А уже на следующий день армия пришла в движение - из присутствующих в лагере восьми тысяч четыре отправлялись в поход. Оставшиеся тысяча из Громотрубной армии с солдатами Северной должны были делать вид подготовки к штурму… Я сам отправился со вторым отрядом, который должен был переправляться вверх по течению от города. Уже когда мы покидали лагерь, в него начали входить передовые отряды Южной армии под командованием Топа Атау.
И вот она, переправа. Спускаясь по какой-то козьей (хотя, в этих местах скорее ‘викунией’ или ‘гуаначей’) тропке к реке, солдаты один за другим по временному мостку перебирались на ту сторону и тотчас отправлялись на указанные позиции. Как выяснилось, за ночь тут уже успели наскоро подготовиться к обороне от возможных нежеланных гостей. В нескольких местах, перекрывая все подходы к плацдарму, были установлены пушки, среди скал засели готовые угостить китонцев свинцовым гостинцем стрелки.
- Пожалуй, скоро стоит ждать гостей, - заметил на этот счет Аток, - Нам тут и так уже малость пострелять пришлось.
- Вражьи разведчики?
- Да, - подтвердил командующий Громотрубной армией, - Вышли прямо на нас и явно заметили. Пришлось валить по-тихому - пока не донесли о нашем появлении. Кстати, склоны кое-где заминированы, - уловив, куда я смотрю, добавил Аток.
- Это хорошо, - согласился я, - А когда примерно стоит ждать Руминьяви?
- Ну сам Руминьяви сюда вряд ли пойдет. Пошлет кого-нибудь из своих генералов, - не согласился Аток, - Но, пожалуй, уже сегодня вечером или завтра утром будет.
- Тогда, пожалуй, ждем его здесь, - вынес я решение, - Здесь уже все готово к встрече, а на другом месте времени для этого может и не хватить. А пока нужно приготовить отряд, который мы пошлем в обход чтобы отрезать китонцам путь к отступлению. Все они должны лечь здесь - после чего мы должны как можно быстрее выдвигаться вперед…
Как и ожидалось, враги пришли на следующее утро. Находившиеся на своих почтах разведчики быстро доложили, что сюда явился генерал Чалкучима с армией в три тысячи солдат - причем, по всей видимости, две тысячи из них были профессионалами. Да, Руминьяви явно всерьез отнесся к новой угрозе… Не знал он лишь того, что уже опоздал. Приди этот отряд днем раньше - и большие неприятности были б гарантированы, небольшой отряд прикрытия мог и не удержаться. Но теперь все было иначе. Пусть нас и сейчас меньше, но мы лучше вооружены - и успели подготовиться к встрече ‘заклятых друзей’…
Предложенное ‘поле боя’ китонскому генералу явно не понравилось. Для того, чтобы ворваться на наши позиции, ему предстояло пройти небольшую долину, подняться на перевал и выбить нашу армию с занимаемой позиции, что было непростой задачей даже при равноценном оружии - ведь противник запросто мог засыпать наступающих камнями со склонов гор. Точно также наступающие находились бы в невыгодном положении и когда взбирались на перевал. Но, помимо, теперь лучшее оружие южан давало им дополнительные выгоды - даже если они ограничатся применением наполненных ‘гремучим порошком’ тыквин. С учетом этого, Чалкучима предпочел бы отступить на выгодную позицию и там занять оборону - при удачном стечение обстоятельств, этим можно было полностью остановить продвижение нашей армии. Но принять какое-либо решение ему было уже не суждено. Ну откуда китонцам было знать, что они уже находятся под прицелом, а засадный отряд готов в любой момент отрезать путь к отступлению?
