– Одну минуту, – негромко попросил отец и подошел к высокому худому мужчине в пиджаке и при галстуке, направлявшему девочек в соответствующую очередь и помогавшему им заполнить какие-то формуляры. Он посмотрел в нашу сторону, как только папа заговорил с ним, и мгновение спустя мужчины вместе подошли к столу, над которым красовалась табличка с обозначениями А-К. Отец переговорил с сидящей за ним учительницей, и та дала ему два пакета. Он поблагодарил ее и высокого преподавателя и быстро вернулся к нам.

– Все в порядке, – быстро сказал он, – я получил ваши регистрационные проспекты. Вы обе будете жить в общежитии имени Луэллы Клэрборн.

– Что это за название для спального корпуса? – изумилась Жизель.

– Его назвали так в честь матери мистера Клэрборна. В школе три общежития, и Дафна заверила меня, что вы обе будете в самом лучшем.

– Здорово.

– Спасибо, папа, – поблагодарила я, беря мой пакет у него из рук. У меня возникло чувство вины из-за того, что за компанию с Жизель ко мне отнеслись иначе, чем к другим, и я старалась избегать завистливых взглядов девочек, все еще стоявших в очереди.

– А вот твой пакет, – сказал отец, кладя его на колени моей сестре, так как она не собиралась его брать. Потом он развернул кресло и выкатил его из здания.

– Мне сказали, что в школе есть лифт, чтобы ты могла подниматься и спускаться с этажа на этаж. Все туалетные комнаты приспособлены для инвалидов. Почти все аудитории, в которых ты будешь заниматься, расположены на одном этаже, так что у тебя не будет особых трудностей при переезде из одной в другую без опозданий, – заметил папа.

Пока отец катил кресло по дорожке, Жизель молча открыла свой буклет. На первой странице было приветственное письмо от миссис Айронвуд, строго предупреждавшее, что нам следует прочесть каждую страницу предлагаемой брошюры и не забыть о выполнении указанных правил поведения.

Два спальных корпуса расположились позади главного здания и несколько правее, а наш – третий по счету – разместился тоже позади, но левее. Пока мы медленно ехали от главного здания к нашему общежитию, я посмотрела вниз и увидела у подножия холма озеро – широкая полоса водяных гиацинтов, бледно-голубых с брызгами золота на лепестках в центре цветка, в окружении светло-зеленых листьев, протянулась от одного берега до другого – и эллинг. Вода сияла, словно начищенное серебро.

С правой стороны, прямо перед зданием, раскинулись спортивные площадки.

– Как здесь красиво, – заметил отец. – И за всем так тщательно следят.

– Это похоже на тюрьму, – возразила Жизель. – Надо пройти немало миль, чтобы встретить следы цивилизации. Мы в ловушке.

– Глупости. Здесь для тебя найдется множество занятий. Ты не заскучаешь, уверяю тебя, – настаивал отец.

Как только перед нами появилось наше общежитие, Жизель надулась. Выстроенный в стиле старинной усадьбы, спальный корпус имени Луэллы Клэрборн прятался от взгляда за ветвями раскидистых ив и дубов, свободно растущих перед входом. Здание возводилось из кипариса, верхняя и нижняя галереи были обнесены балюстрадой и поддерживались прямоугольными колоннами, упиравшимися в остроконечную крышу. Когда мы подошли поближе, я заметила пандус, пристроенный к галерее. Я не хотела этого говорить, но он выглядел так, словно его специально выстроили для Жизель.

– Отлично, давайте займемся вашим обустройством на новом месте, – сказал отец. – Пойду скажу экономке, что мы уже здесь. Ее зовут миссис Пенни.

– Вероятно, столько она и стоит, – саркастически рассмеялась Жизель. Папа быстро поднялся по ступенькам и скрылся за дверью.

– Ты знаешь, что тебе придется возить меня каждый день отсюда в школу? – с угрозой спросила сестра.

– Ты отлично можешь ездить сама, Жизель. Дорожки выглядят ровными.

– Но это так далеко! – воскликнула она. – Когда я доберусь до школы, у меня не останется больше сил.

– Если тебя надо будет возить, я стану это делать, – заверила я ее со вздохом.

