Наумовна полила решившие зацвести зимой фиалки. Ну, что за дурная привычка у них вечно в самые холода цвести? У всех весной распускаются, а у неё вот такие неправильные. Она отставила маленькую лейку в сторону и полюбовалась на бархатные цветочки. От любования её отвлек телефонный звонок на стационарный телефон. Посреди ночи на него мог позвонить лишь один человек, страдающий такой же бессонницей, как и Наумовна.

— Гриппка, ты спишь что ли? — Подозрительно спросила Марька.

— Макаровна, ты время видела? — С подозрением спросила Шмелёва. — В такую пору даже кукушки в часах куковать боятся, а ты мне звонишь.

— Так я тебе из-за этого и звоню. Из-за времени, — в трубке раздалось напряженное сопение. — У нас тут у подъезда ЧП какое-то случилось.

— Какое? — Голос Наумовны стал ещё более подозрительным.

— Громкое, — обрадовала её старая подруга. — У нас тут мужик какой-то уже часа два со снежной горки кричит какую-то Улю. Или Юлю. Или Элю. Тут непонятно всё. Но мужик до чего страшный…. Его даже наши подъездные бить боятся.

— И что? Мне-то ты чего звонишь? — С недоумением спросила Агриппина.

— Ну, как же? Ты же сама всё время говоришь, что людям надо помогать. Вот и иди помогай, — Марька, кажется, нашла решение для проблемы, возникшей аккурат за два дня до нового года.

— Я? — Удивилась Наумовна.

— А кто же, — хмыкнула Макаровна. — Жду через десять минут у подъезда, — добавила она и положила трубку.

И что было делать? Пожилая женщина со вздохом отправилась одеваться. Не бросать же этих несчастных на произвол судьбы.

— У-у-уля-ля-я! — Парень действительно орал нечеловечьим голосом. Причем, «Ля» у него было прекрасно поставленным. — Э-э, Ю-у-уля-я! — Фигура, не дающая спать целому району, торчала на вершине детской горки и смотрела на подъезд Макаровны. Туда, собственно, и приходился основной акустический удар сей незамысловатой арии. — Ну выходи уже! На кого ты меня променя-я-а-ала-ла-ла? — Пропел он последнее.

Марька уже топталась у подъездной скамеечки и сурово косила глазом в сторону нарушителя спокойствия. За её спиной терлись четверо местных мужиков, явно пребывая в нетерпении. Но никто вперед пенсионерок не лез. Местным жителям уже стало казаться, что нет ничего страшнее, чем попасть в цепкие руки этих двух сводниц и заполучить свою вторую половинку на всю жизнь. Особенно опасливо себя в этом дворе вели городские гопники, уже выхватившие несколько раз тростью по хребтине за всякие непотребства. А этот, похоже, в этом дворе раньше и не бывал, так как вел бы себя куда осторожнее.

Наумовна кивнула подруге и отправилась осматривать фронт работы. А посмотреть было на что. Красный поролоновый нос плохо сочетался с фиолетовыми скулами, черными кругами под глазами и зелено-фиолетовым сюртуком. Парня явно трясло.

— У-у-ля-а! — Сочным голосом вновь пропел он.

Наумовна вздохнула и подняла повыше клюку, чтобы напугать парня. Больно уж громко он завывал на весь двор. Тот, узрев перед собой трость, отчего-то замолчал, отшатнулся от палки, взмахнул руками и полетел с горки вниз.

— Доорался? — Склонилась она над поверженным противником, который растерянно хлопал глазами.

— Вы чего это? — Попытался возмутиться он.

— А ты чего? Из-за тебя целый двор уснуть не может, потому что ты кричишь. Ты вообще кто таков будешь? И откуда ты вообще взялся в нашем дворе? — Прищурилась она.

Парень поморщился. Видимо, хорошо головой приложился. Да ещё и старушек стало целых две. Или у него это в глазах двоиться начало?

— Гриппка, ты ж его убила, поди? — Марька посмотрела на подругу.

— Ничего не убила. Я его вообще не трогала, — отмахнулась та. — Моргает же, значит живой. А ну, отвечай на вопросы. Кто ты такой и откуда?

Парень вздохнул.

— Князь Мышкин я. Из тюрьмы сюда приехал, — выдал он.

Бабульки переглянулись.

— Свихнулся, — вздохнула Макаровна. — Наверное, головой ударился, когда с горки летел. Надо скорую вызвать.

