад — секира при мне, и из-за пояса достать ее недолго.