- В ЦСКА собрался на переговоры?

- Не поверишь Михалыч, именно туда я и еду. Нужно мне встретиться там с кое-кем.

- С Тарасовым?! Бежишь с тонущего корабля?! Да я тебя после этого знать не желаю, - обиделся главный тренер. – А всё из-за вас! – Накинулся он на начальника команды Иосифа Шапиро. – Машину парню зажали. Квартиру тоже того. Теперь как хотите, так и улаживайте этот конфликт.

- Да, ё-моё, Иван с Женькой Соколовой хочет встретиться поговорить, - вступился за меня «Малыш».

- Вот, Всеволод Михалыч, конфликт улажен, - крякнул довольный тем, что делать ничего не надо Йося Шапиро.

- Всё равно отпустить не могу, - упёрся Бобров. – В субботу у нас выходной, а кто на воскресную утреннюю тренировку придёт?

- Михалыч, я возмещу забитыми шайбами в игре с Локомотивом, - я прокашлялся, подумав, сколько пообещать тренеру скряге. – Две забью.

- Три! – Махнул рукой сева Бобров.

- И я с Иваном за компанию поеду, - сказал Боря Александров. – Одну шайбу забью «Локомотиву».

- Две! – Хлопнул рукой по столу Всеволод Михалыч.

- Интересное кино, получается, - подошёл подвыпивший Коля Свистухин. – Три – Тафгай, две – «Малыш», и того выходит - пять. А мы значит без забитых уйдём? Я не согласен.

- Хорошо, и ты Свистухин две забьёшь, - ухмыльнулся Бобров.

- Вот это другой разговор, - икнул, разворачиваясь к столику с выпивкой Николай.

В Москве, когда мы доехали на метро до дворца спорта ЦСКА, я обратил внимание на новенький большой портрет товарища Ленина над входом в само это уже древнее здание. То ли облупившуюся штукатурку маскируют идейно-выверенным портретом, то ли установили в воспитательных целях? Чтоб хоккеисты, фигуристы, а так же волейболисты с баскетболистами не забывали, кто за ними круглосуточно бдит.

На служебной проходной мы с «Малышом» показали наши спортивные торпедовские удостоверения, и, сделав морды кирпичами, проследовали внутрь на ледовую арену.

- А если фигуристы сейчас тренируются в другом месте? – Спросил чего-то разволновавшийся Борис.

- Значит не судьба, - хмыкунл я. – Да ты расслабься, я буянить не собираюсь. Если у Женьки там с кем-то завертелось, это её выбор. Ну, хорошо, один раз могут вспылить и вмазать в глаз. Это максимум.

Мы прошли по коридору, по которому уже доводилось один раз ходить, когда играли здесь с ЦСКА и вышли на ледовую арену. Фигуристов и фигуристок здесь было человек семь или восемь. Сосчитать точнее, когда они все носятся, как угорелые было нереально. Но Женьку, которую какой-то мужик таскал на «удочке» моей конструкции я увидел сразу.

- Вон она раздуется, - пробубнил Александров, когда мы встали у самого борта.

- Я ещё близорукостью не страдаю, - пробормотал я, всё больше убеждаясь, что моя фигуристка не просто тренируется с этим мужиком, в котором я распознал лучшего специалиста по фигурному катанию в Союзе Станислав Жука, но и тому, что между ними что-то есть.

- Бьём морду? – Спросил «Малыш» и, не дожидаясь моего отрицательного ответа, громко свистнул, сунув два пальца в рот. – Эй! Фуфел! Кати сюда базар есть! – Гаркнул он.

На катке все временно остановились и уставились на нас. А тренер Жук отдав «удочку» Женьке покатил к нам. «Зря, что ли летели из Горького?» - подумал я и, когда наставник фигуристов подъехал, без разговоров выбросил правый прямой в подбородок.

- Это конечно не «Сапсан!», но ехать можно, - сказал я, когда фирменный поезд «Вятка», потащил нас с «Малышом», стартовав с Ярославского вокзала обратно из Москвы в Горький.

- Кончено можно, это же купе, а не плацкарт, - улыбнулся Боря Александров, снимая пальто и выкладывая на раскладной столик бумажный кулёк с пирогами с яйцом. – Ночью уже будем дома. И завтра на тренировку утреннюю успеваем. Ну её, эту Москву, ноги только гудяд. И хорошо, что в милицию не загремели на пятнадцать суток.

