Ожидание восхода казалось мучительно долгим, и по мере его приближении напряжение лишь росло - сейчас будет получено знамение - как пройдет будущий год! Но вот, наконец, первый луч Солнца взошел над горизонтом и, пройдя над одним из священных столбов, упал на храм. Стоявший у главных ворот верховный жрец поднял руку с тщательно отполированным золотым параболическим зеркалом и, поймав луч, сфокусировал его на сложенном из легко воспламеняемых материалов костре. Все кругом застыли в ожидании, что будет… Казалось, что даже время остановилось. Все только смотрели, что будет… Но вот в костре вспыхивает первый, еще слабый огонек - и по толпе тотчас проходит вздох облегчения - значит, бог солнца Инти благосклонен к Тауантинсуйу, и в этом году не стоит ждать никаких бедствий. Священный огонь загорелся, и теперь каждый день на восходе солнца от него будут зажигать костер на главной площади Куско… Ну а если б этого не произошло, если на небе вдруг появились тучи, и огонь не зажегся - то для его разжигания использовали бы прошлогодний. Однако это было нехорошей приметой - значит, боги чем-то прогневались на жителей Тауантинсуйу, и в новом году следует ждать от них наказания - природных катастроф, неурожаев, войн, эпидемий или еще чего-нибудь плохого…
После этого верховный жрец двинулся в храм. За ним отправились и остальные инки, а простой народ, места для которого в храме не хватило бы, подтянулся ближе к воротам. В храме верховный жрец вознес молитвы богу солнца Инти, после чего принесли взятые из храмовых хранилищ жертвоприношения - еду и одежду - которые жрец торжественно ‘предложил’ Солнцу - огромному золотому диску с исходящими от него лучами и бросил в жаровню, принося в жертву. Принесли в жертву и с полсотни лам, а еще сотню Вильяк Уму ‘посвятил Солнцу’, разделив между тридцатью жрецами. Теперь каждый из них в установленный для себя день должен будет принести в жертву три-четыре ламы - убить их и сжечь в священном костре на главной площади Куско.
Когда ж все это закончилось, я с частью знати на носилках отправился на одну из заснеженных вершин в окрестностях Куско. Здесь должна была состояться следующая часть ритуала ‘встречи Нового Года’ - ‘капакоча’. Великое Жертвоприношение. Хоть со времен Пачакутека инки не практиковали массовых жертвоприношений, как то было у Ацтеков, майя и многих доинских, культур, но и полностью они отменены не были. Каждый год в Тауантинсуйу от каждой провинции страны отбирают по два человека, которых должны принести в жертву… Одного - на одной из горных вершин в окрестностях Куско, второго - у себя на родине. Сегодня, правда, двух человек - от провинции Кито - не хватало, и многие видели в этом плохой знак и надеялись, что грядущие беды коснутся лишь этой провинции, а не всей Тауантинсуйу.
Добрались до места мы около полудня. К этому времени все было готово к выполнению ритуала. В самом центре площадки на вершине горы находился открытый ‘люк’ в своеобразную искусственную пещеру. Когда все собрали, то руководивший всем жрец прочитал молитву, попросив богов и предков принять к себе посланника людей. После этого на площадку завели богато наряженного, но при том почему-то совершенно не обутого, мальчика лет четырнадцати, как-то глупо улыбавшегося от огромного количества наркотиков, которыми его накачивали в ходе ‘подготовки’ к ‘миссии’. При нем были и богатые дары, которые тот типа как должен передать богам. После чего его завели в эту самую пещеру, и несколько человек задвинули плиту над ней… Пройдет несколько часов, принесенный в жертву умрет от переохлаждения, и в горах Южной Америке станет на одну мумию больше… Второй же приносимый в жертву от той же провинции сегодня же выйдет из Куско и направится к нужной вершине в свою провинцию - но не по инкским дорогам, а по ‘секе’ - прямой линии, которая соединяет Куско с нужной уакой*(23) в родной провинцией.
