– Если бы я сюда не приехала, ты бы не стал разыскивать меня, правда? – поинтересовалась Бет.

– Нет, – ответил он отрывисто. – В этом не было смысла.

Бет вздохнула. Господи! Он не собирался вновь встретиться с ней! Именно это только что и сказал. Он хотел, чтобы она сейчас подобру-поздорову ушла из его дома и из его жизни. Ну так и убирайся отсюда, дура, сказала себе Бет, пока твоя гордость не втоптана в грязь окончательно.

– Да, я тоже так считаю, – согласилась она, с трудом сдерживая яростную обиду. Потом подняла голову и спросила, стараясь сохранять достоинство: – Я надеюсь, тебя не затруднит вызвать сюда такси?

– В такси нет необходимости. Я отвезу тебя.

– Я предпочитаю такси.

– Ну нет, отвезу. Я чувствую, что еще не расплатился.

Бет закусила до боли губу. Он что же, считает, что ему оказана платная услуга? Вряд ли что-нибудь заставило бы ее почувствовать себя более униженной.

О том, что сегодня нет ни лекций, ни занятий, Бет вспомнила, только когда встала и оделась. Этот день был запланирован полностью свободным, чтобы дать участникам курсов возможность провести его так, как им захочется: в прогулках по городу, в покупках или просто в отдыхе на пляже.

Бет не хотелось ни того, ни другого, ни третьего. В сущности, если бы она уже не встала, скорее всего, провела бы весь день в постели, задернув занавески и уткнувшись лицом в подушку.

Болезненная улыбка искривила уголки ее рта. Вряд ли затворничество так уж комфортно – подушка все еще мокра от слез, пролитых вчера.

Ей было больно вспоминать о вчерашней встрече с Эрнаном. Она с трудом могла поверить в то, насколько холодно и даже жестоко он обошелся с ней. Что довело его до такой крайности – уж не чувство ли вины? Может, считал, что, переспав с ней, каким-то образом предал память жены, которую любил? Но если он чувствовал себя виноватым, то почему не остановился? У него было время для этого – ему пришлось преодолевать и ее слезы, и сопротивление. Не могли же ее издевки так завести его!

Жестом отчаяния Бет прижала руки к лицу. Так много вопросов и так мало ответов. Почему она не прислушалась к доводам разума и пустила Эрнана к себе в постель? Ведь с самого начала знала, что это принесет ей только несчастье. Возможно, она ошибалась в причинах, но оказалась права в том, что касалось результата.

Бет закрыла глаза, прогоняя мучительные видения. Ей следует чем-нибудь заняться. Чем угодно. Просто чтобы не сойти с ума от бесплодных размышлений.

В конце концов она решила, подобно остальным участникам курсов, отправиться в город и купить какие-нибудь мелочи в подарок друзьям. В Нью-Йорке она почти не ходила по магазинам и редко бывала в салонах одежды. С нее хватало памяти о годах детства и юности, когда приходилось таскаться за матерью из одного модного магазина в другой, еще более модный. Но была некая разница– все же не часто у нее выдавалась возможность поискать что-нибудь в магазинах европейских городов, а тем более такого своеобразного, как Малага. ...Бет бродила по маленьким улочкам, где были сосредоточены сувенирные лавки и магазинчики с товарами национального испанского быта. Она заставляла себя рассматривать выставленные в витринах ткани, модели одежды, изделия из кожи, но сердце ее было совсем в другом месте. Сделав все же несколько покупок и устав, она стала высматривать какое-нибудь уличное кафе.

– Элизабет? Элизабет Харди? Это вы, не так ли?

Бет повернулась и взглянула в глаза женщины, которую узнала мгновенно, несмотря на то что не видела ее уже семь лет – со дня похорон отца. Он когда-то ушел к этой дамочке.

– Да, это я, – холодно ответила Бет.– А вы – Хелен. Все еще Харди или вы опять вышли замуж?

Женщина нахмурилась, и Бет моментально стало стыдно за свое едкое замечание.

– Да, я по-прежнему Хелен Харди, – слегка улыбаясь, ответила она.– И я никогда не выйду замуж.– На ее лице появилось грустное выражение.– Что привело вас в Малагу? Должна признаться, что была удивлена, увидев вас.

Бет рассказала о кулинарных курсах и своей работе в журнале.

