– Ты сказала – «Ирландец». – Хельги вопросительно посмотрел на девушку. – Он что-то еще говорил?

– Да нет, больше ничего особенного. – Сельма неожиданно улыбнулась. – Хотел принести меня в жертву какому-то своему богу. И знаешь, мне показалось, будто он кого-то очень сильно боится.

– Ну, ясно кого – Хастейна. Вот погоди, Хастейн еще ему выдаст за погубленный драккар.

– Хастейна? Может быть… – Сельма задумчиво посмотрела в сторону моря. – Хотя… я думаю, Ирландец боится вовсе не людей. Сильно боится, очень сильно. Какой-то темной злой силы. Именно против нее он выспрашивал помощи у своего божества.

– И напрасно, – хмыкнул Хельги. – Не везет его божеству с жертвами, хоть убей! То с Трэлем не вышло, теперь вот с тобой. Невезучий человек этот Ирландец.

– Зато он деятельный и, похоже, далеко не глупец. Сам посмотри: сколько времени прошло, как приняли его в род Сигурда? Всего ничего. Он появился гораздо позже, чем, скажем, Хрольв Приблуда. И кем стал Ирландец – управителем усадьбы! А Приблуда до сих пор кто? Да никто! Вот, кстати, еще один возможный предатель. Чего ему терять-то у Сигурда? В смысле – у тебя?

– Ну, уж эдак-то всех в возможные предатели занести можно. Да вот взять хоть того же Дирмунда…

– Да не о Дирмунде речь, Хельги. Об Ирландце. Неспроста он сюда приехал, ох, неспроста. И как развернулся? То он с Гудрун, то с нидингами, то с Альвсенами о чем-то сговаривается, то с Хастейном. Ты что обо всем этом думаешь?

– Думаю, Ирландец ни с кем. Просто ищет свою выгоду… и пока, кажется, сам не знает – какую. А что он кого-то или чего-то боится… Может быть, ты и права. Недаром же пытался он принести человеческие жертвы, а это, сама знаешь, делают или в крайнем случае, или по большим праздникам. А какой у Ирландца в последнее время праздник? Вот и я не знаю… Ладно, пес с ним, с Ирландцем. Давайте думать, что нам сейчас делать? Ведь драккары Хастейна уже к ночи здесь будут… Ингви, не заметил, куда повернули?

– К Снольди-Хольму.

– Что я говорила? – обреченно произнесла Сельма. – Мало нам бродяг да Альвсенов.

– Значит, до утра время еще есть. Хастейн – викинг и не станет нападать ночью. Но вот утром, едва рассветет…

На соседний берег переправились тут же. Высадили Сельму в сопровождении Снорри – Хельги все-таки опасался отпускать девчонку одну в начавшиеся смутные времена. Прощаясь, сын ярла долго глядел им вслед, пока они не скрылись за валунами. Затем, будто проснувшись, крикнул друзьям:

– Вперед! У нас еще много дел.

Дел действительно было много. Поднять тревогу в усадьбе, сколотить хотя бы небольшой отрядец на помощь Торкелю, послать людей по дальним хуторам – предупредить, ближних соседей собрать на тинг. И все это нужно было успеть сделать до вечера. В крайнем случае – ночью. Уж утром-то Хастейн время терять не станет.

Подняли парус, быстро наполнившийся ветром, и лодка ходко побежала к родному причалу. У противоположного берега навстречу им шли под веслами рыбаки, высоко взлетая на спинах волн. Приподнявшись на корме, Хельги закричал, завопил что-то – лишь чаще замелькали чужие весла.

– Видимо, люди Скьольда, – пожал плечами Ингви. – Не хотят и знаться.

– Ну и пес с ними. – Сын ярла махнул рукой. – Пошлем потом слугу к Альвсену, заодно предупредит и Свейна.

Не оглядываясь больше на рыбачью лодку, друзья навалились на весла.

А рыбаки, посмотрев им вслед, перевели дух.

– Надо же, чуть не столкнулись нос к носу, – недовольно проворчал кругломордый и нагловатый Приблуда Хрольв. – И чего их на острова носило? Нет, нужно было нам в усадьбе ждать. В крайнем случае, в лес бы ушли.

– Ага, – усмехнулся Дирмунд Заика. – В лес. И ч-что м-мы бы сказали п-потом Хастейну? В-возьми н-нас в д-дружину? Вот н-нам бы секирами башки и п-проломили б!

– Так ведь наш друг Ирландец – у Хастейна!

– Чей д-друг? – Заика расхохотался. – У Ирландца – с-свой интерес, а у нас – с-свой. Нет уж, чем с-сидеть, Х-хастейна д-дожидаясь, лучше з-заранее…

– Следил бы лучше за веслами, умник! Вон сейчас налетим на камень.