Возвращался обратно я в мрачном настроении. Все-таки одно дело - читать про что, совсем иное - видеть собственными глазами… На один миг в голову даже закралась мысль - а не зря ли я вообще решил помогать этим инкам? Но я ее быстро отогнал. Не зря. Ведь до Пачакутека человеческие жертвоприношения вообще были массовыми. Но он их значительно сократил, заменив приношениями в жертву лам. Мне ж остается лишь постараться продолжить это дело… Мысленно при этом я подумал, что хорошо еще, что тут не было по этому поводу всяких воплей радости и веселья, как то было у ацтеков - иначе точно решил бы плюнуть на все. Здесь же это все воспринималось просто как обыденность, не вызывая не радости, ни, наоборот, грусти. Просто так надо. Ведь должен же кто-то передать богам и предкам просьбы людей! Чтобы те не разрушали Тауантинсуйу, чтобы в новом году когда надо все также светило солнце и шли дожди, чтобы не было землетрясений, извержений вулканов, наводнений и прочих бедствий. А как передать эти просьбы? Нужно отправить ‘гонца’, который отправится в мир предков и передаст их предкам и богам! *(24) Тьфу… Такая вот простая логика… С которой мне еще придется как-то бороться…
Когда под вечер мы вернулись в Куско, то на главной площади началось грандиозное пиршество, на которое собралось все население столицы. Люди ели, пили, пели песни, танцевали, приносили жертву богу солнца… На закате ж, как и во все остальные праздники, зажгли множество жертвенных костров…
На следующий день празднество продолжилось, но вместе с тем началась не менее важная церемония - ‘посвящение в мужчин’ детей инков. Закончив обучение, они теперь ‘сдавали экзамен’ на право считаться инками - представителями верховной знати. Будущие инки должны были доказать, что являются настоящими воинами. Для этого им предстояло вынести множество испытаний - их били плетьми, заставляя терпеть боль, махали перед лицом боевыми палицами-маканами, угрожая изувечить, заставляли спать на голой земле, ходить босяком по камням… Затем они должны были показать умение владеть основными видами оружия - копьями, топорами, палицами и пращами, - самостоятельно чинить оружие, обмундирование обувь и совершали забег на семикилометровую дистанцию. И, наконец, после всего этого они делились на два отряда, во главе которых становились двое, показавшие лучшие результаты (или если среди них есть наследник Сапа Инки, то один из отрядов возглавлял он) и совершали несколько учебных сражений и штурмов крепостей. Лишь после этого дети они признавались взрослыми и становились членами ‘клана’ инков, принося присягу на верность Сапа Инке и получая золотые серьги. Причем, самым лучшим надевал их сам сапа Инка.
Те же, кто не смог пройти хоть одно испытание, с позором изгонялись. Максимум, на что они могли рассчитывать, - стать каким-нибудь мелким провинциальным чиновником, а то и вовсе слугой-янакомом. Но такова она - жизнь древних индейцев, со всеми ее преимуществами и недостатками.
За всем этим и прошла первая неделя нового года…
***
(Тауантинсуйу, Кито. Январь 1528 года)
Выслушав переданное сообщение, Атауальпа покрутил в руках переданный ему нож из неизвестного металла, который, как он теперь знал, Уаскар называет ‘железо’. Глядя на него, наместник Кито тотчас вспомнил, что практически такой же в прошлом году преподносили в подарок странные белые чужеземцы, приплывшие на огромной лодке. Как и необычных животных, которые, впрочем, давно уж съедены.
Сейчас же по приказу Уаскара кузнецы из Куско начали делать изделия из такого же металла. Более того, ходят слухи, что он собирается строить огромную плавильную печь, которая будет производить это ‘железо’ в огромных количествах. Все свои действия при этом Уаскар объясняет ‘волей предков’, которые передали ему все эти знания. Только вот вольно уж все это совпало со временем с прибытием тех белокожих пришельцев! Выходит, что Уаскар имеет какие-то контакты с ними, и те передали ему свои знания? На этот вопрос срочно требовалось найти ответ. А, заодно, попытаться узнать, о чем они договорились…
