— Можно вмонтировать в мою камеру дистанционное управление? Без Козыря нарисовал на листке бумаги устройство, которое придумал. К счастью, продавец обожал всякие самоделки.

— Что ж, попробуем, хотя работы будет немало. Сейчас я занят, но дня через три смогу заняться вашей камерой.

— Через три дня? Но мне нужно сегодня к обеду!

— Это совершенно невозможно! Без Козыря чуть не расплакался.

— Хотите снимать диких животных? — улыбнулся продавец.

— Да, — кивнул Без Козыря. — Точнее, птиц. Но мы скоро уезжаем…

— Я вас понимаю. У меня тоже страсть к животным… Послушайте, я могу одолжить вам мою камеру. Она приспособлена для такого вида съемок. Хотите? Продавец принес камеру и объяснил, как она действует. Без Козыря был так взволнован, что ног под собой не чуял. На сей раз Человек с кинжалом от него не уйдет.

Мальчика буквально распирало от радости. Теперь он уже не спешил! В магазине, где продавались принадлежности для рыбной ловли, он приобрел нейлоновую леску; потом зашел на рынок и купил большую сумку со множеством карманов. Теперь оставалось главное: суметь убедить мэтра Робьона строго соблюдать условия, изложенные в письме.

Без Козыря вернулся в свою комнату, принял душ и успел еще до обеда проверить свой велосипед. Скоро он ему понадобится…

За столом адвокат ни слова не сказал о предстоящей поездке, но было заметно, что он озабочен.

— Нам придется вернуться в Ла Шенэ. Полиция напала на след, и мы можем им понадобиться. Не беспокойся, это дело займет не более одного-двух часов.

Как только мадам Робьон вышла из ресторана, отец отвел Без Козыря в сторонку.

— Ну что, будешь и дальше молчать?

— Папа, ты же знаешь, что мне запретили говорить.

— А это далеко от того места, где я должен Буду ждать тебя с машиной?

— Нет, не очень. Мсье Руайер мне все объяснил.

— Мсье Руайер уговаривал тебя согласиться? Значит, он доверяет этому человеку?

— Да. Он не сомневался в правдивости Человека с кинжалом.

— Господи! Да прекрати ты наконец называть этого негодяя Человеком с кинжалом! Это же бред!… Скажи, тебе страшно?

— Мне? Ничуть!

— А если бы на твоем месте оказался я, это что-то изменило бы? Я обсудил с капитаном этот вариант: он считает, что бандиты будут держаться на порядочном расстоянии от условленного места и подойдут поближе только после того, как ты уйдешь.

— Папа, отпусти меня.

— Ладно! Но я даю тебе на все про все один час. Если через час ты не вернешься, полиция оцепит все вокруг. Мы с капитаном так решили. — Мэтр Робьон положил руку на плечо сына. — Не нравится мне все это, Франсуа. Роль свидетеля в таком деле мне не подходит… Обещаешь, что будешь осторожен?

— Конечно, папа.

— Только ничего не придумывай нового! Ты уходишь, ты возвращаешься, и это все.

— Я так и поступлю.

— Не забудь, что полиция все равно рано или поздно их схватит. Мы с тобой должны ограничиться только ролью посредников. Мы нейтральны, вбей себе это в голову!

— Хорошо. Мы нейтральны. Адвокат посмотрел на часы.

— Пора!

Они приехали в Ла Шенэ, где царил прежний покой. Бенуа и Леонард тщательно упаковали картину. Пересчитав пачки банкнот, адвокат сложил их в рюкзак. Затем оба свертка перекочевали в багажник машины мэтра Робьона. Без Козыря прикрыл свою камеру какими-то тряпками, и адвокат ее не заметил. Ровно в четыре часа они тронулись в Ла Куртин. «Я выиграю эту последнюю партию!» — подумал Без Козыря.

Четыре часа тридцать минут. Машина останавливается в месте, указанном Человеком с кинжалом. Вот и тропинка, о которой шла речь. Она поднимается к хребту, хорошо видному на фоне облаков. Справа на многие километры простирается лес; слева виден овраг, по дну которого течет ручей.

— Место выбрано неплохо, — говорит адвокат. — Я-то надеялся, что смогу видеть тебя… Но это невозможно, они все предусмотрели.

