Друзья ещё побродили по лагерю, разглядывая фургоны. Никто теперь не обращал на них особенного внимания: они уже стали просто приятелями Нобби. Несколько малышей высунулись из фургона, чтобы показать им язык, но Нобби прикрикнул на них, и они тут же исчезли.

— Ужасно невоспитанные, — смущенно пояснил Нобби. — Но вообще-то они хорошие.

Они подошли к большим фургонам, нагруженным цирковым имуществом.

— Мы не распаковываем всего этого на отдыхе, — объяснил Нобби. — Просто нет необходимости. А обычно я помогаю собирать шатер, когда мы останавливаемся, чтобы дать представление. Тогда надо вытащить все скамьи, установить их, смонтировать каркас и развернуть полотно. Вот когда у нас работы по горло, доложу я вам!

— А что в этой повозке? — спросила Энн, указывая на небольшой вагончик, укрытый туго натянутым брезентом.

— Не знаю, — пожал плечами Нобби. — Это повозка моего дяди. Он никогда не позволяет мне туда заглядывать. Я все гадал — вдруг там вещи моих папы с мамой. Я ведь говорил вам, что они умерли? Ничего, думал я, как-нибудь сунусь туда и подсмотрю одним глазком; но когда я попробовал, дядя Дэн поймал меня и чуть не убил!

— Если там вещи твоих родителей, они должны принадлежать тебе! — заявила Джордж.

— Что странно, иногда эта повозка битком забита, — продолжал Нобби. — А иногда совсем пустая. Может быть, Лу добавляет туда свои вещи.

— Ну, сейчас в неё никто ничего не сможет добавить! — усмехнулся Джулиан. — Она набита так, что вот-вот лопнет!

Утратив интерес к вагончику, они пошли посмотреть то, что Нобби именовал «оснасткой». Энн при этих словах вообразила всякие корабельные снасти, но на деле это оказалось золочеными столами и стульями, сверкающими шестами для канатоходцев, пестро раскрашенными табуретами для дрессированных собачек и прочим тому подобным цирковым реквизитом.

— Оснасткой, Энн, они называют бутафорию и реквизит, — пояснил Джулиан. — Послушайте, а не пора ли нам возвращаться? У меня часы остановились. Сколько времени?

— Ого, уже совсем поздно! — удивился Дик, поглядев на часы. — Семь часов. Не удивительно, что я так проголодался: в это время мы обычно уже в фургонах. Пойдешь с нами, Нобби? Можешь поужинать с нами, если хочешь. Держу пари, ты и в темноте найдешь дорогу обратно.

— Я возьму с собой Понго, Лаюна и Ворчуна! — воскликнул Нобби, обрадованный этим приглашением. — Уж если я собьюсь с пути, они меня точно выведут!

И друзья отправились вверх, на холм. Шли они медленно, усталые после долгого, полного впечатлений дня. Энн размышляла, что она приготовит на ужин их маленькой компании. Ветчина, разумеется, и помидоры, и надо развести малиновый сироп ледяной родниковой водой…

Приближаясь, они услышали неподалеку от фургонов возбужденный лай Тимми. Пес лаял не умолкая.

— Сердится, что ли? — удивился Дик. — Бедняга Тим! Он, должно быть, считает, что мы его совсем покинули.

Они подошли к фургонам, и Тимми бросился к Джордж так, как будто не видел её целый год. Он наскакивал на нее, облизывал, скреб её лапами.

Лаюн и Ворчун были рады видеть товарища, а Понго — тот просто пришел в восторг. Он несколько раз пожал хвост Тимми и был ужасно разочарован, увидев, что Тимми не обращает на него внимания.

— Эй! ТЫ что это ешь, Лаюн? — спросил вдруг Дик. — Сырое мясо? Откуда оно тут взялось? Может, фермер заходил и угостил Тимми? Но почему тогда Тимми его не съел?..

Ребята поглядели на Лаюна — песик поглощал валявшийся на земле кусок мяса. Ворчун подбежал к приятелю, а Тимми и Понго почему-то держались в отдалении. Тимми поджал хвост, а Понго закрыл лапами свою мохнатую морду.

— Странно, — пожал плечами Джулиан, озадаченный необычным поведением животных. И тут вдруг Лаюн жалобно взвизгнул, затрясся с головы до пят и повалился на бок!

— Кажется, мясо отравлено! — завопил Нобби и ногой отбросил Ворчуна в сторону. Затем он подхватил Лаюна на руки, и потрясенные ребята увидели, что Нобби плачет.

— Он умер, — прерывающимся голосом произнес Нобби. — Бедный Лаюн!