– Ваш отец очень гордился бы вами, – сказала Хелен.– Знаете, он всегда так много говорил о вашем интересе к кулинарии. Как бы я хотела, чтобы он дожил до сегодняшнего дня и порадовался вашей карьере.

Бет была поражена. Она никогда и не подозревала, что отец проявлял какой-либо интерес к ее увлечениям, не говоря уже о том, что мог бы одобрить ее выбор карьеры.

– У вас есть время на чашку кофе? – спросила Хелен. – Мы могли бы поболтать.

Пять минут спустя женщины сидели в маленьком открытом кафе с чашечками кофе по-арабски.

– А что вы делаете в Малаге? – запоздало поинтересовалась Бет. – Вы в отпуске?

– Боже упаси, нет. Я живу здесь.

– Живете здесь?

– Ну да. Я работаю переводчиком в туристическом бюро «Андалусия».

Бет была удивлена тем, что у Хелен такая интересная работа. Когда отец женился на ней, Бет сознательно отказывалась знать о ней больше, чем было необходимо для коротких разговоров во время редких встреч. Она никогда не интересовалась работой Хелен. А судя по ее манерам и облику, эта женщина не привыкла работать.

– Звучит захватывающе, – сказала Бет, стараясь скрыть свое изумление. – И как давно вы живете здесь?

Лицо Хелен омрачилось.

– Уже почти семь лет. Я переехала сюда вскоре после смерти вашего отца. Хотелось уехать подальше... от воспоминаний, вы понимаете меня?

Бет почувствовала укор совести. Она ни разу не попыталась связаться с Хелен после похорон. Мысли о вдове просто не нашлось места рядом с болью от смерти отца. К тому же эта женщина не вызывала симпатий у Бет. Она просто не могла поверить, что отец бросил ее красивую мать ради столь невыразительной особы.

– Как дела у вашей матушки?

Бет была поражена – в голосе Хелен не было и намека на злорадство. Синди никогда не смогла бы говорить о сопернице так спокойно.

– У нее все хорошо, – чуть запнувшись, ответила Бет.

– Я рада за нее. Я знаю, что она была страшно уязвлена тем, что муж оставил ее. И я радовалась, когда она вышла замуж второй раз. И ваш отец тоже. Он чувствовал себя страшно виноватым.

– Правда? – Бет вспомнила короткое извинение отца. Тогда он вовсе не казался виноватым.

– Конечно же. Настолько виноватым, что, я думаю, он даже не смог толком объясниться с вами. Он должен был сделать это, собирался поговорить с вами, но...– Голос Хелен едва заметно дрогнул. Она ссутулилась.– Наверное, это урок всем нам. Никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И особенно если это касается людей, которых ты любишь.

– Он л-любил меня? – чуть дрогнувшим голосом спросила Бет.

Хелен выглядела неподдельно удивленной.

– Господи, милочка, ну конечно же – да! Да вы, наверное, и так ни на секунду не сомневались в этом. Он никогда не хотел уходить от вас, и только моя болезнь вынудила его решиться на это.

Бет непонимающе вскинула брови.

– Болезнь?

– Да, болезнь, – вздохнула Хелен. – У меня была опухоль мозга, и прогнозы врачей были совсем неутешительными. Они говорили, что мне осталось от силы полгода. И ваш отец оказался перед тяжелым выбором– я или его прежняя семья. Конечно, я умоляла его не уходить из семьи, но он считал, что должен быть со мной, говорил, что за все годы нашего знакомства я никогда не предъявляла ему никаких требований, и поэтому он должен служить мне опорой, раз я так тяжело больна.

Бет слушала в изумлении. Несколько лет? Она никогда не думала, что ее отец и Хелен знали друг друга так давно.

– Продолжайте, прошу вас, – с трудом выговорила она.

– А больше особо и нечего рассказывать. Как вы знаете, уход вашего отца причинил боль и принес много горечи всем – в том числе и ему самому. Тогда он был встревожен и обеспокоен моим состоянием и поэтому не смог объясниться с вами. Потом, вопреки всему, я поправилась. Никто не ожидал этого, и меньше всего муж и я сама. Естественно, мы просто с ума сходили от радости, но ваш отец чувствовал себя еще более виноватым перед вами. Он считал, что вы презираете его.