Маттиас понимал, что с ним происходит, и это-то и беспокоило его. Он хотел видеть Имоджин в своих объятиях, а потому, представив ее в объятиях распутного Ваннека, почувствовал, что, кажется, способен на убийство.

Он глубоко вздохнул, продолжая глядеть в камин и пытаясь вызвать к памяти тени минувшего. Они были здесь и словно звали присоединиться к ним в пляшущее пламя. И их было очень много.

Маттиасу было десять лет, когда его отец Томас в последний раз в ярости набросился на Элизабет, которая, как обычно, была в слезах.

Маттиас своими глазами видел эту последнюю драму из-за балюстрады. Он был не способен остановить поток слов и слез матери и чувствовал, что от напряжения у него тряслись руки. Ему хотелось убежать и спрятаться, но вместо этого он продолжал наблюдать безобразную сцену.

Он вновь слышал ужасные взаимные обвинения родителей, но именно тогда до него впервые дошел их смысл.

Несмотря на то, что прошло столько лет, эти слова и сейчас звучали в ушах.

— Ты заманила меня в ловушку, безжалостная сука! — кричал отец в лицо матери. — Ты воспользовалась своим телом, чтобы соблазнить меня, а потом забеременеть!

— Ты говорил, что любишь меня, — оправдывалась Элизабет. — Я была невинная, но ты без колебаний завалил меня на кровать, разве не так?

— Ты лгала мне! Ты говорила, что знаешь, как предохраняться от беременности! Будь ты проклята! Я никогда не собирался жениться на тебе! Я не испытывал к тебе ничего, кроме элементарной похоти! Такой же самой, какую я испытываю к обычной проститутке!

— Ты говорил мне о своей любви! — плакала Элизабет.

— Чушь! Я сыт по горло этим браком без любви! Ты хотела заполучить титул, у тебя он теперь есть, но, видит Бог, Элизабет, это все, что ты можешь получить от меня.

— Ты не можешь бросить меня, Томас!

— Я не могу отделаться от тебя законным образом. Развод исключается. Но я не намерен обрекать себя на пожизненное страдание! Владей титулом, который ты получила с помощью обмана! Ты будешь владеть этим домом и иметь деньги на его содержание, но моей ноги здесь больше не будет! Моя резиденция в Лондоне, и если тебе потребуется связаться со мной по какому-нибудь важному поводу, ты сможешь сделать это через моих адвокатов!

— А как же Маттиас? — в отчаянии спросила Элизабет. — Он твой сын и наследник!

— Это ты утверждаешь, — хрипло проговорил Томас. — Насколько я знаю, ты спала с половиной членов моего клуба.

— Он твой сын, мерзавец ты и выродок! Закон не позволит тебе отвернуться от него!

— Я прекрасно осведомлен об этом, мадам, — сказал Томас. — Но в один прекрасный день я узнаю истину и докажу, как жестоко ты меня обманула. У каждого мужчины в моем роду появляется белая прядь к двадцати годам.

— Она будет и у Маттиаса! Вот увидишь! И тогда ты не сможешь игнорировать его!

— Я выполню свой долг, — поклялся Томас. — Маттиаса давно пора отправить учиться. Если он останется еще на некоторое время с тобой, ты своими слезами только испортишь его и из него никогда не получится настоящий мужчина.

— Ты не должен его отправлять! Он единственный, кто у меня есть! Я не позволю этого!

— У вас нет выбора, мадам! — возразил Томас. — Я уже сделал необходимые распоряжения. Его домашний учитель уволен. В Итоне и Оксфорде он получит надлежащее образование.

Маттиаса увлекла учеба. За десять лет он мало преуспел в том, чтобы завоевать благосклонность отца, но достиг многого в науках.

Томаса мало интересовали школьные успехи мальчика. Тем временем Маттиас, не в пример своим товарищам, увлекся классическими текстами, которые занимали центральное место в программе обучения. Он взрослел, и тексты все больше привлекали и интриговали его. Он чувствовал, что они скрывают какие-то тайны.

