— На «вы» будешь обращаться ко мне, когда я скажу.

— Хорошо, — удивилась Даша такой перемене.

Будто небо потемнело, а ее холодом обдало. Глеб, словно почувствовал, что она в замешательстве, подошел, погладил по щеке, успокаивая:

— Ну, что ты в дверях застряла? Заходи.

Вроде и голос почти не изменился, а все снова стало нормальным. И небо ясное, и солнце светит. Тепло.

Даша вздохнула и пошла рядом.

Эмоциональное управление, так она могла бы охарактеризовать про себя то, как легко манипулирует ею этот мужчина. Так, словно в точности знает, какая на что будет у нее реакция. Над этим определенно надо подумать, обещала она себе.

Но не теперь. Потому что стоило ей зайти следом за ним в холл дома, как сумки тут же отправились в угол, кошачий лоток туда же, а сам Глеб, подхватив Дашу на руки — в большую ванную на первом этаже. Там он поставил ее на пол и, прижав пальцы к губам, тем самым пресекая все возможные вопросы, стал раздевать. Это было неожиданно, но от неожиданности волна возбуждения охватила девушку еще быстрее. С губ сорвался легкий, еле слышный стон.

— Тшшшш, моя девочка, — прошептал он, оглаживая ее ставшее вдруг безвольным тело. — Тебя надо вымыть. Вывозилась в пыли вся.

Ей хотелось возразить, что в ее доме вовсе не так много пыли, как он хочет сказать, но тут он поставил ее под душ теплый и стал намыливать. И глаза сами собой закрылись. Забылось раздражение, то, что он так и не разделся сам, и теперь наверняка вымокнет. Осталось только невероятное ощущение теплой воды и его рук на теле.

— Умница, — услышала она как сквозь сон.

— Угу, — только и смогла выдавить из себя потом.

После того, как вымыл, Глеб завернул ее в большой банный халат и, легко шлепнув по попке, отправил в кухню со словами:

— Иди. Если хочешь, приготовь чего-нибудь, пока я помоюсь. Желательно тебе поесть перед тем, как мы займемся лепкой.

Ох, она и забыла… Действительно, поесть не мешало бы. Она слышала о некоторых гениях от искусства, могут творить сутками, забывая о еде. Да и ему поесть надо, утренних-то бутербродов ненадолго хватит.

Однако, что же ему готовить? Спросить, что ли?

— Глеб, — вернулась она в ванную. — Тебе чего готовить?

И осеклась. Глеб, стоявший у открытой душевой кабины, успел почти полностью раздеться. Увидел ее, сверкнул глазами:

— Выйди, — проговорил негромко.

Даша вылетела из ванной пулей.

Его тело. Она вспомнила, что так и не видела его раздетым. Теперь понятно, почему он этого не хотел. Шрамы, много шрамов по всему торсу, по рукам, ногам. Даша не видела причин стесняться, но Глеба это явно напрягало. Настолько, что он пришел в бешенство.

В очередной раз поразившись, насколько непредсказуемым может быть его поведения, тихо ушла в кухню. Постояла несколько секунд в растерянности, не зная, чем себя занять.

Готовить. Надо что-то приготовить. Но что? Что…

Яичницу. Никто еще не был против яичницы.

Убедив себя, что реагировать на всякие недоразумения глупо, она занялась готовкой. В холодильнике нашлось все нужное. Яйца, помидоры, зелень и бекон. Жарила она на чистом сливочном масле. Как папа любит, он всегда говорил, что…

Даша вздрогнула и чуть не подскочила от неожиданности. Глеб неслышно подошел сзади и обнял ее за плечи. Выдохнула, обернулась. Улыбается. Как ни чем не бывало.

— Вкусно пахнет, — сказал и стащил кусочек бекона.

От его похвалы и хорошего настроения Даше сделалось весело.

— Садись, будем кушать.

Она ужа раскладывала аппетитно пахнущую яичницу по тарелкам. Немного себе и побольше Глебу. Мужика кормить надо, так папа говорит.

Надо сказать, что вид у Глеба, взиравшего, как она готовит стряпню, был рабовладельческий. Он смотрел, сложив руки на груди, дождался, пока стол будет окончательно сервирован, а тарелки расставлены. Потом поманил Дашу к себе и, когда та подошла вплотную, усадил на колени.

— Испугалась? — спросил, зарываясь в ее волосы.