– Д-да з-знаю я, – отмахнулся Дирмунд. – Я т-тут все к-камни знаю. Во-он з-за тем м-мысом – ладьи Х-хастейна.

– За каким мысом?

– Н-ну в-вот там. З-завернем…

– И где же Хастейн?

– А во-он, смотри – разбитый д-драккар! П-прямо н-на п-подводных камнях.

Парочка ловко – надо отдать ей должное – причалила к разбитому кораблю. Пустому, как может быть пуст котелок с брагой после доброго пира. Ни сундуков, ни оружия, даже щиты и парус и те сняты. Мачта аккуратно опущена.

– Н-да… – протянул Дирмунд. – Д-думаю, они его не т-так просто бросили.

– Еще бы! – усмехнулся Хрольв. – Вон дырищи-то!

– Могли бы с-стянуть с к-камней-то, – не слушая его, размышлял вслух Заика. – Могли. Но нне с-стянули. З-значит, не х-хотели лишнего шшума… А где у н-нас легче в-всего п-пристать к берегу со стороны м-моря?

– Да нигде!

– Н-нигде-то нигде… А вот у С-снольди-Хольма – м-можно. Если опытный к-кормчий… да еще Ирландец с-с-с н-ними… Х-хотя Ирландца, н-наверное, н-нет. Иначе б н-на камни н-не сели. С-ставь-ка п-парус, Хрольв!

Пару раз рыскнув, лодка поймала парусом ветер и ходко пошла к северу, держа курс к Снольди-Хольму.

А Конхобар Ирландец в это время был от них совсем недалеко. Стоял себе преспокойно на мысе, смотрел на разбитый драккар и хвалил сам себя. За то, что не поспешил на корабль Хастейна, как ни уговаривали его верзилы. Было у него еще тут одно дело. В пещерке на острове. Прежде чем встретиться с морским конунгом, решил Конхобар ублажить-таки страшного кельтского бога. Друид он все-таки или кто? Тем более что жертва была шикарная. Красивая девка, такую можно перед жертвой и самому употребить… Впрочем, нет, вряд ли понравится такое паскудство великому и кровавому Крому. Пусть уж насытится. Пусть знает, кто его настоящий поклонник – он, младший жрец Конхобар, или Черный друид Форгайл, чтоб он пропал куда-нибудь на веки вечные. По-прежнему боялся Конхобар друида в образе волка и словно чувствовал на себе его пронзительный, обжигающий взгляд.

Лишь усилием воли отвлекся Конхобар Ирландец от страшного образа и тут же цинично усмехнулся, представив себе гнев пиратского конунга. Все-таки хорошо, что он не поспешил на его драккар. А теперь, похоже, не очень-то и спешить придется. Да и с жертвой, пожалуй, можно пока обождать. Может, еще на что и сгодится. Времена-то наступают смутные…

– Да кто там видал этого Хастейна? Да никто! – Скьольд Альвсен выставил вперед руки, словно закрываясь от возможных оппонентов, которых, впрочем, и вовсе не находилось – себе дороже с таким спорить. Тем более что не было на поляне в священной роще никого из дружины Хельги – все разъехались, кто по дальним хуторам, кто к Снольди-Хольму. Потому и мог безвозбранно обманывать собравшийся на поляне народ Скьольд, не до него было. – Я знаю, зачем старый Сигурд требует себе всю военную власть, дескать, Хастейн там какой-то нарисовался, – ухмыляясь в бороду, продолжал Скьольд. – Да и вы, думаю, догадываетесь.

– Догадаться не трудно! – воскликнул Свейн Копитель Коров. – Вновь прежнюю силу хочет взять Сигурд. Не для себя, для сынка своего, Хельги. Я лично не дам ни одного воина, даже слуг не пошлю, самому, ежели что, пригодятся.

– Правильно, Свейн! Золотые слова, – поддержал Скьольд, и по поведению дальних бондов было хорошо видно, что и они «за». – Наших воинов давать – только Сигурда усиливать, а зачем Сигурду сила – ясно, против нас же и обернется.

Лишь Фриддлейв, красавчик Фриддлейв, светозарный сын Свейна, ничего не кричал, вообще вел себя тишайше. Хоть и не признал себя побежденным после ристалищ в лагере Эгиля, хоть и скрипел зубами на хевдинга младшей дружины – правда, еще и не утвержденного тингом, – да, видно, считал происходящее совсем уж негодным делом. Встретиться с Хельги в честном бою – это да, это еще посмотрим, а вот так, исподтишка, разве ж это достойно честного викинга? Да никак не достойно, нечего и думать, что бы там ни говорил Скьольд.