– …тем опаснее. – Нико нахмурился. – Что нам – зарыть его? Если его найдут фавны…

Хейзел представилось грибовидное облако, поднимающееся над дорогой, – поджаренные, как головешки, фавны разлетаются в разные стороны. Нет, она не хотела об этом думать – слишком ужасно.

– Вообще-то он сам собой должен погрузиться под землю, когда я уйду, но чтобы уж наверняка…

Вообще-то она пользовалась этим приемом, но только не применительно к чему-то тяжелому и плотному. Хейзел наставила палец на слиток и сосредоточилась.

Слиток поднялся в воздух. Она сконцентрировала свою злость – что было нетрудно, – она ненавидела золото, ненавидела это проклятие, ненавидела воспоминания о прошлом, обо всех своих неудачах. Пальцы защипало. Золотой слиток засиял, раскалившись.

– Эй, Хейзел, ты уверена?..

Она сжала кулак. Слиток сложился, как кусок пластилина. Хейзел усилием воли заплела его в гигантское комковатое кольцо. Потом она рывком опустила руку. Ее бублик стоимостью в миллион долларов ушел под землю. И так глубоко, что наверху осталась только потревоженная свежая земля.

– Да, это было впечатляюще. – Нико смотрел на нее с уважением.

Хейзел так не считала – она видела, как ее брат оживляет скелеты и возвращает мертвецов к жизни. Вот это действительно было впечатляюще. Но для разнообразия она была не прочь удивить его.

В лагере снова заиграл рожок. Сейчас в когортах начнется перекличка, а у Хейзел не было ни малейшего желания оказаться в мешке с куницами.

– Скорее! – велела она Нико. И они стремглав бросились к воротам.

Когда Хейзел в первый раз увидела весь легион в сборе, она впала в ужас. Она чуть не бросилась назад к казармам, чтобы спрятаться в домике. Но и спустя девять месяцев, проведенных в лагере, она находила это зрелище потрясающим.

Четыре первые когорты, в каждой по сорок ребят, стояли рядами перед своими казармами по обеим сторонам виа Преториа. Пятая когорта построилась в самом конце перед принципией, поскольку их казарма находилась в дальнем углу лагеря рядом с конюшнями и туалетами. Хейзел пришлось пробежать мимо всего легиона, чтобы занять свое место.

Легионеры были в боевом облачении. Их отполированные кольчуги и поножи сверкали поверх футболок и джинсов. Шлемы украшали изображения черепов и мечей. Устрашающе выглядели даже кожаные боевые ботинки с металлическими подковками, незаменимыми, если маршируешь по грязи или шагаешь по головам.

Перед легионерами, словно ряд гигантских доминошек, стояли их красные с золотым щиты, размером с дверь холодильника. У каждого легионера было копье, похожее на гарпун, называемое «пилум», а к нему гладиус, кинжал и другое оснащение, весом под сотню фунтов. Если, попав в легион, ты не имел надлежащей спортивной формы, то долго тебе было не протянуть. Да просто пройтись в полных доспехах – и то нелегкий труд.

Хейзел и Нико бежали по улице, а легионеры в это время строились в шеренги и вытягивались по стойке «смирно», так что появление брата и сестры явно не прошло незамеченным. Хейзел избегала встречаться глазами с обитателями лагеря, но с Октавианом у нее этот номер не прошел – он стоял во главе пятой когорты и ухмылялся, глядя на нее. В шлеме центуриона с пером и с дюжиной медалей, пришпиленных к груди, вид у него был весьма самодовольный.

Хейзел никак не могла успокоиться после его угроз. Глупый авгур с его даром пророчества – надо же, чтобы он единственный из лагеря вызнал ее тайны. Ну почему именно он? Она была уверена, что он давно бы уже обо всем разболтал, если бы не считал, что может что-нибудь выжать из этого, оказывая давление на Хейзел. Она пожалела, что не взяла тот золотой слиток – шарахнула бы сейчас Октавиана по башке!

Она пробежала мимо Рейны, объезжавшей строй на своем пегасе Сципионе, которого все называли запросто – Сциппи. Металлические собаки Аурум и Аргентум семенили рядом с хозяйкой.

– Хейзел Левеск, – громко поговорила Рейна, – я рада, что ты смогла присоединиться к нам.