Наумовна резко помотала головой.

— Меня ж посадят за членовредительство, если докажут, что я тут рядом вообще стояла, — сообщила она подруге. — Нет-нет. Тут нужен свой человек. Давай его к Ольке оттащим. Она мне в прошлом месяце курс витаминов проколола, так я даже не заметила. Хорошая ж девка-то. Сюрприз ей будет под новый год.

— Точно! Она же таких, как он и лечит. Только вот…, как мы его понесем-то? — Марька скептически посмотрела на парня. Маленьким тот не выглядел.

— Мы с тобой как-то целого мужика украли, а тут всего лишь князь из тюрьмы, — хмыкнула Наумовна и огляделась. — А ну, мужики, помогите-ка, — она заметила зевак, которые так и стояли у подъезда Макаровны и наблюдали за разворачивающимся действом, которое в исполнении двух гиперактивных старушек уже не раз наблюдал весь двор.

Оля убрала бутылку со спиртовым раствором в шкаф и улыбнулась соседке с третьего этажа, которая поправляла одежду, придерживая второй рукой то место, в которое только что была уколота.

— Владлена Игоревна, вы не затягивайте так в следующий раз. Если врач назначил вам такое лечение, то колоть уколы надо всегда вовремя, — терпеливо проговорила она.

— Так как же, Оленька. Я все тебя ждала, когда у тебя окошечко будет, чтобы меня поколоть. Ты же днем в поликлинике занята, а вечером к тебе не протолкнуться. Я сорок минут ждала, когда у тебя пациентки закончатся, — развела руками сухонькая старушка. — Остальные-то больно делают, а к тебе и идти не страшно.

Оля слабо улыбнулась. Вот почему эти бабушки выбрали её в качестве персонального Эскулапа? Непонятно, почему они ей доверяют, а Степанову, например, нет. Легче ей от данного факта точно не было.

Закрыв за Владленой Игоревной дверь, она отправилась на кухню. Надо хотя бы поесть. Когда она сегодня ела в последний раз? Кофе из автомата успела выпить между приемами. Перед новым годом вдруг у всех пенсионерок района обострились хронические болезни, и они решили обязательно долечиться до новогодней ночи.

Она почти доела позавчерашний плов, который притаранила ей Олеська, что жила этажом ниже, когда в дверь снова позвонили. И кого это посреди ночи принесло? Хозяйка квартиры покосилась на часы и едва не застонала. И как она завтра на работу встанет? Но она же давала клятву Гиппократа, так что не отрыть дверь не могла по определению.

— Посторонись, — последовал приказ и она тут же прижалась к стене, глядя, как смутно знакомые мужчины заносят к ней в квартиру совершенно растерянного и размалеванного юнца.

— Э-это чего? — Пролепетала она.

— Это пациент, — отчеканила вошедшая следом Наумовна, рулившая всем процессом. — На диван его, сынки. Вот так. И пледиком прикройте. А теперь марш отседова, пока вас жены не нашли, — всех носильщиков как ветром сдуло.

— Какой пациент? — Оля оглянуться не успела, как парень был водружен на диван, а мужчины ретировались. В квартире остались только Наумовна с Макаровной, которые топтались у порога.

— Обычный такой. Если он будет говорить, что это я его стукнула, ты не верь. Он сам ударился, когда с горки упал. А вообще… нам некогда. Марька, идем, — секунда, и прихожая опустела.

— С какой горки? — Запоздало спросила Ольга, но ей уже никто не ответил. А вот пациент на диване ждал, укоризненно глядя на своего лечащего врача. — И откуда вы взялись? — Она прошла в комнату.

— С горки, — подтвердил её опасения данный персонаж.

— И что вы там делали? — Рискнула поинтересоваться она.

Парень огляделся, поправил подушку, на которой лежал и закинул ногу на ногу.

— Понимаете…. Я — князь Мышкин. Меня загребли в тюрьму, я сегодня только вышел, зашел в родной ТЮЗ, мне там налили рюмочку. А у меня непереносимость алкоголя. Я потом не помню, что натворил. Так вот, очень рекомендую запомнить данный момент хотя бы вам, — он выразительно на нее посмотрел. — Итак, я намахнул рюмочку по случаю возвращения и отправился к своей бывшей, чтобы забрать свои вещи. Но она никак не отреагировала на звонок в домофон. Да и потом тоже…. Слушай, а это какой район?