18 сентября 1974 года Абдуназарова отказалась от предыдущего обещания и заявила: "В "двадцатку" введем кого нам надо"[139].

Для разрешения конфликта верующие предложили Рахимову на выбор три конструктивных решения:

1. Подписать договор от марта 1974 года, имеющийся в горисполкоме. Препятствие — Рахимов недоволен составом "двадцатки".

2. Принять имеющиеся заявления о вступлении в "двадцатку" в полном составе. Их около ста. Препятствием служит возражение Рахимова. Мол, хотя такое решение и основано на законе, но на практике число членов "двадцатки" ограничивается…

3. Если в "двадцатку" нельзя принять всех желающих, пусть народ сам выберет на общем собрании из числа подавших заявления тех лиц, которых считает наиболее достойными и которые будут выражать волю всего прихода. Это гарантирует демократичность "двадцатки". Рахимов возражает против этого варианта. Он говорит, что выборы "двадцатки" незаконны[140].

"Соглашаясь с ним в принципе, мы отвечаем, что назначение "двадцатки"Рахимовым еще более незаконно"[141].

По поводу "незаконности выборов" в "двадцатку" следует пояснить, что Постановление ВЦИК от 8 апреля 1929 года об этом молчит: не запрещает и не разрешает. Циркулярная форма: "Типовой устав религиозного общества" в статье 4 гласит: "Зачисление в члены общества производится общими собраниями членов общества, открытым голосованием, простым большинством голосов"[142].

Ст. 5 гласит: "Выбытие из членов общества производится или по личному заявлению выбывающего или по постановлению 2/3 наличного состава числа членов общества по спискам"[143]. Третье возражение Рахимова на законе не основано.

Совершенно очевидно, что позиция местной власти не оправдана ни законом, ни здравым смыслом.

Определяя законом порядок избрания и функции исполоргана, государство тем самым обеспечивает за ним правовое положение. Это значит, что правильно избранный испол орган пользуется защитой закона, если функционирует в пределах предоставленных ему прав.

"Постановили:

большинством голосов в испол орган были избраны:

1. Бущанова Е. Д. — 16 голосов;

2. Сапрыкина Н. Л. — 11 голосов;

3. Галай М. А. — 12 голосов;

в ревизионную комиссию избраны:

1. Кислицын Г. П. — 15 голосов;

2. Никифорова Н. П. — 15 голосов;

3. Качурина М. В. — 15 голосов.

В собрании присутствовал уполомоченный Рахимов"[144].

"30 января 1974 года Рахимов принял протокол, не сделав отводов и возражений"[145].

С этого момента действия исполоргана входят в законную силу Закон берет его под свою защиту В процессе сотрудничества Рахимов увидел, что испол орган ориентируется не на волю уполномоченного, а на предоставленное ему законом право. Рахимов понял, что ошибся в выборе и решил сместить исполорган. С этого и началась многомесячная Ферганская эпопея.

"23 марта 1974 года священник Зинченко привел сотрудников финорганов для проверки. Вместо того, чтобы произвести проверку лично на месте, сотрудники во главе с Урунбаевым доверили заявителю Зинченко самому принести ящик с поминаниями из алтаря. По результатам проверки Бущанова была обложена налогом, хотя было совершенно очевидно, что Бущанова никаких злоупотреблений не делала, и поминания были оформлены с безукоризненной четкостью. Никакого решения об обложении вынесено не было. Инспектор горфо Урунбаев пояснил, что финорганы здесь ни причем. Указание обложить Бущанову дал горисполком. Только после обращения Бущановой в прокуратуру и облфо обложение было снято с Бущановой и переложено на заявителя Зинченко. Какую же цель преследовало заведомо незаконное обложение? На этот вопрос ответил настоятель Зинченко 19 июня 1974 года в беседе с Ташкентским архиепископом: "Я донес на Бущанову в Финорганы, чтобы очернить и снять ее с работы". На этот же вопрос ответил уполномоченный Рахимов 6 мая 1974 года, располагая материалом обложения, он заявил, что Бущанова плохо зарекомендовала себя на церковной работе, и он наметил переизбрать церковный совет"[146].

С этой целью Рахимов назначил на 13 мая в 3 часа дня собрание "двадцатки". К 9 часам утра собралось до 200 человек. Народ все прибывал. К11 часам огромный двор храма был полон народа.

— Уполномоченный велел Дусе не пускать народ на собрание.

— Да как же без миру?то? Чай всего мира дело. Он один, что ли, хочет решать?

— Говорит, только "двадцатка".

— А кто "двадцатка"?

— Да уж Рахимов с Алексеем сами, поди, назначили…

— А я зайду. Пусть Рахимов попробует выгнать. Я с первых дней хожу, как церковь открылась, а он кто такой?

— А зимой?то собрание было, так он сам выгонял.

Это беседа в одной кучке народа. Рядом — другая кучка:

— Дуся им церковные деньги красть не дает.

— Кого хотят поставить?

— Известно, Шапоренку!

— Пусти козла в огород!

— Да кто за него голосовать будет?

— Рахимов с Алексеем проголосуют.

— А узбеку?то что в православном храме делать? Он не нашей веры.

— Тоже кормится около храма. Тогда Шапоренко Рахимову 50 рублей дал.

— Суд был. Судили Шапоренко.

— 50 дал, так судили. А когда 500 давал, так брал и спасибо говорил.

— Вот почему Рахимов так старается!

Рядом третья кучка:

— Гляди, сколько миру собралось!

— Тоже молчать не будут.

— Да что, все скажем.

— У Шапоренки на прошлой неделе обыск был. Двести литров самогону взяли, да 150 бутылок церковного кагора. Из церкви накрал.

— А сегодня в старосты выбирать?

— Гляди, идет. Легок на помине.

— И евреечка с Ленкой под ручку.

Шапоренко с подколотой штаниной поставил велосипед. Высокого роста, ширококостный, немного сутулый. С грубыми и решительными чертами лица.

— Чего собрались? На собрание пустим только членов "двадцатки".

— А ты не командуй. Ты пока никто.

— Уполномоченный велел, чтобы посторонних не было.

— А мы не посторонние. 30 лет сюда хожу. Помогаю, деньги приношу.

— Сколько лет за наш счет кормился! А теперь "посторонние"! Ишь ты!

— Все равно не пролезешь!

— Не пустим!

— Что вы кричите, все без толку. Расходитесь по домам.

— Да мы тебя самого домой отправим! Хватай его, бабы!

Шапоренко пытался обороняться, но десятки рук уже несли его по воздуху к воротам. Торжественно вынесли за калитку. Потом выставили велосипед и калитку заперли. Через забор перекинули помятую шляпу. Михайлова и Туликова молча наблюдали операцию.

Потом тихонько ретировались в конец двора и заперлись в квартире Марфы. Зазевавшаяся Понюхова разделила участь Шапоренко. Больше никто не возмущал единодушия массы. Прождали зря. Рахимов сказался больным. Собрание не состоялось. Бущанова осталась.

"3 октября 1974 года Рахимов предъявил действующему исполоргану регистрацию, выданную им, Рахимовым, от 20 сентября 1974 года товарищам: Шапоренко, Тихонову, Цапаевой, Вишневской, Тупиковой и Михайловой. Уполномоченный заявил, что эти товарищи избраны "двадцаткой "ферганского храма в исполорган и ревкомиссию. Мы прилагаем документы: