– О мой друид, какая радость и честь для меня лицезреть тебя!
Ничего не ответил волк, лишь склонил набок голову и, казалось, презрительно ухмыльнулся.
«Помни, Конхобар, после смерти старого Сигурда именно Хельги должен стать ярлом!» – возникли – словно вспыхнули – слова прямо в мозгу Ирландца. Тот вздрогнул и еще ниже уткнулся в землю в глубоком поклоне. А когда поднял голову – волка уже не было.
– Хельги должен стать ярлом? – усмехнувшись, повторил про себя Конхобар. – Что ж, поживем – увидим…
Хорошая идея пришла ему в голову буквально только что: а что, если убить Хельги? В кого тогда переселится Черный друид? В хозяйку Гудрун? Только обставиться надо хитро, чтоб Форгайл ни в жизнь не догадался, кто тут замешан. Все должно выглядеть предельно естественно. Мало ли врагов да завистников у сына Сигурда ярла? Вот хоть те два ублюдка – туповатый наглец Хрольв и хитрый и трусоватый Дирмунд Заика. Хорошие ребята, и так ненавидят Хельги, что это у них написано буквально на лицах. Их и нужно использовать. Еще кто? Фриддлейв, – это, кажется, ему наступил на больную мозоль Хельги в лагере молодых воинов? Нет, Фриддлейв – это на крайний случай, слишком честен – глупец, одним словом.
Выбравшись из урочища, Ирландец пришпорил коня и с тревогой посмотрел на небо, большую половину которого уже застилала огромная темно-лиловая туча. Вокруг стояла тишина, давящая, гнетущая, мертвая, так, как всегда бывает перед бурей. Эх, нехороша непогода в лесу, но еще хуже она в море! В море… Так ведь этот дурачок Хельги, по всем прикидкам, еще не успел возвратиться. Чей, интересно, гребень валялся у него в лодке, и кто так тщательно прятался под рогожей? Рыжая Ингрид? Или дочка Торкеля бонда? Впрочем, кто бы ни был, не до них пока…
У самой усадьбы загонял в ворота овец Трэль Навозник – худой, темноволосый, смуглый. Коротко стриженный, как стригутся в Ирландии друиды, а здесь подстригают невольников.
– Эй, раб! – Подъехав к воротам, Конхобар спешился и пнул Трэля ногой. – Не возвращался ли еще Хельги с моря?
– Нет, господин. – Навозник отрицательно покачал головой. – Его лодки до сих пор нет у причала, а ведь дело к грозе!
Раб опасливо покосился на огромную тучу.
– Вижу, что к грозе, – хмуро буркнул Ирландец и, загнав лошадь в конюшню, огородами пробрался к причалу. Туча вот-вот должна была разродиться грозой, да не простой, а с дождем и ураганным ветром. Подойдя к берегу фьорда, Ирландец внимательно всмотрелся вдаль и сразу же заметил – не так уж и далеко – маленькую рыбачью лодку. Видно даже было, как мелькают весла, – Хельги торопился успеть к берегу до грозы. Куда же он обычно ставит лодку? Ага, вот к этому колу привязывает, вон, тут и веревка…
Оглянувшись по сторонам, Конхобар Ирландец вытащил нож и тщательно надрезал веревку в нескольких местах. Детская, конечно, затея, но это как посмотреть – может, и выгорит, буря-то надвигалась нешуточная… а если и не выгорит, так тоже неплохо, что-то как-то не очень активно ведут себя по отношению к Хельги все его недруги.
Первый гром грянул, когда Ирландец уже заходил в ворота усадьбы. И тут же начался ливень, сильный, беспросветный, яростный. Крупные капли вонзались в землю, словно стрелы, выпущенные из тугого лука, в миг образовались лужи, с гор побежали ручьи, сливающиеся в мутные, все сметающие потоки…
– Ну и погодка, – зайдя в дом, поежился Конхобар. – Все ли наши в доме? Нет Хельги? А где ж он? Ну, нашел время рыбачить! Да, кстати, кто-то из слуг, уж и не упомню кто, видал на причале Заику. Интересно, что он там делал? Успел хоть прийти-то? Ах, он на верхние луга отправился… Интересно, а что же тогда болтают слуги?