Первыми прозвучало сразу несколько винтовочных выстрелов, произведенных лучшими стрелками - их целью было максимально сократить офицерский состав вражеской армии, а затем заговорили пушки - и по долине засвистела картечь… Хоть и били практически на предельной дистанции, но эффект оказался куда сильнее, чем я ожидал. Хоть стрелкам и не удалось с ходу завалить всех китонских офицеров, но уже после первых выстрелов и потерь от картечи армия была практически дезорганизована. Уже не задумываясь о цели планировавшегося похода и стараясь лишь упрятаться от летающей кругом смерти, от которой не защищали никакие щиты и доспехи, солдаты как сумасшедшие ломанулись назад - туда, откуда пришли, но и там неожиданно напоролись на выстрелы в упор и строя вражеских солдат - засадный отряд, что лишь добавило паники… Куда б не бросались солдаты, всюду их встречала лишь смерть…
Часа два часа все было закончено. Потерявшие командование испуганные солдаты уже не представлял никакой силы - и немногочисленные организованные группы не могли спасти положение. Потому, когда в дело вступили основные силы армии, им, по большей части, оставалось лишь вязать пленных да добивать тех, кто еще не совсем потерял голову и пытался оказать сопротивление…
- Еще минус три тысячи, - видя происходящее, с усмешкой произнес Аток.
- Теперь осталось покончить с основными силами Руминьяви, - подвел итог я, - А для этого мы долины как можно быстрее выступать…
Оставив пару сотен человек разбираться с пленными и собирать трофеи, мы выдвинулись вперед - на соединение с другой половиной Громотрубной армии…
***
(Тауантинсуйу, уну Кито, окрестности Риобамбы. 27 июля - 7 августа 1529 года)
К утру 27 июля кольцо вокруг Риобамбы оказалось замкнуто. Все более или менее подходящие для прохода армии подходы к городу оказались перекрыты Громотрубной армией. На направлениях возможных прорывов устанавливали артиллерию, закладывали бомбы на склонах, готовили позиции для стрелков. А еще 5 тысяч солдат Южной армии было отправлено на север. Перед ними была поставлена задача как можно быстрее занимать города уну Кито - Амбато, Латакунгу, Чильо и, по возможности, Кито. А также, если успеют, постараться не допустить бегства китонской знати из города.
А мы тем временем стали готовиться к штурму Риобамбы и возможным попыткам прорыва армии Руминьяви. Которые, кстати, не замедлили случиться - видимо, поняв, что попали в ловушку и сколько б не сидели в ней, лучше не станет - в крайнем случае, мы могли б взять их армию измором, - они уже в районе полудня предприняли попытку прорыва - правда, не по главной дороге (так как логично было именно там ожидать скопления наибольших наших сил), а по одной из второстепенных. На этот раз на прорыв был отправлен почти семитысячный отряд - противостояло которому лишь две тысячи, причем лишь половина из них принадлежала Громотрубной армии, а остальные - недавно подошедшие солдаты Южной. Однако в результате этого боя прорывающиеся силы китонцев были обращены в бегство, потеряв почти половину - никому из них так и не удалось добраться до столь желанных перевалов и вступить в схватку с засевшими там солдатами. Как и в прошлый раз, китонцы несли огромные потери от картечи пушек и рушащихся на голову камней, но раз за разом по приказу командиров бросались на новый штурм - до тех пор, пока те не осознали, наконец, бесплодность этих попыток - последующие атаки привели бы лишь к росту общих потерь.
Это ж поражение окончательно сломило боевых дух китонцев. Как докладывали гонцы, всю ночь солдаты то тут, то там ловили дезертиров из ‘Северной армии’. Бросая оружие и доспехи, они ночью перебирались через реку или шли к перевалам, сдаваясь в плен. Всего за одну ночь было поймано более трехсот человек, сбежавших из армии Руминьяви. Общее их настроение можно было передать ответом одного из них на вопрос о том, почему дезертировал из армии мятежника: ‘Боги против нас - значит, воевать бесполезно’. Впрочем, это были, в основном, не профессиональные солдаты Северной армии, а набранные из крестьян ополченцы.
