— Он сказал, что найдет тихое местечко и отдохнет, — произнесла медсестра Джоди, осматриваясь, будто Сэм мог появиться из воздуха.

— Мне он сказал, что я могу найти его в хранилище за рентгеновским кабинетом.

Она рассмеялась.

— Ну, думаю, там тихо. Знаешь где это?

Я улыбнулась, хотя это сложно, когда все что ты хочешь, это освежевать кого-то.

— Да. — Все еще улыбаясь, я бодрой походкой пошла мимо отгороженных коек, продираясь сквозь запахи крови и боли и кивая смутно знакомым лицам. По крайней мере, плач ребенка стих до хныканья.

Сэмюэль пытался покончить жизнь самоубийством.

Я постучала в дверь, а затем вошла в хранилище. Белые файл-папки громоздились на стеллажах в том порядке, в каком лишь уложивший их сюда мог разобраться. Сэмюэль сидел на полу, прислонившись к стопке коробок. Поверх зеленой формы, он надел белый халат. Руки он положил себе на колени, безвольно свесив кисти. Он опустил голову и не посмотрел на меня, когда я вошла. Он подождал, пока я закрою дверь, а уж после заговорил, хотя головы так и не поднял.

Я подумала, что это из-за стыда или потому что знал, что я злюсь.

— Он пытался убить нас, — произнес Самюэль, и мое сердце замерло, а затем начало биться с удвоенной скоростью, с болью ударяясь о ребра, когда я поняла истинную причину, зачем он держал голову опущенной. Очень плохо. Его «он» обозначение Сэмюэля, а значит «он» уже не владеет телом. Я разговаривала с волком. Я камнем грохнулась на пол и убедилась, что склонила голову ниже головы вервольфа. Сэмюэль — человек частенько плевал на несоблюдение субординации, но волк этого не потерпит. Если я напрямую посмотрю волку в глаза, он поймет это как неподчинение и бросит мне вызов. В облике койота я вешу тридцать фунтов (~13,5 кг). Такой вес располагает к охоте на кур, кроликов и бедных перепелов. Вервольф мог завалить медведя, я для него не проблема.

— Мерси, — прошептал он и поднял голову.

Первое, что бросилось в глаза сотни маленьких порезов на лице, и я вспомнила, как Джоди говорила, что они вытащили из Сэма стекло. То, что раны еще не зажили, значило, что у него есть более тяжелые раны, которые тело решило залечить в первую очередь. Прекрасно, немного боли и страданий смягчат норов волка. Его глаза были ледяного голубого цвета, практически белыми, а взгляд грубый и дикий. Как только я поймала этот взгляд, тут же опустила глаза и глубоко вдохнула.

— Сэм, — прошептала я. — Чем я могу помочь? Позвонить Брану?

— Нет! — он рыкнул так, что подался вперед, опираясь руками о пол, одну ногу согнул, а вторую опустил на колено. Его поза говорила, что он, пока ещё, не собирался на меня нападать.

— Наш отец убьет нас, — проговорил Сэм низким, тягучим голосом с валлийским акцентом. — Я… Мы не хотим заставлять его это делать. — Он глубоко вдохнул. — Я не хочу умирать.

— Хорошо. Это хорошо, — прокаркала я, вдруг поняв, что значили его первые слова. Сэм хотел умереть, но волк его остановил. Это с одной стороны хорошо, а с другой, у нас возникла масса отвратительных проблем. Для того чтобы Маррок убил вервольфа, чей волк захватил власть над человеком, существовала веская причина: предотвращение массовых убийств. Но если волк Сэмюэля не хотел умирать, я решила, что какое-то время, лучше ему побыть главным. К тому же, казалось, меня он убивать не хотел. Сэмюэль стар. Я не знаю точно, сколько ему лет, но старше приплывших на «Мейфлауэре»[6]. Может волк мог бы руководить и без вмешательства Сэмюэля.

— Ладно, Сэм, никаких звонков Брану.

Краем глаза я наблюдала, как он смотрел на меня, склонив голову.　

— Я могу притвориться человеком, пока мы не доберёмся до машины. Думаю, лучше мне не перекидываться.

Я сглотнула.

— Что ты сделал с Сэмюэлем? Он в порядке?

Бледно-голубые глаза задумчиво изучали меня.

— Сэмюэль? Уверен, он забыл, что я способен на такое. Прошло много времени с момента, когда мы сражались за контроль. Он по своему выбору пускал меня за руль, а я позволял. — Он помолчал несколько мгновений, а затем продолжил, почти робким голосом: — Ты знаешь, когда я здесь. Ты называешь меня Сэмом.

