— Выйдите из машины и положите руки на капот, оружие оставьте внутри, — прозвучала команда, усиленная мегафоном.

— Делаем, как говорят. Димон на тебе переговоры. — Выходим из машины и, встав вокруг машины, опираемся руками на кузов. Из блокпоста вышел солдат с лычками сержанта и, не доходя пяти шагов, сместившись в сторону, спросил:

— Кто такие? Зачем приехали?

— Я Дмитрий Комаров, мой папа командир вашей части, — повернув голову, ответил Димон.

— Стойте так, сейчас передам. — Вернулся внутрь поста, наверное связь телефонная. Не прошло и минуты, выходит.

— Машину ставьте вот сюда за дорогу. Оружие не берем, следуйте за мной.

Идем за сержантом к проходной. Как только подошли к металлической двери, нас без разговоров впустили внутрь. Пройдя по короткому коридору мимо молодого солдатика, с любопытством смотревшего на женские фигуры, вышли на территорию части. Перед нами была большая площадь плаца, слева похоже штаб, справа рядами шли двухэтажные казармы. За плацем стояла одноэтажная столовая и гаражные боксы. Совсем вдалеке возвышалась труба котельной. По внешнему периметру видны, равномерно стоящие сторожевые вышки, явно сделанные кустарным способом.

От штаба вышел офицер и направился к нам. На Димку было больно смотреть. Надежда на его лице быстро таяла. У подходящего к нам старшего лейтенанта лицо явно не предвещало благополучных известий.

— Здравствуй Дмитрий. Как смог к нам пробиться?

— Что с папой? — обреченным голосом спросил товарищ.

— Нет больше Александра Сергеевича, из всех офицеров я один остался. Пошли, покажу.

Мы с Алексеем прошли через плац за склады и непонятные постройки. На пустыре у забора шли ровные ряды земли как большие грядки, в центре которых стоял большой крест.

— Вот здесь твой отец и 624 военнослужащих нашей части. Всего выжило на данный момент пятьдесят четыре от первоначального состава. — Мы сняли головные уборы, на глазах у всех стояли слезы. Не завидую этому старлею своими руками убивавшего своих сослуживцев потерявших человеческий облик. Наташа обняла Димку и, не стесняясь плакала, уткнувшись ему в грудь. Постояв некоторое время, отдавая дань погибшим, пошли в штаб, где можно было спокойно поговорить. Когда шли мимо столовой, лейтенант спросил, не голодные ли мы. Получив отрицательный ответ, сказал, что у них сейчас больше двухсот гражданских и столовая работает круглый день.

— Продуктов у нас и своих навалом, да много еще набрали на всякий случай, пока искали выживших, — объяснял он. — Большинство гражданских спасли в первые дни. Сейчас находим значительно реже. Мутанты взламывают квартиры и убивают тех, кто не обратился. Кстати своих убитых они тоже жрут.

В штабе было пусто. Мы зашли в один из кабинетов и стали рассказывать лейтенанту о нашей небольшой коммуне. Прослушав наши приключения, командир спросил, чем может помочь.

— У меня оружия и техники сколько хочешь. Только вот вам таким составом с ней не справиться, — с сомнением оглядел женщин и нас с Димкой. — Разве что военный джип «Тигр» вам дать и пулеметы ручные. Машина бронированная на крыше можно установить пулемет, там есть место для стрелка.

— Да, это хороший вариант для нас, — отвечаю без раздумий. — Только дайте, пожалуйста, бронебойных патронов побольше. У этих сволочей башка чугунная и щитки на груди появились, не сразу и пробьешь.

— Не вопрос. Возьмете по максимуму сколько влезет, потом еще приезжайте. Кстати у вас хирурга нет случайно? У нас есть пара врачей, только оперировать никто не умеет.

— Хирурга у нас нет, но помочь можем, — смотрю на лейтенанта.

— Это как же вы сможете помочь? — удивляется тот.

Думаю, пора приобретать еще одного союзника или соратника в нашей миссии спасения.

— Как к вам обращаться по имени отчеству? Мы все-таки не военные, — начинаю заход издалека.

— Алексей Владимирович, наедине можно без отчества не такой уж я старый.

— Алексей. Я тебе сейчас расскажу историю, которая тебе должна понравится. А потом пойдем к вашим больным для демонстрации.

