Чайник прошла мимо с мрачным лицом, но, когда она проходила мимо Яблоко, ее пальцы скользнули по руке другой женщины; Яблоко обернулась и что-то прошептала, посмотрев ей вслед светлыми глазами.

Чайник присоединилась к Котел, которая уже переодевалась в одежду, снятую с мертвого скифроулца на Виноградной Лестнице. Одежда казалась намного убедительнее той, которую они принесли с собой со склада Тени, меньше напоминала военную униформу и была более случайной: солдаты носили похожие табарды, которые когда-то сияли ярким узором, и в одежде были отдельные элементы, отличавшиеся от того, что обычно носили в империи.

— Бери самое кровавое, Нона. Ты будешь раненой, если нас остановят. — Чайник бросила в ее сторону грубую рубашку с малиновым пятном на груди. — Никакой кольчуги для тебя. Мы везем тебя обратно, чтобы перевязать. Это также скроет то, что ты не умеешь говорить по-скифроулски.

— А ты умеешь? — спросила Генна из рядов наблюдающих послушниц.

— Йа, ирх кен хем гутья.[1] — Чайник не отрывала взгляда от застежек своей кольчужной рубашки.

Через несколько минут они были готовы к уходу.

— Наблюдай. Оценивай свои возможности. Мы оставили Сладкое Милосердие позади, не оказывай его врагу. — Яблоко вручила Ноне стандартный полевой набор Серой Сестры: пояс со всеми ядами, противоядиями, проволокой, отмычками и хитростями ордена.

— Я так и сделаю, Госпожа Тень. — Нона поправила пояс под грубой рубашкой. Котел и Чайник уже тронулись.

Нона еще раз взглянула на Джулу и Рули, потом снова на монастырь, почти невидимый вдали на краю Скалы. Глубоко вздохнув, она бросилась бежать, наступая Чайник на пятки.

Чайник повела их в следующее поле, где кукуруза росла по грудь, початки уже увядали. Бента свернула, чтобы присоединиться к Ноне, кукурузные стебли шептали свои жалобы позади нее. Котел! Нона еще не привыкла к монашескому имени Бенты. Она сделала мысленную пометку произносить имя правильно, когда они заговорят, затем погрузилась в свой бег и транс ясности, позволяя сельской местности впереди открыться ей и выкрикивать свои секреты.

Справа от них изгибались стены Истины. Кое-где древние блоки первоначальной стены были заменены песчаником, добытым с плато, и стена опускалась до пятидесяти футов в высоту, но в основном сооружение было тем, что простояло века — ровным семидесятифутовым барьером, достаточно широким, чтобы поддерживать боевой ход на верху с защитной стенкой для тех, кто по ней патрулировал.

Защитники стояли не слишком густо. Нона подумала, что большинство из них призвали присоединиться к битве на востоке, где городская стена ближе всего подходила к императорскому дворцу и Ковчегу в нем. Несмотря на это, головы стражников в шлемах усеивали верх стены через равные промежутки, и, без сомнения, резервы ждали, чтобы броситься на подкрепление, когда потребуется. Сестра Правило рассказала им, что Истина никогда не подвергалась нападению другого народа, но выдержала осады во время нескольких восстаний. Однако самое последнее из них произошло более ста двадцати лет назад. Достаточно времени, чтобы уроки, преподанные кровью, были забыты.

Нона тренировалась под наблюдением Яблоко на полях неподалеку от тех, через которые они сейчас двигались, но, наблюдая за продвижением Чайник, поняла, что ей еще многому предстоит научиться. Чайник была во всех частях империи, на обоих фронтах войны, ее жизнь зависела от скрытности больше раз, чем она могла вспомнить. Она провела их вокруг небольших групп скифроулцев, выискивающих слабые места вдоль стен, и мимо наблюдателей, спрятавшихся глубоко в поле, роще или коттедже. Некоторые из них были опытными разведчиками армии Скифроула, и даже тень-работниками марджал, но ни один из них не был погружен в тень так глубоко, как Чайник; их плетение тьмы посылало рябь, которую могла прочесть только она и никто другой, не считая ной-гуин. Нона знала, что Чайник будет докладывать об их положении Сестре Яблоко по их тень-узам.