Без Козыря спешит открыть багажник. Засунув камеру в один из карманов рюкзака, он выпрямляется. Все, он готов, можно отправляться. Мэтр Робьон ничего не заметил: он доставал картину,

— Неси ее за веревочку, иначе тебе будет неудобно идти. Хорошо, что деньги в рюкзаке. Да, они действительно предусмотрели все… «Кроме моей камеры», — думает Без Козыря.

— Запомни: не позднее чем через час, — напоминает мэтр Робьон, которому никак не удается скрыть волнение. — А теперь уходи, быстро!

— Папа, со мной ничего не случится, ты же знаешь!

— Да-да! Но я не успокоюсь, пока ты не вернешься. Иди же! Не теряй времени.

Без Козыря уходит. По дороге он оглядывается — один раз, потом второй. Отец, закурив, нервно меряет опушку шагами. А Без Козыря скрывается за хребтом. Здесь он уже совсем один. Кругом только чертополох и ветер. Ручей, натыкаясь на скалистые края оврага, гудит, как контрабас. Без Козыря идет быстрым шагом, сгорбившись под тяжестью выкупа. Этот момент он не забудет никогда! Время от времени он останавливается, потому что «Человек с кинжалом» довольно тяжел. Это его форма сопротивления: он старается затруднить путь мальчика. Без Козыря подтягивает рюкзак чуть повыше и перехватывает картину в другую руку.

Прошло уже четверть часа. Франсуа напоминает себе нагруженного вещами туриста, который опаздывает на поезд. Впереди по-прежнему не видно никакого домишки. Но он не мог ошибиться, он точно помнил все указания, данные ему Руайером.

Новая остановка. Куда ни взглянешь, вокруг леса и горы. Царство летней тишины, нарушаемой лишь легким шепотом листвы…

— Вперед! — шепчет себе Без Козыря и снова засовывает под веревку свои горящие пальцы. «Человек с кинжалом» упирается, тянет назад… Вдруг тропинка резко поворачивает. Впереди плато, по нему змейкой вьется ущелье, на дне которого виднеется хижина, наполовину скрытая стволом засохшего дерева. Без Козыря оглядывается. Еще светло, и это место не внушает ему страха, но и доверия не вызывает. Не прячутся ли бандиты в хижине? Мальчик начинает осторожно спускаться вниз.

— Есть кто-нибудь? — кричит он.

Тишина. Без Козыря приближается, прислоняет картину к стволу дерева, опускает на землю рюкзак. Хижина очень старая. Молния, ударившая в дерево, попала также и в дощатую крышу, та наполовину обвалилась. Дверь полуоткрыта.

Без Козыря толкает ее, она скрипит — и вот он внутри.

Хижина пуста. В центре ее три черных камня обозначают место, где когда-то находился очаг. Жужжат встревоженные мухи. Без Козыря не испытывает больше страха. Он вносит картину, бережно кладет ее в уголке, потом, предварительно вынув камеру, оставляет рюкзак рядом с картиной.

Мальчик выходит из хижины, осматривается. Нет, его точно никто не видит. Он делает шаг назад, поднимает камеру, наводит ее на дерево и начинает снимать. Лента медленно крутится, и наконец в кадр попадает хижина. Без Козыря выбирает другой ракурс и снова снимает. Лес, склон оврага, спускающийся к хижине… Теперь у него есть неопровержимый документальный материал, но мальчик не намерен на этом останавливаться. Все это — только пролог, введение, а теперь надо заснять главное действующее лицо — либо его сообщника, который явится за выкупом.

Мертвый дуб самой судьбой поставлен на это место. Без Козыря внимательно рассматривает мощный ствол, растрескавшийся от времени и ненастья, выбирает одну трещину, которую считает наиболее подходящей, засовывает в нее камеру. Потом с помощью лески, протянув ее от камеры к двери, проверяет точность наведения объектива. Оказалось, что камера установлена не лучшим образом. Поработав еще немного, мальчик добивается нужного положения.

Теперь надо заняться самой тонкой работой. Затаив дыхание, Без Козыря привязывает к кнопке спуска конец лески. Малейшее ее натяжение должно запустить мотор камеры. Потом мальчик пропускает леску по ветке дерева, нависшей над крышей хижины, и прикрепляет ее к гвоздю, вбитому в верхнюю часть двери. Как только леска натянется, сработает спуск, и камера заработает.