Неся Лаюна на руках, бедный Нобби побрел с холма. Никто не решился за ним последовать. Отравленное мясо! Какой ужас!

Джордж трясло. Ноги у неё подогнулись, как будто не в силах были её держать, и она опустилась на каменистый выступ, крепко обняв Тимми.

— Ох, Тимми! Это же ты должен был съесть это мясо! Слава Богу, слава Богу, у тебя хватило ума его не тронуть! Это ведь тебя хотели отравить!..

Тимми успокаивающе облизал свою хозяйку. Ребята стояли, глядя на них, и не знали, что и думать. Бедный Лаюн! Неужели он умрет? А если бы на его месте был Тимми? Они оставили его здесь в полном одиночестве, и он вполне мог бы съесть мясо…

— Я никогда, никогда больше не оставлю тебя здесь одного! — решительно заявила Джордж.

— Как ты думаешь, кто мог подкинуть ему отравленное мясо? — робко спросила Энн.

— А как по-твоему? — саркастически усмехнулась Джордж. — Лу и Тигр Дэн, кто же еще!

— Они пытаются выгнать нас отсюда, это яснее ясного, — добавил Дик. — Но зачем им это понадобилось?..

— Что тут может быть такого, чтобы эта парочка так хотела от нас избавиться? — недоуменно проговорил Джулиан. — Ну и мерзавцы; бедный Нобби, каково ему жить бок о бок с ними… А теперь они ещё отравили его собаку.

Энн достала хлеб, масло и банку варенья, но есть в этот вечер никому не хотелось, а Джордж — та вообще не проглотила ни кусочка. Как же ужасно завершился этот чудесный день!

Ребята рано легли спать, и никто не возражал, когда Джулиан заявил, что запрет оба фургона.

— Лу с Дэном вряд ли, конечно, пожалуют ночью, — добавил он. — Но береженого Бог бережет!

Они так и не узнали, навещал ли их кто в эту ночь. Правда, среди ночи Тимми вдруг бешено залаял и заскребся в запертую дверь фургона, но Джулиан, выглянув с фонариком из своей двери, не увидел и не услышал ничего подозрительного.

Больше Тимми не лаял; до самого утра он чутко дремал, поставив одно ухо торчком. Джулиан, лежа в постели, напряженно думал. Вероятно, Лу и Дэн подкрались в темноте, надеясь, что Тимми съел мясо и отравился. Но затем услышали его лай, поняли, что он жив и здоров, и им опять пришлось убраться восвояси. Что они придумают в следующий раз?..

«Что-то за всем этим кроется», — думал Джулиан, возвращаясь к этой мысли снова и снова. — «Но что? Почему им так не нравится, что мы остановились здесь, в этой ложбинке?»

Так ничего и не придумав, он стал засыпать. В полудреме в мозгу у него забрезжил смутный план. Завтра он поведает его остальным. Вот если б Лу и Дэн поверили, что все, включая Тимми, ушли на целый день, а на самом деле он, Джулиан, спрятался бы где-нибудь… Может быть, тогда ему удалось бы что-нибудь выяснить и…

И он окончательно заснул. Как и его друзьям, в эту ночь ему снилась слониха, которая окатывала его водой из хобота, гоняющийся за обезьянками Понго и собачки-футболисты, — а затем в его сон посыпались куски отравленного мяса. Ужас!

Энн в своем фургоне вздрогнула и проснулась: ей приснилось, будто кто-то отравил крутые яйца, которые они собирались съесть. Она лежала на койке, вся дрожа, и наконец тихонько окликнула сестру:

— Джордж! Мне страшный сон приснился!

Джордж сразу же проснулась; Тимми тоже встрепенулся на своем коврике и принялся чесать ногой за ухом. Джордж включила фонарик.

— Мне тоже черт знает что снится, — сказала она. — Как будто эти двое охотятся на Тимми. Я пока не буду гасить фонарик, и мы поболтаем. Не мудрено, что у нас такие сны: столько событий за один день!

Тимми согласно тявкнул и опять почесался.

— Фу, — сказала ему Джордж. — От твоего чесания, Тимми, весь фургон ходуном ходит. Хватит уже.

Тимми послушался; вздохнув, он тяжело улегся на коврик, положил голову на лапы и сонно поглядел на хозяйку, как бы говоря: «А ты выключи фонарик. Спать хочется».

Следующее утро выдалось не таким теплым, как предыдущее; небо обложило тучами. Прежнего веселья как не бывало: ребята думали о Нобби и бедном Лаюне. Позавтракали они почти в полном молчании, и Энн с Джордж принялись собирать в стопку тарелки, чтобы отнести их к ручью.