Длинные, меланхолические письма Элизабет, полные бесконечных жалоб на эгоистичного, прижимистого отца, сообщали еще о приемах в доме и ее болезнях, Маттиасу было тошно приезжать на каникулы домой, тем не менее он регулярно делал это, ибо считал своим долгом. Шли годы, и он понял, что мать пыталась поддержать бодрость духа не только приемами, но и все возрастающими дозами вина и опия.

Письма от отца приходили весьма редко. В них говорилось преимущественно о больших затратах на обучение Маттиаса и содержались раздраженные выпады против Элизабет за ее непомерные финансовые домогательства, которыми она постоянно мучила адвокатов.

Элизабет утонула в пруду близ своего поместья зимой, когда Маттиасу шел четырнадцатый год. Слуги говорили, что вечером она выпила очень много вина, а затем несколько бокалов бренди. Она сказала им, что хочет сама совершить вечернюю прогулку.

Официально сообщалось, что смерть ее произошла в результате несчастного случая, однако Маттиасу иногда казалось, что мать покончила с собой. Тем не менее, он на протяжении всей жизни испытывал чувство вины за то, что его не было дома в тот трагический момент и что он не смог спасти ее. Но, видно, мать хотела того сама, мрачно думал он.

Маттиас до сих пор видит отца, стоящего напротив него, на краю могилы матери. Это было памятное событие по многим причинам, одна из которых заключалась в том, что Маттиас в этот день впервые дал себе клятву. Глядя в лицо отца, он молча поклялся, что никогда впредь не будет пытаться завоевать его расположение. Холод и суровость поселились в его сердце. Они так никогда и не покинули его.

Томас был в блаженном неведении относительно того, что творилось в душе Маттиаса. Он отослал его сразу же после похорон и торжественно заявил о своем намерении жениться снова. Облегчение, которое испытывал Томас, освободившись от Элизабет, и радость по поводу предстоящих брачных хлопот резко контрастировали с общей атмосферой, царившей на похоронах.

— Ее зовут Шарлотта Пул, Маттиас. Она очаровательна, красива и чиста. Образец благородства и женственности. Она принесет мне счастье, которого я никогда до этого не знал.

— Очень рад за вас, сэр.

Маттиас повернулся на каблуках и пошел к материнской могиле. Он знал, что ее душа будет преследовать его.

Письмо от Томаса с известием о рождении дочери, которую назвали Патрицией, пришло спустя год после женитьбы графа на Шарлотте. Маттиас внимательно прочитал восторженные слова отца о «глубокой и нежной любви» к новорожденной дочке и ее матери. Затем он бросил письмо в камин. Когда оно горело, казалось, что он видит дух матери в пламени. Ее дух был первым из многих других.

Серебряная прядь в волосах Маттиаса появилась едва ли не за одну ночь. Томас стал присылать письма сыну, приглашая навестить его семью. Однако Маттиас игнорировал приглашения.

Когда Маттиас заканчивал учебу, его главными увлечениями были греческий и латинский языки, игра в кости и вист. Регулярные наезды в Лондон с друзьями дали возможность близко познакомиться с игорными домами и содержимым Британского музея.

Именно в этом музее он натолкнулся на ключ, позволявший отыскать потерянный Замар, Именно там он познакомился с Джорджем Ратледжем — всеми уважаемым ученым, экспертом по античности. Ратледж позволил Маттиасу пользоваться своей личной библиотекой.

Внушительная библиотека Ратледжа содержала дополнительные подтверждения существования забытого островного королевства. Ратледжу было не занимать энтузиазма у Маттиаса — он также верил в возможность обнаружения Замара. Дело упиралось лишь в деньги на экспедицию. Маттиас решил эту проблему уникальным способом, который вызвал скандал в обществе и привел в ярость отца.

Он открыл игорный дом.

За годы, предшествующие открытию Маттиасом Замара, от лорда Колчестера пришло несколько писем с предложением посетить его загородный дом. Маттиас вежливо отказался. Ему удалось уклониться от встречи с мачехой и своей единокровной сестрой.

Он находился на пути из Замара домой, когда Томас и Шарлотта погибли в дорожной аварии. Похороны состоялись за несколько недель до его возвращения в Англию. Патриция сразу после похорон уехала жить к дяде по материнской линии.