Хейзел промолчала – себе дороже. Большая часть боевого оснащения была не при ней, но она поспешила на свое место рядом с Фрэнком и встала по стойке «смирно». Их главный центурион, здоровенный семнадцатилетний парень по имени Дакота, как раз выкрикивал ее имя – последнее в списке.

– Здесь! – пропищала она в ответ.

Слава богам! Можно считать, что она не опоздала.

Нико присоединился к Перси Джексону, который стоял сбоку вместе с двумя стражниками. Волосы Перси были влажными после бани, он облачился в свежую одежду, но по-прежнему чувствовал себя неуютно. Хейзел его понимала – Перси сейчас собирались знакомить с двумя сотнями тяжеловооруженных ребят.

Последними построились лары. Они проталкивались на свои места, их алые ауры мерцали. У ларов была отвратительная привычка стоять, частично занимая место живого человека, а потому построенный легион напоминал смазанную фотографию, но, в конечном счете, центурионы разобрались и с ними.

– Знамена! – заорал Октавиан.

Вперед вышли знаменосцы. На них были накидки из львиных шкур, а в руках они держали шесты с эмблемами той или иной когорты. Последним со своим штандартом вышел Джейкоб – знаменосец легиона. Теоретически его шест должен был украшать орел Двенадцатого легиона, но верхушка длинной палки пустовала. Его должность считалась очень почетной, но Джейкоб явно ее ненавидел. Хотя Рейна и настаивала на необходимости следовать традиции, каждый раз при поднятии шеста без орла Хейзел чувствовала, что легионом овладевает смущение.

Рейна натянула поводья пегаса.

– Римляне! – прокричала она. – Вы, вероятно, слышали о сегодняшнем происшествии. Этот новичок, Перси Джексон, утопил двух горгон. Его привела сюда сама Юнона, которая сообщила, что он – сын Нептуна.

Ребята из задних рядов принялись выгибать шеи, чтобы увидеть Перси. Он поднял руку и сказал:

– Привет.

– Он хочет вступить в легион, – продолжила Рейна. – Что скажет авгур?

– Я читал внутренности! – сообщил Октавиан так, словно голыми руками убил льва, а не раскромсал набивную подушечку-панду. – Пророчества благоприятны. Он может быть принят на службу!

Обитатели лагеря разразились криками «аве!» и «ура!».

Фрэнк немного припозднился со своим «аве», а потому его крик прозвучал, как петушиное эхо. Легионеры засмеялись.

Рейна жестом показала, что старшие офицеры должны выйти вперед – по одному от каждой когорты. Октавиан как самый старший центурион повернулся к Перси.

– Новобранец, – вопросил он, – у тебя есть рекомендации?

Хейзел помнила этот обычай по собственному вступлению в легион. Многие ребята приносили рекомендательные письма от полубогов постарше, живущих во внешнем мире, взрослых ветеранов лагеря. У некоторых новобранцев были богатые и знаменитые спонсоры. Некоторые были легионерами в третьем или четвертом поколении. Имея хорошее рекомендательное письмо, ты мог получить место в когорте получше, иногда даже какую-нибудь особую специальность, например курьера легиона, что освобождало от грязной работы вроде копания траншей или спряжения латинских глаголов.

– Рекомендации? – Перси переступил с ноги на ногу. – Нет, нету.

Октавиан сморщил нос.

«Несправедливо!» – хотела закричать Хейзел. Перси в лагерь привела богиня. Разве может быть лучшая рекомендация? Но семья Октавиана отправляла детей в лагерь вот уже больше века. Он любил показывать новобранцам, что они не такие значительные личности, как он.

– Значит, никаких рекомендательных писем, – с сожалением в голосе сказал Октавиан. – Может, кто-нибудь из легионеров поручится за него?

– Я! – выкрикнул Фрэнк, выходя вперед. – Он спас мне жизнь.

Тут же послышались протестующие возгласы из других когорт. Рейна подняла руку, призывая к тишине, а сама уставилась на Фрэнка.

– Фрэнк Чжан, – сказала она, – я второй раз сегодня напоминаю тебе, что ты на испытательном сроке. Твой божественный родитель еще не признал тебя. Ты не можешь ручаться за других новобранцев, пока не получишь первой полоски.