Он прав, я не понимала этого, пока он не сказал.

— Сэм, — вновь спросила я, стараясь не звучать властно, — что ты сделал с Сэмюэлем?

— Он здесь, но я не могу пустить его за руль. Иначе, он никогда не разрешит мне вновь взять контроль… а значит, мы умрём.

Его «не могу» звучало, как «никогда не позволю», а это плохо. «Никогда не позволю» приведет к смерти, подобно самоубийству, а может… по пути он прихватит еще нескольких.

— Если не Брану, могу я позвонить паре Чарли, Анне? Она омега, может она поможет?

Омега волков, если я правильно поняла, для вервольфов, как валиум. Невестка Сэмюэля, Анна, единственная, кого я встречала, хотя раньше вообще ничего не слышала об омегах. Мне она понравилась, но на меня она не действует, как на волков. Я не хочу свернуться калачиком у ее ног, и разрешить ей почесать животик.

Волк Сэмюэля, казалось, задумался… а может он просто был голоден.

— Нет. Если бы я был проблемой и разрушал все подряд, она могла бы помочь. Но это не импульс и отчаяние. Просто Сэмюэль чувствует себя ненужным, не видит смысла в своем существовании. Даже омега не поможет.

— И что ты предлагаешь? — беспомощно спросила я.

Я считала, что Анна могла бы помочь Сэмюэлю вернуть контроль, но была согласна с волком. Ни к чему хорошему это не приведет.

Волк невесело рассмеялся.

— Не знаю. Но если ты не хочешь выводить из неотложки волка, лучше поторопиться.

Сэм попытался встать, но замер и заворчал.

— Ты ранен, — сказала я, встала и протянула ему руку.

Он мешкал, но через секунду принял руку и разрешил помочь встать на ноги. Показать мне уязвимость признак доверия. При нормальных обстоятельствах, это означало бы, что я с ним в безопасности.

— Ноги одеревенели, — пояснил Сэм. — Теперь ничего само не заживет, мне пришлось обратиться к твоей силе, чтобы немного исцелиться, и никто бы не догадался, как сильно я ранен.

— Как ты это сделал? — спросила я, тут же вспоминая неистовый голод, который привел к ужину из кролика и перепела, поверх лосося, которого я ела с Адамом.

Я решила, что это кто-то из стаи Адама, поскольку заимствование силы — одна из возможностей, пришедшей со связью.　

— Мы не стая, — напомнила я.

Он посмотрел прямо на меня, затем в сторону.　

— Да?

— Если только… Если только Сэмюэль не провел церемонию, пока я спала, нет. — У меня началась паника, вперемешку с клаустрофобией. Мне хватало игр разума с Адамом и его стаей, больше я не желала никого приглашать себе в голову.

— Стая образовалась без церемонии, — забавляясь, сказал Сэм. — Магия, очевидно, связывает в широком смысле слова, но не глубоко.

— Ты влез мне в голову во время моего свидания с Адамом? — Я не смогла скрыть обвинения.

— Нет. — Он склонил голову и фыркнул. — Кто-то тебе сделал больно?

— Нет, — ответила я. — Все нормально.

— Лгунишка, — пропел он.

— Точно, — согласилась я. — Но раз это не ты, то это наше с Адамом дело.

Он помолчал, а потом:　

— Пока что ваше.

Я придержала для него дверь, а затем пошла рядом через отделение неотложки.

Все время, пока мы шли до двери, Сэм не сводил глаз с меня, и это внимание подавляло, хотя я не протестовала. Он смотрел на меня, чтобы никто не видел, что цвет его глаз изменился, а еще, потому что такой властный волк, как Сэмюэль даже человека мог заставить встать на колени. А это было бы довольно неловко и трудно объяснить. В этот момент мы действовали с надеждой, что для Сэмюэля будет важна возможность вернуться и вновь практиковать медицину. Я помогла Сэму сесть на заднее сиденье — заметив, что завернутая в полотенце книга все еще там. Как бы я хотела, чтобы возврат книги владельцу было моей главной проблемой. Я убрала книгу, как можно дальше за пределы досягаемости. Сев за руль, я скорее выехала с парковки, подальше от освещения. Было еще темно на улице, но Сэмюэль большой, и сложно не заметить раздевающегося мужчину в моем маленьком «кролике». Много времени на раздевание не потребуется. Я не смотрела, но могла с уверенностью сказать, когда он начал превращение, в тот момент звук рвущейся ткани сменился болезненным стоном. То, через что волки проходят во время превращения, одна из многих причин моей благодарности, что я не вервольф.