Через госпожу Головину Ольга Лохтина познакомилась с Распутиным, и он постарался ее вылечить, и какое-то время казалось, что это ему удалось. Но вскоре ее безумие приняло новую форму и перешло в религиозное поклонение самому старцу. Если она встречала Григория Ефимовича, она падала перед ним на колени и громко славила его, как Христа и Спасителя. Она была целиком и полностью уверена, что Распутин — олицетворение Бога на земле, и пыталась убедить всех и вся в том, что каждое прикосновение старца действует исцеляюще. При этом она публично признавалась, что отвечала на любовь Распутина и открыто гордилась этим: «То, что святой сделает, освящается, к чему он прикоснется, на то нисходит благодать Божия, то, что он любит — свято! Поверьте мне, сестры, тело того, кто отдастся этому божеству, станет божественным!»

Часто она замирала, скрестив руки и склонив голову, и если кто-нибудь громко разговаривал, недовольно взглянув на него, говорила: «Здесь у батюшки Распутина — как в церкви! Здесь должна царить тишина!»

Ольга Владимировна прежде была всей душой предана православной Церкви, но ее фанатичное поклонение Распутину привело к тому, что она прокляла духовенство как еретиков и изменников. Но все неприятности, которые ей приходилось переживать из-за веры в отца Григория, никоим образом не могли поколебать ее уверенности. Она почитала Распутина, как божество, сама вела жизнь мученицы, спала на голых досках, подложив под голову полено.

Часто в приемной Распутина можно было видеть пожилую даму с хорошенькой молодой девушкой; в поблекших глазах матери так же, как и в мечтательном взгляде дочери, было выражение полной отрешенности. Госпожа Головина, вдова статского советника Головина, и ее скромно одетая светловолосая дочь Мария принадлежали к самым близким и преданным поклонницам Распутина. Обе были в родстве с Анной Вырубовой, и Муня, как обычно ласково называли дочь, была любимицей старца, она безумно любила одного молодого аристократа и после его внезапной смерти впала в глубокую печаль. Случайное знакомство с Григорием Ефимовичем вселило в нее уверенность, что этот человек послан ей Богом в качестве утешителя; с этого момента она всю свою жизнь посвятила служению старцу и вскоре полностью оказалась под его влиянием. При виде его она начинала дрожать всем телом, щеки покрывались румянцем, глаза приобретали странный блеск. Мать также разделяла эту безграничную веру в святость Распутина и почти всегда сопровождала дочь в его дом.

Частой посетительницей была также супруга одного полковника, оперная певица с красивым звучным голосом. Супруг знал об ее отношениях со старцем, но не препятствовал этому, потому что и он был убежден, что общение со святым человеком может пригодиться его жене. Иногда певица звонила Распутину и по телефону исполняла какую-нибудь из его любимых песен. Тогда Григорий Ефимович подзывал своих подруг, давал им трубку по очереди послушать и просил певицу спеть цыганский романс «Тройка» или песню «Барыня», иногда он даже плясал с телефонной трубкой в руке.

Среди женщин, постоянно окружавших Распутина, наряду с теми, которых он излечил от болезни или утешил в глубокой печали, были и такие, чьи души терзала беспокойная чувственная страсть, и они открыто искали у Распутина освобождения от грешных желаний. Григорий Ефимович, как в то верили посвященные в «хлыстовские мистерии», превзошел всякую греховность, благодаря «тайной смерти», и достиг «высшего праведного бесстрастия». Он сам часто объяснял своим ученицам:

— Бог наградил меня бесстрастием; я касаюсь женщин, и мне кажется, будто я касаюсь дерева. У меня нет страстных влечений, и дух бесчувственного покоя исходит от меня к женщинам, которые рядом со мной, так что и они становятся святы и чисты!

