О полиции нашей я уже писал довольно. Сами евреи говорят, что в городах, «где честная полиция, евреям жить нельзя». Только вот отыскать эти города на карте Российской Державы довольно трудно. По тому, как в Одессе живут, плодятся и множатся сыны Израиля, можно судить, какова у нас полиция.

Или взять, например, ведомство Просвещения, в котором совершено так много безумных, дерзких, вопиющих скандалов, опозоривших нашу науку. Терпеть годами открытую пропаганду безумного анархизма, эти отвратительные, химерические (выражаясь слабо) обструкции и рядом с этим провокации либеральничающих профессоров и доцентов; терпеть равнодушие коллегии, представляющей, в сущности, фабрику для переделки «восточных человеков» в кандидатов и действительных студентов естественных наук, — да разве может быть что-либо более возмутительное? Или эти позорные манифестации, выходившие из стен университета с надписями на флагах «19 февраля».

Какое, спрашивается, евреям дело до 19-го февраля? При чём тут евреи и кавказцы, припущенные к университету для целей анархистской пропаганды? И всё это допускалось, терпелось и даже поощрялось беспечным равнодушием начальства, которое и по сей день остаётся на своих тёпленьких местах.

А спросить, чем же занимаются эти беспечные люди? Да вот, видите ли головоломное дело затеяли: классы лепки и ваяния думают открыть при казённых гимназиях. Это в наше-то время, когда бездарность учительского персонала, его феноменальная тупость и озлобленность к учащимся так разительно выражались в многочисленных случаях беспорядков, бывших в течение минувшего учебного сезона. Порядочных учителей для младших классов гимназий найти не могут: все учителя или злобные, пропитанные желчью старики, губящие молодые силы, доводящие наших детей до нервного расстройства, до пляски св. Витта, до идиотизма, или — лодыри, которым всё трын-трава, кроме карт и вина. А эти классные наставники из лакейства, а это наглое, бесчестное педагогическое совместительство, при котором одно и то же лицо занимает должность учителя в трёх и даже четырёх классах гимназии, да и должность инспектора или директора в женской частной гимназии, да ещё на придачу содержит свою собственную мужскую гимназию «с правами»? А это беспредельное размножение еврейских частных гимназий и коммерческих училищ, которые открыто торгуют правами, дипломами и аттестатами зрелости?

Всё, что я пишу, не выдумка. Весь город знает, какими средствами достаются евреям медали, права, дипломы и аттестаты. Не знает этого только попечительство учебного округа, возлюбившее скульптуру в женских формах.

Прибавьте ко всему сказанному городское общественное управление в руках жадного кружка…

Набросав эти иллюстрации из жизни Одессы, я хотел показать, при какой обстановке возникла и развивалась деятельность пропаганды еврейского анархизма, который хотели подменить названием «самообороны», да сорвалось это дело у них раньше времени.

То, что мы видим теперь, всё это устраивалось давно. Первые начала положены были ещё во дни Тулонских и Кронштадтских тостов.

Дело это подготовлялось кем-то для войны «на два фронта».

Япония воспользовалась готовой, уже организацией и лишь приспособила её для своих целей.

Читайте многочисленные политические процессы о пропаганде; читайте подпольную печать, местную и швейцарскую, и вы убедитесь, что эта пропаганда питается мыслями социал-демократической литературы с берегов р. Шпрее. Имеются полные, несомненные основания утверждать, что, помимо литературного заимствования, притекают оттуда же и более существенные воспособления для целей пропаганды. Даже невинные, «романтические» шекели сионизма, которыми так занимаются «русские» (?) одесские газеты, и те (шекели) попадают в фонд самообороны одесского анархического комитета.

Приток японских субсидий довольно трудно выделить из массы трансфертов, делаемых Берлином и Веной, но, надо полагать, что этот приток немалозначителен.