— Нет, — соврала она.

— Испугалась, — проворил тихо, куснув за плечо.

— Ну, может чуть-чуть… — ей хотелось ежиться и тереться об него, выпрашивая ласку.

— Никогда не бойся меня, — проговорил и пододвинул ближе свою тарелку.

А потом стал кормить ее как ребенка. Хотела воспротивиться, он шикнул:

— Ты должна научиться доверять мне.

Даша удивленно приподняла бровь. Он поднес вилку к ее губам и сказал:

— Закрой глаза.

Ей стало смешно, глупости какие. Но Глеб, похоже, свое пожелание глупостью не считал, потому что с серьезным видом ждал, пока она не подчинится. Дурдом.

Закрыла.

— Открой рот, — шепот у самого уха.

Кожа мгновенно покрылась мурашками. Рот сам собой послушно открылся. За что и была вознаграждена кусочком яичницы и поцелуем. Вышло ужасно эротично. В итоге, Даша даже и не заметила, как съела всю Глебову порцию. И только под конец, когда он шепнул ей:

— Умница, можешь открывать глаза, — поняла, сколько съела.

— А… я же лопну! — взвизгнула.

— Не лопнешь, — спокойно проговорил рабовладелец, принимаясь за ее порцию.

— Глеб, но тебе же этого мало будет, — забеспокоилась она.

— Достаточно, — ровным тоном ответил тот. — А тебе нужно хорошо подкрепиться.

— Я, — сказала она, указав на него пальцем. — Растолстею.

— Нет. Потому что с сегодняшнего дня мы займемся твоей физической подготовкой.

Даша застыла с открытым ртом.

И заставит же. Она нисколько не сомневалась в этом.

Боже, куда она попала?!

Однако странный поздний завтрак, он же ранний обед закончился. Чаю он ей не дал, заставил выпить сок. И ворчания ее будто слышал.

Потом Глеб ушел наверх, оставив Дашу прибираться в кухне. Что ж, наводить чистоту в такой кухне одно удовольствие. И вдруг… прямо как озарение. А где живность?

Она крикнув снизу:

— Глеб, где Марта и Брут? Их что-то не видно.

— В саду, — услышала и успокоилась.

Глеб был чем-то занят наверху и все не спускался. Даша закончила прибираться, подумала, чего бы еще такое поделать, телевизор включать не хотелось. Села на подоконник и тихонько запела, глядя в сад.

Телефон, стоявший в дальнем углу большой столешницы, зазвонил внезапно. Она даже подпрыгнула, хотя зуммер был совсем тихий. Сначала не хотела отвечать, пусть себе звонит. Но отбиваться на том конце, по-видимому, не собирались, потому что гудки шли и шли. А Глеб не появлялся. Даша подняла трубку, проговорила:

— Да, слушаю.

А в ответ тишина.

Она несколько раз спросила, кто это и что передать Глебу, но оттуда слышалось только молчание. И сдавленное дыхание. Внезапно в кухне возник Глеб. Замер настороженно на пороге.

— Кто?

— Не знаю, Глеб, там молчат.

Глеб резко помрачнел, мгновенно оказываясь рядом. Даша протянула ему трубку, но на том конце успели отбиться.

— Случилось что-то? — спросила Даша.

Он не ответил, отошел, повернувшись спиной. Стало как-то тревожно.

— Ничего не случилось, — негромко проговорил Глеб, потом добавил, не оборачиваясь. — Пошли.

Только по его виду ей было понятно, что звонок этот был не просто так.

глава 7

Сегодняшний сеанс позирования оказался для Даши еще труднее. Если в прошлый раз Глеб устраивал ее на довольно больших по плоскости опорах, то в этот раз опоры сменились тонкими стальными подставками с кожаными подушечками на концах. Таки е ей приходилось видеть на выступлениях цирковых эквилибристов. Размещал он ее долго, терпеливо дожидаясь, пока она устроится на этих подставках удобнее, а потом опять фиксировал.

А после того, как зафиксировал, начал рисовать. Что он там рисовал, Даше видно не было, только слышно шорох угля по бумаге. Держать свое тело было довольно утомительно. Да еще и он требовательным голосом заставлял подтянуться, стоило ей расслабиться и немного провиснуть. Но больше всего досаждало, что приходится лежать лицом вниз.

Стало даже немного тоскливо.