К этим поклонницам принадлежала высокая молодая девушка, по имени Маша, в гимназическом платье, которая уже в приемной выделялась своим необычным поведением и странным отталкивающим выражением лица с тяжелым подбородком, низким выпуклым лбом и серыми неприветливыми глазами. Лицо было белое, словно мел, тусклые светлые волосы она стягивала в большой узел, а челка часто падала на глаза, из-за чего ей приходилось каждую минуту нетерпеливо встряхивать головой. Подобно животному, она острым языком часто облизывала полные полуоткрытые ярко-красные губы, чтобы затем, судорожно зевая, скрыться за ближайшей дверью.

Гораздо симпатичнее в сравнении с ней казалась Вишнякова, няня наследника, также принадлежавшая к узкому кругу Распутина, и она отдалась старцу в твердом убеждении, что этим сможет изгнать из тела дьявола чувственности. Подобное произошло с двумя светскими дамами, княгиней Долгорукой и княгиней Шаховской, женщиной с ясными темными глазами, одетой, как сестра милосердия, оставившей из-за Распутина дом и детей; они также на несколько мгновений появлялись в приемной, иногда в сопровождении простой крестьянки Лопатинской, как и они, принадлежавшей к «близким».

Эти женщины без всяких раздумий отдались Распутину, потому что, по их мнению, преданность плотская и духовная должна была привести к вечному спасению. Именно Распутин обладал чудесной способностью изгонять «дьявола чувственного удовольствия», поэтому женщины шли к нему так же, как идут к врачу, который может вылечить их от болезни; и ни одна не чувствовала, что совершает что-то неприличное или предосудительное.

Даже члены семьи Распутина, его жена и дочери, были уверены в его чудодейственной силе. Прасковья Федоровна относилась к образу жизни супруга спокойно, терпеливо и без каких-либо упреков, так как ее скромное смирение было исполнено веры в посланную Богом высокую миссию Григорию Ефимовичу и в то, что его распутство служит святой цели. Она глубоко почитала его и была ему верной служанкой.

Дочери Матрена и Варя относились к отцу с глубоким уважением и восхищением и твердо верили в его божественную миссию.

Его старшая дочь Матрена, ревностно славившая отца, особенно часто принимала участие в собраниях женских кружков в его столовой. В ее более поздних дневниках можно найти записи, свидетельствующие о любви к отцу.

«Впервые, — пишет она в 1918 году, — я снова почувствовала близость моего дорогого отца, которого нет в живых уже более года. Хотя мы не можем услышать его голос, мы ясно ощущаем его присутствие здесь. Я сама видела его во сне, похожие видения были у Ольги Владимировны Лохтиной. Вчера она говорила об учении моего отца, и было такое чувство, будто ее устами говорил его собственный дух. Со вчерашнего дня я еще сильнее полюбила Ольгу Владимировну; она рассказала мне, что была на Гороховой улице в Петербурге, отыскала дом моего отца и ясно почувствовала, что в нем живет его дух».

Кроме дочерей Матрены и Вари, у Распутина был еще сын по имени Митя, он был немного глуповатый парень, постоянно смеялся и странно мигал, в остальном же был добрым юношей, безгранично привязанный к отцу, а тот очень любил его, именно из-за его недостатков. Во время войны старцу удалось добиться для сына места помощника санитара в императорском госпитале и таким образом он оградил его от опасностей военных действий.

То уважение, которым Распутин пользовался в кругу своих близких, привело к возникновению в семье патриархальной атмосферы тесной привязанности друг к другу. Его родные только и заботились о нем и старались сделать его жизнь как можно более приятной, тогда как он, исполненный нежности, обеспечивал их благосостояние. Семья была не последним фактором, побуждавшим Григория Ефимовича принимать со всех сторон взятки и богатые подарки, если его приглашали к праздничному обеду, он возвращался домой с полными карманами и одаривал жену и дочерей самыми разными лакомствами, что доставляло ему большое удовольствие.

Таким образом, Распутин был окружен людьми, которые изо всех сил старались делать ему добро, защитить его и устранить горести и заботы повседневной жизни. Одновременно с этим его последователи, знатные княгини и придворные дамы, а также простые крестьяне, и члены его семьи были преданными апостолами, возвещавшими его святость.