Для Японии легко было наладить деловые сношения с еврейством южного края России. Задолго до занятия Порт-Артура и Манчжурии, одесское еврейство устремилось на Дальний Восток, по пути движения переселенцев в Приморскую область Восточной Сибири и засело во всех портах океанского пути от Одессы до Владивостока.

Установивший в одесских газетах свой стиль кабацких фельетонов, В. Дорошевич, отправившись в путешествие на Сахалин, уже в то время повсюду встречал «одесситов», которые спрашивали: «А кто у нас теперь городской голова?» Переселение «одесситов» в этом направлении ещё более усилилось со времени занятия Манчжурии. В Порт-Артуре сформировался настоящий кагал около любимца всемогущего Алексеева — одесского еврея Гинцбурга.

Участие г. Витте в операциях Восточно-Китайской железной дороги и горячая ревность сего государственного мужа в создании города Дальнего ещё более увеличили прилив одесских евреев на Квантунский полуостров. Крупные поставки припасов для флота, крепости и гарнизона, в свою очередь, вызвали появление Циммерманов, Серебренников и сотни других юрких жидков.

Японцы пользовались этими пронырливыми, бесстыжими гешефтмахерами и приспособили их для целей революционной пропаганды и в самой России, и вне её — в Японии и в Шанхае между русскими пленными. По всей вероятности, дело оказалось прибыльным, потому что район операции и размеры дела сразу расширились.

Одесские союзники японцев получили средства вести крупную игру, о размере которой можете судить по беспорядкам 14–19 июля. В то время, когда Гинцбург обработал начисто Алексеева, другой русский еврей — Циммерман, бывший поставщик мяса для Порт-Артурского гарнизона, пристроился в Шанхае у г. Павлова и в сообществе с другими «одесситами» стал орудовать делом эвакуации несчастных, возвращавшихся из Порт-Артура в отечество.

Циммерман, Серебренник и англичанин Робертсон, агент добровольного флота, получили от г. Павлова заказы на зафрахтованные пароходов. В Шанхай начали стекаться в большом числе освобождённые из Порт-Артура невоенные люди. Туда же направили из Японии больных и раненых воинов, освобождённых из плена. Народу скопилось множество. Нужно было всех разместить до отправки в Россию.

У Циммермана нашлись дома для размещения русских, а там уже всё было приспособлено для обирания исстрадавшихся людей, оторванных от родины и семейств. Кабаки, лавочки, притоны игры и разврата, — всё было устроено предусмотрительным евреем. А так как пособия от русского правительства выдавались весьма щедро, то было около чего походить.

Люди проживались до последнего гроша, и всё шло в карманы жадных евреев, припущенных к этому делу г. Павловым. Но главный разврат еврейской деятельности — пропаганда анархизма и революции — и тут не был забыт. Кучи прокламаций, революционных брошюр и т. п. изданий на русском языке распространялись между русскими, попадавшими в Шанхай.

Читая письма наших пленных из Японии, ужасаешься от тех нравственных страданий, которым японцы подвергают наших людей. Но из всех мучительных пыток, которые приходится переносить русскому человеку, самая оскорбительная, самая тяжёлая, это — бессовестная, коварная пропаганда анархизма и революции, распространяемая среди русских пленных в Японии, а также между русскими, возвращающимися через Шанхай. Такой изменнической пытке подвергают русских людей одесские евреи, переселившиеся в Китай и Японию и выселившиеся из Порт-Артура и Манчжурии после отступления армии.

У меня не хватит времени передать вам рассказы лиц, возвратившихся из Порт-Артура в Одессу. Эти рассказы прямо ошеломляют, когда их выслушиваешь. Не говоря уже о колоссальных мошенничествах по покупкам различных снабжений для Порт-Артура, не дошедших до осаждённой крепости, я пропускаю и целую эпопею возмутительных деяний евреев, которым г. Павлов поручал фрахтовать пароходы (см. «Новое Время», — рассказ о плавании на пароходе «Gironde» и др.).

Дело, наконец, дошло до того, что у посланника г. Павлова евреи выкрали телеграфный шифр и продали японцам.