— С холма Малдена нам будет хорошо видно, — сказала Бента.

Чайник покачала головой:

— Он будет покрыт скифроулцами. Рядом со Старыми конюшнями есть одинокая сосна. Мы посмотрим оттуда.

Она провела их четверть мили до сосны, пересекая поля, ныряя по проселкам, огибая горящие фермы. Нона никогда не видела более высокого дерева.

— Ты лезешь вверх, Сестра Клетка. — Чайник приподняла кольчугу, показывая, что не собирается лезть в доспехах. — Тень-работник, прячущийся в ветвях, твой. Мы возьмем тех, кто на земле.

Нона видела запасников Скифроула, прятавшихся вокруг пустых конюшен. Тень-работник ускользнул от ее внимания.

— Как высоко?

— На самом верху. Должно быть, он маленький, раз забрался так высоко. Дай нам минуту, потом иди.

Чайник подняла обе руки, и тени собрались вокруг нее, как туман. Котел потянулась, поймала несколько теней и обернула их вокруг себя. Пара сплелась, не просто одетая в темноту, но лишенная цвета и отличия, так что глаз хотел скользить по ним без остановки. Мгновение спустя они обе уже плавно двигались к конюшням.

Нона молча считала. Криков она не ожидала. Досчитав до шестидесяти, она помчалась к дереву. Ровный бег без всякой попытки скрыться. Наблюдатель не выбрал бы такую высокую позицию, если бы хотел смотреть на землю вокруг ствола.

Подпрыгнув, Нона дотянулась до самой нижней ветки и начала подниматься, быстро карабкаясь по ветвям. По мере того как она взбиралась, ветви становились у́же и ближе друг к другу, так что ей приходилось пробираться сквозь густые иголки. Маленькие ветки ломались вокруг нее, царапая обнаженную кожу и оставляя на ней липкий сок. Наблюдатель не обнаружит ее только в том случае, если покачивание сосны и скрип ее ветвей на усиливающемся ветру скроют шум, который производила Нона.

Еще выше, и ветки с иголками стали расти не так полотно, хотя теперь ей нужно было думать о том, куда поставить ногу, так как многие ветви дерева не выдержат ее вес. Нона остановилась футах в двадцати от вершины.

Неужели Скифроул поместил туда ребенка?

Оставалось очень мало места, где наблюдатель мог спрятаться, и, если она поднимется немного выше, то будет открыта для любого ножа или дротика, которые можно в нее бросить. Нона напрягла свои чувства, ее ясность кусала так сильно, что все ее тело покалывало. Она почувствовала каждый крошечный порез на своей коже и свет, скользящий по ее глазам, уши атаковали шум ветра и скрип дерева. Она узнала каждый рубчик коры под своими пальцами. И увидела вокруг себя медленный восходящий поток тени.

Нона ухватилась за ствол, теперь такой узкий, что она могла обхватить его двумя ладонями. Сестра Яблоко сказала, что, когда Колесо вывела их из монастыря, они оставили милосердие позади. Тот, кто скрывался над ней, несомненно, имел множество ножей и игл, покрытых самыми ужасными ядами, и подниматься вертикально, чтобы напасть на хорошо подготовленного врага, никогда не было здоровой стратегией.

Она обхватила ногами ствол, вытянула руку, призвала клинки и замахнулась. Вся верхушка дерева упала. Наблюдатель издал короткий вопль, быстро затерявшийся в треске ломавшихся веток и закончившийся глухим ударом. Нона осталась на новой вершине сосны, откуда открывался прекрасный вид на орды, выстроившиеся на востоке.

Нона и представить себе не могла, что в Скифроуле так много людей, не говоря уже о том, что их королева сможет провести их через Грэмпейны и через сотни миль к порогу императора. Впервые за этот день ее охватил настоящий страх. Мастерство не могло одолеть такое количество. Красная Сестра могла срубить пятьдесят врагов только для того, чтобы найти еще пятьсот, бросающихся на нее. Глядя на простирающийся на восток океан человечества, Нона наконец-то поняла всю чудовищность угрозы. Этот прилив захлестнет Истину и не остановится, пока не достигнет моря Марн. Ее друзья, все послушницы, все монахини умрут. У них не было ни единого шанса. Ни единого.