Рассчитанный «на погибель злостных и коварных врагов возлюбленной отчизны», т. е. направленный именно на русских людей, «катехизис» не находит достаточно гнусных наименований, выражений или советов, чтобы заклеймить нас всякой скверной и отравить нам жизнь.

Даже презираемые самими поляками жиды и те предпочитаются нам.

Украина и Литва рассматриваются, как польская Индия. Обогащение за счёт России и подчинение «грубого и ленивого» русского народа путём завладения влиятельнейшими и доходнейшими должностями призваны составлять главную задачу специально образованных (в русских же училищах, конечно) поляков. Министерства путей сообщения и финансов, лесное и некоторые другие ведомства, жандармы и военные суды — вот куда следует полякам направлять своё внимание. Не надо лезть на первые места. Наоборот, следует переносить всю ответственность на высшего начальника, будучи, однако, ближайшим к нему лицом и управляя через него. Всё русское государство должно быть покрыто как бы сетью единодушно действующих событий — сынов Польши, тогда оно будет в их руках.

«Помни, что Россия — первый твой враг», — учит «катехизис», и, развивая сообразные с этим наставления, между прочим, говорит:

Мудрено ли, что, скрадывая своё властолюбие и обеспечивая себе победу, всемирный кагал прежде всего обратился к польским революционным элементам как полезнейшим союзникам из всех инородческих мятежников, терзающих Россию?! На съездах в Москве и забастовках железных дорог, на тайном соглашении в Варшаве, на страницах современной печати и, наконец, через дерзкое устранение русских от избрания в государственную думу иудейско-польский союз давал ясно о себе знать. «Самоопределение» других национальностей, подвластных русскому народу, быстро превратилось именно для Польши в автономию с особым законодательным сеймом, а программа «кадетов» украсилась двумя основными требованиями? «равноправие» евреям и «автономия» полякам.

Помимо ненависти к России, союзников, без сомнения, объединяло и масонство. Наравне с «избранным народом», сюда входят и члены иезуитского ордена, вынужденного скрываться. Привлекая в свою среду немцев, властвовавших в России со времён Петра I, масоны в последние годы перешли на сторону новой силы — еврейства, а «некрещёные немцы» встретились, таким образом, с поляками и в этом направлении.

Здесь, впрочем, необходимо заметить, что, захватывая неизменно чужое, еврейство и относительно поляков воспользовалось только чужой же мыслью. Присваивая плоды многих и долгих страданий русских революционеров вообще, кагал обратился теперь к полякам, сознавая, конечно, не без основания, что на их сторону тянули Россию Герцен и Бакунин ещё в 1863 году.

Но тогда жив был патриотизм в России, и велик был гений Каткова. Он воспламенил идею, что русские люди не могут идти заодно с врагами отечества. Назвав замыслы Герцена величайшим безумием, Катков склонил общественное мнение в пользу национального дела, и сами петербургские радикалы отвернулись от поляков.

Приглашая более любознательного читателя обратиться за подробностями к подлиннику, мы не можем умолчать о том, что не только «катехизис», а и сам источник — «Monita secreta» никуда не годятся в сравнении с талмудом или хотя бы с «тактикой» масонства. Еврей — природный иезуит, а иезуит — только искусственный еврей, вот чего не следует забывать. Еврей носит в мозгу печать наследственности многих поколений, а иезуита приходится вырабатывать. Сверх того у евреев есть то, чего нет у иезуитов. По талмуду, гои — не люди, а человекообразные животные, созданные в честь евреев. Не сын Иуды совершает разбой или мошенничество, когда обирает гоя, а наоборот, сам гой повинен в оскорблении иудейского величества, когда осмеливается помышлять, будто имеет право на что бы то ни было. Отсюда ясно, что de jure еврей не способен обмануть или ограбить гоя. Принимая же во внимание, с другой стороны, что гешефт обсуждается еврейством прежде всего с точки зрения художественности его исполнения, и что одним из главных её критериумов служит такая беспомощность гоя, когда он попадает в смешное и глупое положение, необходимо заключить, что «чистота работы», «изящество в отделке» признаются кагалом не иначе, как если гешефт проделан «на точном основании существующих узаконений».

Глубоко прав, следовательно, А.И. Вицын, председатель московского коммерческого суда, известный юрист, когда, на вопрос «что вы думаете, Александр Иванович, о новом законе?» отвечал: «я ничего пока не думаю; хочу посмотреть, как евреи обойдут его!..».

Соображая изложенное с теми результатами, которых достигло еврейство в течение ста с небольшим лет (с конца XVIII века), надо согласиться, что, постыдно закончившись даже для Наполеона, намерение «обласкать» или «приголубить» сынов Иуды, обнаруженное, например, в Москве партиями «17 октября» и «торгово-промышленной», было до нельзя ребяческим. Всем известные заправилы этих партий, очевидно, не ведают, что «куда забрались евреи, там поднимается такая кутерьма, что и кошка не распознает своих котят». Названным «отцам отечества», возомнившим себя вершителями судеб России, не мешало бы ознакомиться и с испанской поговоркой: «как не бывает медленных зайцев, так и нет простоватых евреев». Впрочем, у пресловутых «отцов» было, пожалуй, некоторое, как они могли считать, даже практическое извинение. Оправдываемые многолетним опытом, хотя и доморощенные, но безошибочные порядки «выборов» в городскую думу, а затем и на все должности, от неё зависящие, казались вполне достаточными «отцам» и их сподвижникам.

Увы, сыны Израиля показали им высшую школу, разыграли у них же на глазах такой «водевиль с переодеванием», что им, «малограмотным» в таком деле конкурентам, и во сне не снилось провалиться с таким скандалом, какой они собственной близорукостью в надежде «обскакать» евреев сами же себе смастерили, имея, однако, все нити выборов в своих руках. Но если так было обмануто и осмеяно «первостатейное московское купечество», то как же, спрашивается, не попасть в ловушку или не побежать за триумфальной колесницей Израиля простецам — «сознательным пролетариям» или таким всезнайкам-младенцам в политике, какими являются «бунтующие» приказчики, городские и земские служащие, равно как студенты, курсистки и т. п. зелёная молодёжь с «зелёными» же тряпками!?..

Sunt pueri, pueri, pueri, puerilia tractant.

VII. Лютый, многоопытный, вероломный, международный, значит, неуловимый, не желающий денег и ни пред чем не останавливающийся враг сам по себе трудно побеждаем, а подчас и неодолим вовсе. В данном же случае еврейству выпал, быть может, единственный по счастью жребий на долгом пути веков. Чрезвычайные обстоятельства до крайности затрудняли деятельность правительства. Будущему историку предстоит нелёгкий труд раскрыть и намерения «спасителя отечества», успевшего, как известно, в должности премьера по еврейской указке затеять исподволь подготовить и даже по нотам разыграть всероссийскую революцию, но в конце концов запутаться в тенетах двойной игры и возбудить против себя недоверие со всех сторон. Вместе с этим, невероятные злоупотребления на выборах в государственную думу и невозможный состав её большинства могут быть объяснены только органическими недостатками самого же избирательного закона. Предоставив решительное торжество одной партии, вдобавок оказавшейся самой лживой и предерзостной, порядок выборов одним этим раскрыл как своё testimonium paupertatis, так и всё предательство отчаянного, но в сущности недалёкого «спасителя», и сам себе подписал приговор.

Слабые же или негодные люди пали ниц перед победителями, ибо ничто не имеет такого успеха, как успех.