«А могли бы, - подумал я. – Но тренер Станислав Жук повёл себя по-мужски. Вышли потом поговорили на повышенных тонах без неуместного рукоприкладства. Расставили все точки над «и». С одной стороны он был прав, Женьке Соколовой с её прыжками можно было запрыгнуть на олимпийский пьедестал в Саппоро. А с другой был прав я, так как кое-какие неприятные подробности из тренерской деятельности Жука знал, само собой без стопроцентных доказательств. Ладно, Женька не маленькая девочка. Это её выбор».

- Ниночка, а вот и наше купе! – Высоким голосом пропел, скорее всего, наш будущий сосед на ближайшие несколько часов, который очень сильно напомнил мне лицом и телосложением актёра Моргунова.

«Бывалый» и «Бывалая», окрестил я про себя вошедшую внутрь парочку. Ведь женщина тоже была под стать своему супругу. Рыжие волосы, пышный бюст, и там ниже талии, у мадам Грицацуевой, было очень далеко за 90-то сантиметров в объёме. Наши попутчики с шутками и прибаутками, про свою неуклюжесть, разложили чемоданы и, посмеявшись над нашими пирожками, на столик выложили, копчёную колбаску, солёные грибочки, жареную курицу и бутылочку коньяка с пятью звёздочками на этикетке.

- Едем в Киров на симпозиум музейных работников, - подмигнул нам «Бывалый» представившись Иннокентием, - пожалуйста, угощайтесь.

- Благодарствую, у нас спортивный режим, - сказал я, хлопнув по рукам «Малышу» Александрову, который потянулся к чужим грибочкам с колбасой. – Сейчас чай с пирожками попьём и спать.

- Молодые люди спортсмены? – Неожиданно низким голосом спросила Ниночка «Грицацуева». – Каким видом спорта занимаетесь?

- В хоккей играем за горьковское «Торпедо», - простодушно ответил мой юный друг.

- Во втором составе на первенство города, - добавил я.

- А неплохо у вас за второй состав платят, - издал короткий смешок Иннокентий «Бывалый», кивнув на нашу дорогую, хоть и отечественную одежду.

- У нас товарищ Иннокентий спорт любительский, мы сначала смену на заводе отстоим, а потом уже за шайбой носимся, а костюмы и пальто нам по профсоюзной линии помогают приобретать со скидкой, - сказал я, залезая на вторую полку, украдкой показав Боре кулак.

Монотонное потряхивание вагона и ритмичное постукивание колёс, а так же унылый и однообразный пейзаж за окном постепенно погрузили меня со всеми своими неприятными мыслями в короткий сон. И в этом сновидении я всё ехал куда-то, потом карабкался вверх, а потом почему-то звал на помощь, которая, наконец, пришла, ведь чья-то рука схватила меня за плечо и стала дёргать из стороны в сторону.

- Иван! – Позвал меня Борис, дёргая за плечо, когда я открыл глаза. – Одолжи сто рублей.

- Мороженого захотелось? – Пробормотал я, переворачиваясь на другой бок. – Что ты сказал? – Я окончательно проснулся.

- Отыграться хочу у музейных работников, - виновато улыбнулся «Малыш». – Одолжи сотню, дома отдам. Эта рыжая так в подкидного дурака играет, закачаешься. Но я её тоже сначала её пару раз обыграл.

«Обыграл, мать твою! Игровой автомат нашёлся, все деньги в него вбухаю, зато потом будет что на кладбище вспомнить, лёжа под землей», - подумал я, чертыхаясь и спускаясь вниз.

- Где эти музейные работники? – Посмотрел я на «Малыша», уши которого сами просились в мою крепкую ладонь для пластической операции.

- Есть желание отыграться? – Двери нашего гостеприимного купе отварились, и первым влезла в него круглая довольная ряшка Иннокентия. – Ниночка у нас чемпион музея в подкидного дурака. Не советую. Ибо это талант.

Пара «Бывалого» и «Былой», внесся в душноватое купе неприятный сигаретный запах, уселась напротив.

- Сколько мой мальчишка проиграл? – Спросил я, еле сдерживание горячее желание влепить смачную оплеуху Александрову.

Поняв по выражению моего лица, что сейчас буду воспитывать, Боря тут же отсел как можно ближе к выходу.

- Мы же всё понимаем, - немного замялась мадам «Грицацуева», - всем деньги тяжело достаются. Особенно нам работникам музея. Поэтому если вы не отыграетесь до вашего Горького, мы вернём половину проигранной суммы. То есть ровно семьдесят пять из проигранных ста пятидесяти.