– Это так глупо, – заметила Жизель, складывая руки на груди и крепко переплетая их. Она рассматривала фасад спального корпуса. Спустя несколько мгновений появились отец и миссис Пенни, далеко не худенькая женщина маленького роста, с седыми волосами, аккуратно уложенными в косы вокруг головы. Ярко-синее с белым платье облегало ее полную фигуру. Когда женщина подошла поближе, я разглядела невинные голубые глаза, веселую, широкую улыбку на полных губах и пухлые щеки, почти поглотившие маленький носик. Она всплеснула ручками, когда я вышла из машины.

– Добро пожаловать, дорогая. Добро пожаловать в «Гринвуд». Меня зовут миссис Пенни. – Она протянула маленькую ладошку с толстенькими, коротенькими пальчиками, и я пожала ее.

– Благодарю вас.

– Ты Жизель?

– Нет, я Руби. Вот моя сестра Жизель.

– Здорово, она даже не знает, кто есть кто, – раздалось из машины бормотание Жизель. Если миссис Пенни и услышала эти слова, то не подала виду.

– Это так замечательно. Вы первые близнецы в моем общежитии, а я работаю экономкой в спальном корпусе имени Луэллы Клэрборн уже почти двадцать лет. Здравствуй, дорогая, – произнесла женщина, нагибаясь и заглядывая в машину, чтобы увидеть Жизель.

– Я надеюсь, что наша комната на первом этаже, – резко бросила та.

– Ах, ну конечно, милая. Вы в первом секторе, секторе А.

– Секторе?

– Комнаты нашего корпуса располагаются вокруг центральной комнаты. На четыре спальни – две туалетные комнаты и одна гостиная, – объяснила миссис Пенни. – Остальные девочки, за исключением одной, – добавила она, – уже здесь. Все они из выпускного класса, как и вы. И ждут не дождутся встречи с вами.

– А мы просто умираем от желания познакомиться с ними, – саркастически пропела Жизель, пока папа снова доставал ее кресло. Он помог ей усесться в него, и мы направились к зданию.

В передней части общежития расположилась большая гостиная с двумя широкими диванами и четырьмя креслами с высокими спинками и подушками, окружившими два длинных столика из темного дерева. Торшеры стояли рядом с диванами и креслами в центре и по углам, возле кресел и столиков поменьше. Напротив телевизора помещались небольшой диванчик и еще одно кресло с высокой спинкой. Окна закрывали белые хлопковые занавески и светло-голубые драпировки, а на полу из твердого дерева красовался овальный голубой ковер. Огромный портрет элегантной пожилой женщины – единственная картина в комнате – украшал дальнюю стену.

– Это миссис Эдит Диллиард Клэрборн, – почтительно произнесла миссис Пенни и кивнула. – Конечно, когда она была помоложе, – добавила она.

– Женщина и так выглядит старухой, – заметила Жизель. – На кого же она сейчас похожа?

Миссис Пенни не ответила. Вместо этого экономка продолжала описывать дом.

– Кухня расположена в задней части корпуса, – рассказывала она. – У нас строго определенное время для завтрака и ужина, но вы всегда можете перекусить, если захотите. Я стараюсь так вести дом, словно мы одна счастливая семья, – сказала миссис Пенни отцу. Потом взглянула на Жизель. – Я проведу с вами экскурсию, как только вы устроитесь. Ваш сектор расположен вон там, – добавила она, указывая на коридор справа от нас. – Сначала я покажу вам вашу комнату, а потом мы внесем вещи. Как прошла ваша поездка из Нового Орлеана?

– Хорошо, – ответил папа.

– Скучно, – заметила Жизель, но миссис Пенни не обратила на нее внимания, ее улыбка осталась неизменной. Казалось, что экономка не слышит и не видит ничего неприятного.

На стенах короткого коридора расположились картины с видами Нового Орлеана вперемежку с портретами людей, которых я сочла членами семьи Клэрборнов. Два настенных канделябра освещали наш путь. В конце коридора оказалась гостиная, которую уже описывала миссис Пенни, – небольшая комната с двумя парами таких же кресел, как и в главной гостиной, темным овальным сосновым столом, четырьмя письменными столами и торшерами.

Чей-то смех привлек наше внимание к первой двери справа.