Буря застала Хельги почти у самого причала. Казалось, еще немного, и… Бах!!! Сверкнула молния, раздался гром, и налетевшая волна с грохотом ударила в лодку. Развернув, подняла на гребне, чтобы с размаху швырнуть на скалы…
Хельги яростно заработал веслом, надеясь на милость богов и свое искусство. А волны не унимались, становились все больше, все сильнее, все яростней, играя лодкой, словно маленьким детским корабликом из коры дуба. И если б Хельги хоть на миг бросил весло – лодку тут же перевернуло бы и выбросило на камни. Сын Сигурда хорошо понимал это, поэтому греб, как никогда в жизни. А вокруг неудержимо гремел гром, сверкали молнии, и стена дождя стала настолько плотной, что почти слилась с морем.
Хельги греб, закусив губы, и в какой-то миг почувствовал – надолго его сил не хватит, слишком уж разошлась стихия, видно, крепко поссорился морской великан Эгир со своей женой Ран. Ишь как ругаются! Аж все море пенится, словно котел с брагой, а земля дрожит, как наковальня под молотом Тора… Хельги храбрился, но чувствовал, что слабеет. С каждым взмахом весла, с каждым вздохом, с каждым ударом молнии… Что ж, и такая смерть почетна для викинга. Валькирии не дадут ему утонуть, утащат в Валгаллу – золоченый чертог Одина, на пир богов и героев…
О боги! Кто это?
Опустивший было голову Хельги вздрогнул, увидев прямо перед собой, в пелене дождя, лицо женщины с синими сияющими глазами.
Кто это? Видно, одна из дочерей Эгира, может быть, Бледугхадда – «Кровавые Волосы»? Нет, скорее, Химинглеффа – «Небесный Блеск»… О, боги!!! Это вовсе не дочери Эгира… это та самая женщина, Магн, являющаяся в страшных снах… И в ушах Хельги, перекрывая гром, вновь загремели барабаны, послышался страшный скрежет и рычание – пение Магн. Но – странное дело – Хельги теперь вовсе не испытывал страха, может быть, просто от предчувствия близкой смерти. Более того, он вдруг почувствовал, что руки его словно получили чужую силу, заработали за двоих, да так, что почти разом лодка оказалась у самого пирса. Вот наконец и знакомый колышек… Ухватившись за веревку, Хельги подтянул лодку, выбросил на причал весла, подтянулся… Веревка оборвалась, и сын Сигурда ярла полетел с причала обратно в лодку, вновь оказавшуюся в лапах стихии, но теперь уж – без руля, ветрил и весел…
Что ж… «Никто не избегнет норн приговора»…
«Кому повешену быть – тот не утонет», – цинично продолжили тему где-то в глубине мозга. Впрочем, Хельги этого не слышал. Он уже принял решение, единственно возможное в данных условиях. Скинув сапоги и тунику, бросился в набежавшую волну. Вынырнув, набрал в легкие побольше воздуха и снова нырнул, стараясь больше плыть под водой, к берегу. Так и плыл, как утка, ныряя и выныривая, хватая воздух широко открытым ртом и выискивая близкий берег покрасневшими от воды глазами. Берег-то был рядом. Но там были камни! Острые замшелые убийцы. Как проскочить между ними? Как-как? Хельги неожиданно улыбнулся такому нелепому вопросу – конечно же, на гребне волны! Так и сделал: подождал очередную волну – вот она накатила, большая, сероспинная, страшная, – и на этот раз не подныривал, просто расставил пошире руки… и птицей, а вернее – летучей рыбой перелетел через камни, ободрав лишь кожу на коленях.
– Легко отделался, сынок! – раздался над лежащим ничком юношей чей-то грубый насмешливый голос.
Хельги поднял голову.
Велунд!
– Вижу, я не зря учил тебя плавать, – помогая юноше подняться на ноги, скупо улыбнулся кузнец. – Хотя, конечно, ты выбрал для купания не совсем подходящую погоду. В следующий раз выбирай, слышишь?
Хельги ничего не ответил, лишь улыбнулся. Мокрый, полураздетый, дрожащий. Но тем не менее очень довольный. Доволен был и Велунд. Доволен именно им, Хельги, сыном Сигурда ярла. Так они и шли вдвоем, озаряемые желтыми вспышками молний: молодой парень с мокрыми спутанными волосами и могучий седобородый старик. В спины им сквозь разрывы туч сверкало оранжевое чистое солнце.