Я рассказал сокращенный вариант переселения на Светлую и о своих возможностях.

— Так что, все что нам сейчас нужно, это прокачать уровни у меня и сестренки для переноса большего количества груза и людей, — подвожу итог своему рассказу. Алексей ошеломленно молчит. Затем хмурость на лице постепенно уступает облегчению и желанию поверить во всю эту фантастику.

— Если все это правда, думаю смогу вам помочь в этом вопросе. Потом расскажу свой план, а пока пошли в санчасть.

Оставив всех кроме Светика, последовали за лейтенантом. Пройдя в конец коридора, прошли через двойную дверь и оказались в санчасти. Там на койках лежали гражданские и несколько военных в основном с ранениями различной тяжести.

— Вот, Елена Игоревна. Товарищи хотят нам помочь. Покажите нам сначала самых тяжелых.

— Свет у тебя сколько есть зелий на ману и здоровье? Давай все сюда.

— Вот два на ману и один здоровья, — протягивает пузырьки.

Надо не забыть про маму. Напоминаю себе. Пятьдесят маны по любому надо сберечь. Заходим в палату с ранеными.

— Вот самый тяжелый. Проникающее ранение в брюшную полость, скорей всего перитонит, — говорит нам врач.

На кровати без сознания лежит молодой парень с бледным лицом, покрытым капельками пота. Да-а… С моим лечением легких ран тут делать нечего.

— Товарищ старший лейтенант. Могу я остаться для процесса лечения в одиночестве, — делаю попытку не светить чудесами.

— Молодой человек! Об этом не может быть и речи!— говорит возмущенно врачиха. Алексей разводит руками.

— Тогда, пожалуйста, сделайте все о чем попрошу, тут я вижу навредить больше чем есть уже не получится. Разбинтуйте пожалуйста рану.

Врач быстро срезала бинты и открыла рваную рану на животе, выглядящая для неподготовленных людей вроде меня очень неприятно.

— Надо содержимое этого пузырька вылить прямо в брюшную полость, а этот влить ему в рот, — протягиваю два пузырька.

С сомнением посмотрев на лейтенанта и, увидев его кивок, врач, оттянув зажимом край раны, вылила первый флакончик. На рваной ране сразу появились пузырьки и послышалось слабое шипение. На глазах синюшные края стали бледнеть и сращиваться к центру. Несколько секунд и перед нами розовый шрам заживающего ранения. Мы все с ошарашенным видом смотрели на чудо излечения. Врачиха взяла себя в руки и влила второй пузырек раненому в рот. Тот порозовел слегка и задышал более спокойно. Надеюсь, этого ему хватит для выздоровления. Следующий и последний пузырек мы потратили на солдатика с гангреной ноги, с которой зелье также успешно справилось. Дальше были переломы, рваные раны, не опасные для здоровья. Прошелся по всем лечилкой, выхлебал все четыре пузырька на ману и остановился только тогда, когда осталось ровно для лечения мамы.

Все прощай секретность! Объяснять конечно ничего не буду, пусть Алексей сам выкручивается как хочет. Оставив изумленную врачиху пересматривать последствия моего лечения, вернулись к оставшейся компании.

— Да… Такое не объяснишь просто так, — говорит озадаченный лейтенант. — А еще можешь что-нибудь показать?

— Легко, — говорю и достаю из инвентаря саблю, которая материализуется в руке. Затем меняю в слоте рубашку на куртку. — Вот такие вот фокусы!

— Остается только поверить во все остальное, — уже почти поверивший в благополучное будущее, говорит лейтенант повеселевшим голосом.

— А в прокачке думаю помочь вот как. Сажаем вас с сестрой в БТР с крупнокалиберным пулеметом, и вы с сопровождением едете в самую гущу мутантов. Крошите их, пока не начнут разбегаться, потом едете дальше. Как, пойдет такое?

— Лучше не придумаешь!- радуюсь перспективе безопасного кача. — Очень поможете всем нам приблизить спасение, не побоюсь этого слова. Время дорого, не знаю когда, но уверен, что несколько миллионов мутантов скоро переварят внутри городов все, что можно и хлынут к нам. А развиваются они достаточно быстро, даже одно только физическое усиление уже доставляет проблемы, а умственное развитие, которое даст им возможность действовать сообща, поставит крест на всех нас. Дай бог, чтобы этого не случилось как можно дольше.